собакой.
Салями, жареные колбаски и картошку она съела. И полакала воды из красного ведёрка Лотти для песочницы. И улеглась на мостовую, на солнышке. Задремала.
Но как только мы попробовали пройти мимо неё к игровой площадке и снова наконец стать строителями и единорогами, она опять зарычала.
— Глупый ты волк, — сказала Лотти.
— Какой же это волк? — возразил я.
— Очень даже похож, — считал Том.
Ну хорошо.
У волка были дурные манеры.
И он не хотел убираться восвояси.
— Ещё бы, — сказал я. — Он думает: здесь бывают объедки пиццы. И дети кормят меня колбасой. Останусь-ка я здесь.
— Но я хочу покачаться, — жалобно протянула Лотти.
— А я хочу рыться в песке, — пожаловался Бен.
Мы недовольно глазели на большое чёрное чудище, разлёгшееся у нас на пути.