— Малка?! — воскликнула я.

— «Королева» на иврите, — пояснила Ривка, словно это что-то меняло.

— Ясно, — сказала я.

Предполагалось, что шестидесятые — это десятилетие перемен, устремленности в будущее. Но не для нас с Ривкой. Я не могла быть Морин для ее матери, а ей пришлось стать крещеной для моей.