м во всю щеку, стояла Вовкина мать, Анна Никитична. Через несколько минут пироги предстояло вынуть из печи, и пироги эти были с капустой.

А в большой комнате за обеденным столом уже сидела компания голодных мальчишек рядом с Вовкиным отцом, Афанасием Ивановичем Чернопятко.

– Гм… – нерешительно произнёс Афанасий Иванович, теребя пальцами хохлатый ус и прислушиваясь к тишине, которая царила на кухне. – А хорошо бы…

– Узнать? – шепнул Вовка, готовый сорваться со стула.

Но в этот самый миг – о радость! – загрохотала падающая заслонка, чудеснейший в мире аромат печёного теста разлился по дому и из кухни раздался негромкий, но повелительный возглас:

– Блюдо!

Афанасий Иванович поднял указательный палец, обвёл мальчишек многозначительным и весёлым взглядом:

– Требуется блюдо… А ну-ка, хлопцы, кто-нибудь!

Но прежде чем «кто-нибудь» успел подняться, Вовка уже подскочил к буфету и вытащил оттуда огромнейших размеров, специально для пирогов, фаянсовое блюдо с голубыми разводами.

А пироги, румяные и пышные, уже лежали на столе, и Анна Никитична наводила на них последний блеск: обильно смазывала топлёным маслом.

– Ух ты! – прошептал Вовка и причмокнул языком. – Вот это пироги! Два? Второе блюдо нести?

– Неси! – приказала Анна Никитична, с превеликой осторожностью укладывая один из пирогов на блюдо.

Чего там говорить! В половине десятого оба пирога поставили на стол. А когда ходики на стене показывали без чего-то десять, на столе, кроме пустых тарелок и чашек, кроме грязных ножей и вилок, стояло ещё два больших фаянсовых блюда, однако тоже совершенно пустых. Хоть бы горбушечку оставили!

…Примерно в то самое время, когда у соседей с пирогами было покончено, у Пети к ним только приступали.

Как люби