Защитникам Доксу и Ланге удалось убедить суд и присяжных в том, что донос из страха (Петровского) или из‑за разогретой вином «патриотической» выходки (Прокофьева) не содержал в себе преступного намерения. Поэтому присяжные не согласились с прокурором Якоби и не поддержали его обвинения с требованием привлечь доносчиков к ответственности. Несомненно, в этом вердикте им помогла благожелательная к подсудимым постановка вопроса судом. Видимо, суд посчитал, что если обвиняемые и были виновны, то наказание им не требуется. Адвокат Петровского даже настаивал, что тот уже лишился своей должности из‑за этого дела. Карета крестьянина Прокофьева, выпившего лишнего и возомнившего себя кучером всесильного Муравьева, давно превратилась в тыкву, если воспользоваться образом из известной сказки. Аргументы о «неразвитости» Прокофьева тоже в итоге возымели успех. Обвиняемый им и Петровским парикмахер Фролов был оправдан судом по делу на основании ложного доноса. Оттого и казалось, что на новом процессе, уже над самими доносчиками, его можно было не признавать пострадавшим от доноса, тогда как сами подсудимые обелялись адвокатами как пострадавшие и даже «жертвы».