Моррису был ниспослан величайший дар, о каком только может мечтать смертный, — глубокое безразличие к чужому мнению. Иными словами, ему с рождения было насрать; именно это давало ему иммунитет к насмешкам в школе и делало звездой танцпола на бар-мицвах; именно этим он так очаровал Мириам Лерер, когда они познакомились в библиотеке Массачусетского университета незадолго до войны. Если его статья с описанием очередного откровения не получала отклика от профессора Такого-то из Гарварда, он отправлял ее профессору Сякому-то из Йеля, а если и тот не отвечал, Моррис пожимал плечами, показывал в сторону Кембриджа или Нью-Хейвена средний палец и записы