– …Ну, тезка, пришла твоя фея здоровья, – веселый голос доктора Моторного разбудил мой сон. – Сейчас пара волшебных объятий – и пойдешь на поправку.
Я открыл глаза и увидел… маму. В новом бежевом спортивном костюме и на костылях.
– Мишань, – тихо сказала она, чтобы никто не слышал моего тайного имени, – оказывается, костыли прекрасно помещаются в самолет.
И неуклюже обняла меня одной рукой.
Но чудеса на этом не закончились, потому что через пять минут в палату зашел папа.
Я потащил их в холл. Посадил на кресла, а сам сел на стул, чтобы видеть их обоих. Мы болтали и болтали. Я шутил изо всех сил, старался рассмешить папу и маму. Он вправду смеялись. Никто не вспоминал про Василису, Ваньку и про все остальное.
Все, чего я боялся, это спугнуть их настроение.
Через два дня доктор Моторный торжественно выписал меня и вручил маме. Она здорово помолодела, пока лечила сломанную ногу, я даже сам удивился.
– Даже не знаю, кто из вас больше нуждается в уходе, – шутил доктор, – вот папе вашему достанется бегать за вами.
– Точно! – засмеялась мама.
Я много слов пропускаю мимо ушей, я знаю, что ужасно рассеянный и часто все забываю и теряю, но есть слова, для которых у меня все готово. В смысле, место их принять. Они падают точно в цель, и я их всегда слышу. И когда мама сказала «точно», я решил, что папа на самом деле будет нам помогать и заботиться.
Они просто мне об этом не сказали.
Мы ехали домой на такси, и я считал секунды до того, как зайду в квартиру на Южной. Я зайду и сразу посмотрю на вешалку. И на обувницу. Если там будут стоять папины кроссовки, а на вешалке висеть бейсболка, значит он опять с нами.
Кроссовки и бейсболка.
Кроссовки и бейсболка.
Кроссовки и бейсболка.
Но обувница стояла голая.
И только на вешалке зачем-то висел мой старый коричневый ремень со сломанной пряжкой.