Тацуми не дал мне закончить, а подался вперед, положил ладонь мне на щеку и поцеловал меня в губы. Поцелуй был страстным, почти отчаянным, полным чувств и облегчения. Я словно окаменела, хотя душа моя тотчас прильнула к нему, вспыхнула голубовато-белым пламенем, охватившим все мое существо.