«Наверняка опять пожарные что-то натворили», – подумал прокурор Принцип и поспешил на Большую площадь.
Но не всем нравилось бегать по солнцепёку, и многие сердились, что бургомистр созывает их по такой жаре.
– Пусть выкладывает побыстрее, – простонал один толстяк, – а не то я растаю. Что же он никак не выходит?
И вот наконец дверь ратуши открылась и появился Великолепсен с попугаем в клетке. Но его было не узнать! Горожане привыкли, что обычно бургомистр ходил в тёмном костюме и вид у него был очень серьёзный, а теперь он был одет – да-да, представьте себе – в красный купальный костюм до колен!
– Привет сто лет! – крикнул он весело. – Отличная погодка!
– Потличная огодка! – прощебетала Клара в клетке, имея в виду то же самое.
Но люди на площади ничего не ответили. Горожане, раскрыв рты, смотрели на красное трико бургомистра.
– Вы что, не рады? – спросил он. – Неужели вы не заметили, что наступило лето?
– Такое трудно не заметить, – пропыхтел управляющий Пузансон, утирая пот со лба. – Жаль в такой день торчать в городе.
– Вполне с вами согласен, – поддержал бургомистр. – Поэтому я решил объявить сегодняшний день выходным. Все магазины, все мастерские, все фабрики и все кухни незамедлительно закрываются, чтобы каждый мог поехать на озеро и покупаться там вволю.
Сперва на площади воцарилось молчание. А потом поднялся страшный шум.
– Уррррррра! – кричали горожане.
– Да здравствует наш мудрый бургомистр! – гаркнул прокурор Принцип и подкинул в воздух свою фуражку. – Гип-гип ура, ура, ура, ура, ура!
– Гуп-гуп, ира, ира, ира! – защебетала Клара.
Великолепсен попытался утихомирить горожан.
– Благодарите не меня, – признался он, – это всё заслуга фрёкен Сталь. Она пришла и сообщила, что началось лето. А я и не замечал, как светит солнце, потому что по старой привычке включил настольную лампу.
– Ура лакричным лодочкам! – не утерпев, выкрикнул прокурор Принцип, так что все на него обернулись.
Но никто не понял, что он имел в виду. Никто, кроме директора Грильяжа.
– Что ты сказал? – спросил Великолепсен и приложил ладонь к уху. – Что сказал начальник полиции?
– Ничего особенного, – пробурчал прокурор Принцип, покраснев как рак. – Простите, это я подумал вслух.
Но не всем нравилось бегать по солнцепёку, и многие сердились, что бургомистр созывает их по такой жаре.
– Пусть выкладывает побыстрее, – простонал один толстяк, – а не то я растаю. Что же он никак не выходит?
И вот наконец дверь ратуши открылась и появился Великолепсен с попугаем в клетке. Но его было не узнать! Горожане привыкли, что обычно бургомистр ходил в тёмном костюме и вид у него был очень серьёзный, а теперь он был одет – да-да, представьте себе – в красный купальный костюм до колен!
– Привет сто лет! – крикнул он весело. – Отличная погодка!
– Потличная огодка! – прощебетала Клара в клетке, имея в виду то же самое.
Но люди на площади ничего не ответили. Горожане, раскрыв рты, смотрели на красное трико бургомистра.
– Вы что, не рады? – спросил он. – Неужели вы не заметили, что наступило лето?
– Такое трудно не заметить, – пропыхтел управляющий Пузансон, утирая пот со лба. – Жаль в такой день торчать в городе.
– Вполне с вами согласен, – поддержал бургомистр. – Поэтому я решил объявить сегодняшний день выходным. Все магазины, все мастерские, все фабрики и все кухни незамедлительно закрываются, чтобы каждый мог поехать на озеро и покупаться там вволю.
Сперва на площади воцарилось молчание. А потом поднялся страшный шум.
– Уррррррра! – кричали горожане.
– Да здравствует наш мудрый бургомистр! – гаркнул прокурор Принцип и подкинул в воздух свою фуражку. – Гип-гип ура, ура, ура, ура, ура!
– Гуп-гуп, ира, ира, ира! – защебетала Клара.
Великолепсен попытался утихомирить горожан.
– Благодарите не меня, – признался он, – это всё заслуга фрёкен Сталь. Она пришла и сообщила, что началось лето. А я и не замечал, как светит солнце, потому что по старой привычке включил настольную лампу.
– Ура лакричным лодочкам! – не утерпев, выкрикнул прокурор Принцип, так что все на него обернулись.
Но никто не понял, что он имел в виду. Никто, кроме директора Грильяжа.
– Что ты сказал? – спросил Великолепсен и приложил ладонь к уху. – Что сказал начальник полиции?
– Ничего особенного, – пробурчал прокурор Принцип, покраснев как рак. – Простите, это я подумал вслух.
