Вопреки всему Мария-Луиза пыталась соответствовать тому образу властной и сильной от природы женщины, который ей всегда приписывали. В глазах семьи она оставалась прежней. Но лишь внешне, ибо внутри нее что-то навсегда сломалось. Она ушла во внутреннее изгнание, состоящее из отречений, молчания и невыплаканных слез. На обломках своей израненной гордости она воздвигла непроницаемую стену, за которой, глубоко внутри, пыталась замуровать память о днях своего заточения, но ни самолюбие, ни сила воли не смогли исцелить ее боль. Загнанная в рамки роли, написанной для нее давным-давно, она чувствовала, что у нее нет иного выбора, кроме как и дальше носить бесстрастную маску самодовольства.