— Знаешь, Чижик, что труднее всего? — она поцеловала Валерку в макушку.

Он поднял заплаканное лицо.

— Простить самого себя, — произнесла Валеркина бабушка.

— Это как? — он удивлённо посмотрел на неё.

— А так! Других прощать легче. Да и время лечит. Прописная истина, конечно, — сказала она, — но, клянусь, так и есть. В конце концов, обидчика можно забыть и не вспоминать никогда. Ну, может, иногда, — она мягко улыбнулась, словно думая о чём-то своём. — Других можно оправдать. А себя… Мы же себя знаем, как… ну как самих себя, — она развела руками. — Знаем, что прячем внутри от чужих глаз. И прекрасно помним, что там надумали или нажелали сгоряча…