В тот самый момент, когда безоговорочная победа была одержана, когда триумфатор понял, что прирученный и вправду счастлив и готов совершенно искренне, наивно отстаивать то, что ему так изощренно внушалось, — именно в этот момент дрессировщик осознал не свое, а его превосходство. Ведь никто из жрецов ресентимента так и не обрел естества и не избавился ни от одного невроза, тогда как многострадальная паства, наконец, избавилась едва ли ни от всех них