Он не прижился в северном мире.

Северный мир был ясен, прост и в то же время жизнеопасен.

Северный мир не стелился лугом, где ходят рядом кони и женщины.

Мир этот был индустриален, колхозен, однопартиен, суров.

Он был непонятен этому миру.

Не то москвич, не то одессит.

Не то очкарь, щелкопер, придумщик.

Не то буденновец, конармеец.

Однако Буденный его не терпит, имени его не выносит.

Но любит Горький, наш буревестник, великий пролетарский писатель.

Кто же он? Свой или чужой?

Мир был широк и необъятен, но место найти в нем было трудно.