предков-то, он в мыслях своих дальше дедов не заходил, ему довольно, остальные – часть великого безмолвия, так он считает, и о том, что стало частью великого безмолвия, думать незачем, незачем в нем копаться, оно просто было и есть великое безмолвие, им и останется, говорит он