– Они дети, – отозвался Беркин. – Вспоминаются слова Иисуса: «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю»[75].

– Но они не кроткие, – возразила Урсула.

– Кроткие. Не могу объяснить, но это так.

Они подождали трамвая. Урсула села наверху и смотрела оттуда на город. Сумерки понемногу заполняли пустоты между жмущимися друг к другу домами.

– И они наследуют землю? – спросила она.

– Да – они.

– А нам тогда что делать? – настаивала Урсула. – Мы не похожи на них, правда? Ведь мы не кроткие?

– Нет, не кроткие. Будем ютиться в оставленных щелочках.

– Ужас какой! – воскликнула Урсула. – Не хочу я ютиться в щелях.

– Не волнуйся зря, – успокоил ее Беркин. – Они дети человеческие, им по душе рынки и уличные перекрестки. Будет много свободного места.

– Весь мир, – сказала она.

– Ну, не весь… но некоторые места найдутся.