Оглядываясь вновь, я не увижу следов каравана. Каким номадом не было бы сердце пустыни, тревога, что в сердце, — оседла. Тревога, будто в мире не осталось ни одной тайны. Это смешно и глупо, но тревога — тревожит. И отсутствие тайны — ничтожит. Словно ты теряешь зрение, чтобы видеть, и память, чтобы знать наверняка — знать, что есть нечто недоступное и неопознанное