Золотые трещины
Есть японская история XV века о сёгуне, или военном правителе, Асикаге Ёсимасе, у которого был сервиз из китайских керамических чаш для официальных чайных церемоний. Когда одна из чаш была повреждена, сёгун отправил ее обратно в Китай, чтобы ее восстановили. Чаша вернулась с уродливыми металлическими скобами на трещине, что напоминало плохо зашитый разрез после некачественной операции. Разочарованный сёгун поручил местному мастеру придумать более эстетичный метод восстановления драгоценной чаши. Согласно легенде, для восстановления разбитой керамики мастер воспользовался давней практикой использования лака, натуральной смолы из древесного сока, но изменил внешний вид трещины, посыпав лак золотой пылью. Так появилась техника кинцуги, или золотого ремонта. Вместо того чтобы пытаться скрыть повреждения, кинцуги не только принимает трещину, но и подчеркивает ее, позволяя нам ценить историю и дефекты предмета как часть его красоты. То, что могло стать мусором, превращалось во впечатляющее и уникальное произведение искусства.
Независимо от того, правдива эта история или нет, кинцуги связана с глубоким учением о том, как переосмыслить наши ошибки, а также неизбежные удары, поломки и трещины, сопровождающие активную жизнь. Кинцуги – часть японской философской традиции, которая включает ваби-саби, практику сознательной оценки следов износа от использования предмета с целью принять ошибочное и несовершенное. В основе ваби-саби лежит смиренное понимание и осознание того, что мы сами неполны, непостоянны и ограниченны во времени. Такова природа нашего существования, и ее отрицание порождает еще большие страдания. Когда человек принимает эту реальность, он может идти вперед без страха.
Кинцуги служит воплощением идеи о том, что жизнь иногда нас ломает, но именно природа этой сломленности и последующего восстановления определяет, кто мы есть. Эти шрамы определяют нашу человечность: каждый из нас – это хрупкое существо, по-своему страдающее и думающее, что больше никто так не переживает. Тем не менее мы можем гордиться своими шрамами, а не чувствовать себя неполноценными, стыдиться их или стараться скрыть. Они живое подтверждение нашей стойкости, высеченное на наших телах и сердцах. Принимая несовершенства, мы вдохновляем других признать свои шрамы и выйти из укрытия, чтобы установить связь друг с другом. Эта способность принимать и отпускать представляет собой суперсилу, которая есть в каждом из нас. В некотором смысле мы можем благодарить наши шрамы за то, что они позволили нам увидеть весь свой потенциал, ведь именно шрам покрыт золотом. Урок, который я вынес, получив все, о чем мечтал и потеряв это, стал своего рода золотой трещиной на моей жизни. Она позволяет мне ценить то, кто я сегодня.
Есть японская история XV века о сёгуне, или военном правителе, Асикаге Ёсимасе, у которого был сервиз из китайских керамических чаш для официальных чайных церемоний. Когда одна из чаш была повреждена, сёгун отправил ее обратно в Китай, чтобы ее восстановили. Чаша вернулась с уродливыми металлическими скобами на трещине, что напоминало плохо зашитый разрез после некачественной операции. Разочарованный сёгун поручил местному мастеру придумать более эстетичный метод восстановления драгоценной чаши. Согласно легенде, для восстановления разбитой керамики мастер воспользовался давней практикой использования лака, натуральной смолы из древесного сока, но изменил внешний вид трещины, посыпав лак золотой пылью. Так появилась техника кинцуги, или золотого ремонта. Вместо того чтобы пытаться скрыть повреждения, кинцуги не только принимает трещину, но и подчеркивает ее, позволяя нам ценить историю и дефекты предмета как часть его красоты. То, что могло стать мусором, превращалось во впечатляющее и уникальное произведение искусства.
Независимо от того, правдива эта история или нет, кинцуги связана с глубоким учением о том, как переосмыслить наши ошибки, а также неизбежные удары, поломки и трещины, сопровождающие активную жизнь. Кинцуги – часть японской философской традиции, которая включает ваби-саби, практику сознательной оценки следов износа от использования предмета с целью принять ошибочное и несовершенное. В основе ваби-саби лежит смиренное понимание и осознание того, что мы сами неполны, непостоянны и ограниченны во времени. Такова природа нашего существования, и ее отрицание порождает еще большие страдания. Когда человек принимает эту реальность, он может идти вперед без страха.
Кинцуги служит воплощением идеи о том, что жизнь иногда нас ломает, но именно природа этой сломленности и последующего восстановления определяет, кто мы есть. Эти шрамы определяют нашу человечность: каждый из нас – это хрупкое существо, по-своему страдающее и думающее, что больше никто так не переживает. Тем не менее мы можем гордиться своими шрамами, а не чувствовать себя неполноценными, стыдиться их или стараться скрыть. Они живое подтверждение нашей стойкости, высеченное на наших телах и сердцах. Принимая несовершенства, мы вдохновляем других признать свои шрамы и выйти из укрытия, чтобы установить связь друг с другом. Эта способность принимать и отпускать представляет собой суперсилу, которая есть в каждом из нас. В некотором смысле мы можем благодарить наши шрамы за то, что они позволили нам увидеть весь свой потенциал, ведь именно шрам покрыт золотом. Урок, который я вынес, получив все, о чем мечтал и потеряв это, стал своего рода золотой трещиной на моей жизни. Она позволяет мне ценить то, кто я сегодня.
