И тут я вспоминаю зарезанный мною рассказ незадачливого автора.

Почему же, думаю, я говорила, что рассказ плохой, что переживания плевые? Нет, думаю, это хороший рассказ! Нет, это сильные переживания!

В полнейшей безнадежности принимаюсь стучать в дверь… Тишина…

Где-то далеко процокивают каблучки по лестнице. Я впадаю в панику, и мне уже кажется, что я начинаю задыхаться. Далее в ход идут не только кулаки, но и пятки. Я наваливаюсь на дверь всем телом и хрипло ору: «Помогите!» Тишина и покой, тихо журчит вода в бачке… Затхлая идиллия… «Помогите, помогите!! А-а-а-а!!» Вот так теряют человеческий облик. Звериный оскал члена редколлегии «Иерусалимского журнала»… Надо беречь силы, если я буду орать, то не доживу до утра… В воображении ярко проносятся все читанные и слышанные когда-то случаи о заживо погребенных… «По-моги-и-те-е!!!»

И вдруг, как-то издалека, негромко, словно бы рассеянно – мужской голос:

– Да?.. Да?

– Господин!! – вскрикиваю я, захлебнувшись от счастья. – Помогите, пожалуйста, я застряла в туалете!!

– Понял, понял… – доносится ко мне как-то смутно, не близко…

Ура, спасена!! Я приваливаюсь спиной к двери и в изнеможении закрываю глаза. Спасена! Сейчас он вызовет какого-нибудь слесаря или сторожа, дверь взломают и меня выпустят…

Проходит пять минут… Голос вдали продолжает монотонно кому-то что-то говорить. За мной никто не приходит.

Я опять настойчиво колочу в дверь:

– Господин! Помогите же мне скорее! Я тороплюсь, мне надо отсюда выйти.