не терпит голода! Покорми его! Покорми! Покорми! Покорми!
Голос твердил это слово, и каждое: «Покорми!» становилось громче. Я кричал в ответ и просил заткнуться, но Глориана все орала без умолка. Я ударил ее, дал пощечину, но она продолжала орать, и я толкнул ее. Она шагнула назад и повалилась на спину, уже за кругом. Наверное, не надо было так делать, она говорила, что круг защищает, а я просто вытолкнул ее наружу, но вопли уже стали похожи на сирену пожарной машины, и я не мог их терпеть. И не мог представить, что человеческое горло может издавать звуки такой громкости.
Глориана упала на спину, и рев сразу отключился. Она лежала в траве, и не шевелилась. Какое-то время я просто стоял рядом, пока не насмелился проверить, что с ней. Что именно убило ее — мой удар, падение, сердечный приступ? Я наклонился над ее телом. Протянул руку, пощупать пульс.
— Я что-то сказала? — спросила Глориана, не открывая глаза, и теперь уже я завопил, кинулся в сторону и растянулся в траве.
— Сказала: «Покорми его!» — ответил я из травы.
Так мы и провели какое-то время, как пара влюбленных подростков, которые лежат в траве после поцелуев, и разглядывают облака. Только без любви, поцелуев и облаков.
— Кого? — снова спросила Глориана, и села в траве. — Я не сказала, кого нужно кормить?
— Нет. Просто «его». И что сова не терпит голода. И голос был, как у мужика.
— Ну, разумеется! Это голос того, кто построил дом. И вы с ним связаны, я чувствую родство.
— Вообще-то мы родня! Он мой предок, — я тоже сел в траве.
— Нет, вы куда роднее, чем просто родня. Вас связывает что-то еще, сильное и редкое. Кармическое. Надо провести полноценный сеанс. У меня в салоне. Собери немного земли под дубом. И возьми из дома что-то небольшое, что там было до тебя, чем раньше, тем лучше. Отвезу это в салон, и попробую сделать все, как следует. Ну, чего расселся? Делай, что сказано!