Печигин и сам улавливал в себе какую-то перемену, незаметный плавный сдвиг, будто из режима существования твердого тела благодаря долгому пребыванию в воде он перешёл в режим волны – зыбкой упругой субстанции, до предела наполнявшей каждое его движение.