О Церкви он имел особенно углубленное понятие. Я не говорю, как думают о Церкви неверующие. Но и среди верующих понятие о Церкви оторвано от жизни. Церковь кажется им слишком земным, внешним учреждением, или слишком небесным, что ставит Церковь далеко от жизни. Он понимал иначе и иначе раскрывал понятие [о Церкви]. Для него, как и для древних христиан, душа Церкви была небесной и земной. Свое понятие о Церкви он получил из жизни великих святителей. Иоанн Златоуст кормил множество неимущих, нищих. Василий Великий построил целый город для бедных, который назывался Василиадой. Амвросий Медиоланский выкупал пленных. Киприан [Карфагенский] руководил христианами, которые спасали больных во время чумы. Вот образы, которые пленяли его сердце. Он верил, что Церковь должна быть утешительницей скорбящих, обремененных, должна идти, как шел Христос, сея любовь, собирая расточенных, являя верующим и неверующим образ воплощенной любви. Любовь человеческая должна сиять как внутри Церкви, объединяя члены Церкви в единое, живое, трепетное тело, так и вне Церкви – на неверующих, далеких, отступивших.
Наличная церковная действительность не удовлетворяла его: он скорбел, обличая, и хотел найти иные пути церковной жизни, чтобы собрать [верных] в единое тело и научить деятельной любви друг к другу и ко всем скорбящим, обремененным и нуждающимся. Он возродил древний церковный идеал, и это было совершено в нашем городе. Как ни ужасны были условия, при которых проходило его служение, как ни трудно было дело, мы видим, как много он сделал. Он показал и верующим, и неверующим – что такое Церковь и священник. Неверующие и отошедшие от Церкви увидели образ Пастыря, полного любви; верующие увидели что [можно соединиться воедино], и христианство является не только в молитве, но и в любви.
Таковы его мечты, надежды, заветы. Он видел сокровенным духовным взором то, что было наиболее существенно.
Особенности его служения: первая – ревность о Христе и верность Христу-Спасителю как средоточию жизни. Вторая – образ Церкви как чего-то такого, что создано силой, которая сеет любовь, мир, свет и блаженство. Эту мысль он старался воплотить в своем служении. В борьбе за эту мысль он окончил свою трудную страдальческую жизнь.
Наличная церковная действительность не удовлетворяла его: он скорбел, обличая, и хотел найти иные пути церковной жизни, чтобы собрать [верных] в единое тело и научить деятельной любви друг к другу и ко всем скорбящим, обремененным и нуждающимся. Он возродил древний церковный идеал, и это было совершено в нашем городе. Как ни ужасны были условия, при которых проходило его служение, как ни трудно было дело, мы видим, как много он сделал. Он показал и верующим, и неверующим – что такое Церковь и священник. Неверующие и отошедшие от Церкви увидели образ Пастыря, полного любви; верующие увидели что [можно соединиться воедино], и христианство является не только в молитве, но и в любви.
Таковы его мечты, надежды, заветы. Он видел сокровенным духовным взором то, что было наиболее существенно.
Особенности его служения: первая – ревность о Христе и верность Христу-Спасителю как средоточию жизни. Вторая – образ Церкви как чего-то такого, что создано силой, которая сеет любовь, мир, свет и блаженство. Эту мысль он старался воплотить в своем служении. В борьбе за эту мысль он окончил свою трудную страдальческую жизнь.
