He talked boisterously and somewhat offensively to the party at large for fifteen minutes, and then slid silently under the table; like a man in an old print—but, unlike an old print, it was rather horrible without being at all quaint.
Он бурно и несколько оскорбительно разговаривал со всеми присутствующими в течение пятнадцати минут, а затем тихо сполз под стол; как человек со старой гравюры — но, в отличие от старой гравюры, это было довольно ужасно, но совсем не необычно.
