Северянин замолчал, он не знал, как продолжать дальше. Рассказать всё как есть или соврать. Ему не хотелось говорить об Ануш тер-Андранику. Или даже хотелось, но он не мог. Ему вспомнился пример с раскалённым слитком золота. Кажется, Ануш и стала таким вот слитком.
— Ты решил креститься из-за Ануш? — спросил священник.
У Ингвара не было сил удивляться, последние дни измотали его похлеще битв и пеших переходов. В ответ на вопрос он просто коротко кивнул.
— И это все причины? — снова спросил тер-Андраник, голос его звучал мягко, он всегда очень осторожно говорил о вере, но сами вопросы были для северянина подобны ударам хлыста.
— Я не знаю. Я не хочу врать, — сказал он наконец. — Я только понимаю, что ничего не потеряю, если крещусь, но смогу обрести то, что сделает меня счастливым…
Теперь молчал тер-Андраник. Он подошёл к окну и долго сосредоточенно смотрел на крыши домов, улочки, в такой час ещё почти безлюдные. Его взгляд сейчас был похож на тот, которым смотрел владыка Мовсес в день венчания.
— Хорошо, что ты говоришь честно, — сказал он, повернувшись к юноше.
— Когда ты сможешь меня крестить? Я хочу, чтобы это был именно ты.
— Боюсь, я не смогу тебя крестить.
Тер-Андраник говорил по-прежнему мягко, но по его тону северянин понял, что тут бесполезно спорить. Разочарование и обида захлестнули его, он никак не ожидал такого ответа. Следом за ними в душе начал закипать гнев. Усилием воли подавив его, Ингвар выдавил из себя:
— Почему?
Тер-Андраник поставил чашу на стол, он так и не сделал ни глотка.
— Ты найдёшь не меньше сотни священников, а то и епископов