Мне же мечтать было не о чем. Вернуть свою жизнь к исходной точке не получится, а впереди не ждало ничего, способного хоть как-то настроить душу на оптимистический лад. Поэтому я просто сидела, смотрела вдаль и ни о чем не думала.
– Саш, – позвал Денис, подходя ко мне, – ты чего такая?
Я прищурила один глаз, глядя на него снизу вверх, и улыбнулась.
– Хорошо здесь, правда?
– Да, – неуверенно сказал он. – Красиво. Ты чего рано встала? Не спится?
– Неудобно в машине, спина затекла, оттого и проснулась. Вот на реку смотрю.
Он сел рядом и сказал:
– А ты большие картины рисовать умеешь?
– Большие? Не пробовала. – Я притянула его за плечо и добавила: – Когда все кончится, твой портрет напишу, вот таким рыжим.
– Чего ж хорошего – рыжим. Все дразнятся…
– Ерунда. Не обращай внимания, ты же взрослый.
Мы немного посидели обнявшись.
– А ты попадешь? – тихо спросил Денис.
– В Татарина? Конечно. Он же не белка, так что меткостью хвастаться не придется.
– Ты не хочешь его убивать? – еще тише спросил он.
– Я никогда не хотела бы никого убивать, – серьезно ответила я. – Чувствуешь, это разные вещи. А Татарина убью. И слез лить по его кончине не буду. – Я посмотрела на часы. – Посидим еще немного и поедем. По дороге где-нибудь перекусим.
– Я есть совсем не хочу, – заверил Денис. – Потерплю то есть…
– На Покровской кафе круглосуточное, туда и заедем.
Котя считал идеальным местом для засады чердак, я отмела его сразу: незаметно уйти с винтовкой будет трудно. И выбрала парадное. Старое парадное, которым давно не пользовались. Первая дверь, та, что из подъезда, была заколочена доской. Еще вчера мальчишки ее отодрали, а потом аккуратно пристроили на место. Дверь с улицы была заколочена здоровенными гвоздями, и открыть ее было бы не под силу и Геркулесу. Когда-то она имела стекла, теперь вместо них зияли дыры, кое-как заделанные кусками фанеры. Между двумя дверьми, уличной и подъездной, места было вполне достаточно, чтобы разместиться небольшому отряду: два на три метра пустой площади. Чем парадное не понравилось жильцам, судить не берусь. То ли зимой было холодно, то ли подъездом пользовались все кому не лень, чтобы побыстрее попасть с одной улицы на другую, то ли ребятня замучила? В общем, население использовало дверь, выходящую во двор. Дом был старым, довоенным, трехэтажным и трехподъездным. Парадное располагалось как раз напротив дома, где жил Татарин. Подъезд в подъезд, как говорится. И расстояние между ними вполне подходящее. Дом моего врага был построен значительно позднее, никакими архитектурными изысками не отличался, и если Александр Михайлович решит покинуть жилище традиционным способом, пользуясь дверью, а не выпрыгивая со второго этажа, то ему меня не миновать.
– Саш, – позвал Денис, подходя ко мне, – ты чего такая?
Я прищурила один глаз, глядя на него снизу вверх, и улыбнулась.
– Хорошо здесь, правда?
– Да, – неуверенно сказал он. – Красиво. Ты чего рано встала? Не спится?
– Неудобно в машине, спина затекла, оттого и проснулась. Вот на реку смотрю.
Он сел рядом и сказал:
– А ты большие картины рисовать умеешь?
– Большие? Не пробовала. – Я притянула его за плечо и добавила: – Когда все кончится, твой портрет напишу, вот таким рыжим.
– Чего ж хорошего – рыжим. Все дразнятся…
– Ерунда. Не обращай внимания, ты же взрослый.
Мы немного посидели обнявшись.
– А ты попадешь? – тихо спросил Денис.
– В Татарина? Конечно. Он же не белка, так что меткостью хвастаться не придется.
– Ты не хочешь его убивать? – еще тише спросил он.
– Я никогда не хотела бы никого убивать, – серьезно ответила я. – Чувствуешь, это разные вещи. А Татарина убью. И слез лить по его кончине не буду. – Я посмотрела на часы. – Посидим еще немного и поедем. По дороге где-нибудь перекусим.
– Я есть совсем не хочу, – заверил Денис. – Потерплю то есть…
– На Покровской кафе круглосуточное, туда и заедем.
Котя считал идеальным местом для засады чердак, я отмела его сразу: незаметно уйти с винтовкой будет трудно. И выбрала парадное. Старое парадное, которым давно не пользовались. Первая дверь, та, что из подъезда, была заколочена доской. Еще вчера мальчишки ее отодрали, а потом аккуратно пристроили на место. Дверь с улицы была заколочена здоровенными гвоздями, и открыть ее было бы не под силу и Геркулесу. Когда-то она имела стекла, теперь вместо них зияли дыры, кое-как заделанные кусками фанеры. Между двумя дверьми, уличной и подъездной, места было вполне достаточно, чтобы разместиться небольшому отряду: два на три метра пустой площади. Чем парадное не понравилось жильцам, судить не берусь. То ли зимой было холодно, то ли подъездом пользовались все кому не лень, чтобы побыстрее попасть с одной улицы на другую, то ли ребятня замучила? В общем, население использовало дверь, выходящую во двор. Дом был старым, довоенным, трехэтажным и трехподъездным. Парадное располагалось как раз напротив дома, где жил Татарин. Подъезд в подъезд, как говорится. И расстояние между ними вполне подходящее. Дом моего врага был построен значительно позднее, никакими архитектурными изысками не отличался, и если Александр Михайлович решит покинуть жилище традиционным способом, пользуясь дверью, а не выпрыгивая со второго этажа, то ему меня не миновать.
