Я столько времени провел на табуретке, завороженно наблюдая за маминой работой, что, казалось, мог по памяти нарисовать каждый цветок. Лучше бы я запоминал мамины руки или ее лицо, поглощенное работой. За все последующие годы с лески не упала ни одна бисеринка, оборвалась только самая дорогая нить – мамина жизнь.