– В какой ещё прессе! – фыркнула Агриппина. – В этой, сектантской, что ли?
– Почему… в сектантской?
– Дед считает, что он состоит в секте. В секте почитателей инопланетных цивилизаций! Ну, всякие рыцари Девятых Врат, поклонники бога Хроноса, обожатели Луны в Седьмом Доме! Дед говорит, это непростительное мракобесие. Особенно для образованного человека, а Юрец у нас образованный.
Агриппина по одной скинула на пол ноги, подошла к столу и сосредоточенно насыпала себе ещё ягод из бидончика.
– Образованный, – повторила она, кинув в ротик малинку, – а дрянь.
– Как – дрянь?
– Обыкновенно. Просто дрянной мужик, и всё. Маргошку до ручки довёл. Я думала, так только в викторианских романах бывает! Ну, когда злодей изводит прекрасную Брунгильду, чтоб завладеть её замком, землёй и наследством покойного батюшки. А Юрец – ничего, и в наше время вполне справлялся.
– Его жена умерла?! – спросила Маруся с изумлением.
Всё это не лезло ни в какие ворота. Юрий Фёдорович Басалаев, сумасшедший – или не сумасшедший, кто его знает! – учёный, знаток инопланетных цивилизаций, смешной человек с растрёпанной бородёнкой и горящим взором, на самом деле злобное чудовище?!
– Да нет, Маргошка жива, слава богу, но бабушка говорит, что он её непременно уморит. А дед отвечает, что сейчас уже ничего не поделать, раньше нужно было лучше смотреть за ребёнком. Это он в том смысле, что бабушка недосмотрела за Маргошкой! У деда всегда и во всём виновата бабушка. Слушай, может, квасу, а?.. Невозможная жара!..
– А Воскресенский? – бухнула Маруся.
– Мишаня? – удивилась девица. – А что он? Мишаня – наш человек.
– Подожди, – сказала Маруся. – Ты про академика Воскресенского говоришь?
Агриппина достала из холодильника глиняный кувшин и поставила на стол. Кувшин сразу покрылся мелкими капельками, как будто седой ледяной сеткой, и она полезла в буфет за стаканами.
– А ты про кого говоришь? В физике только один Воскресенский и есть – академик!.. Дедов любимый ученик. Он прикольный.
Маруся недоверчиво посмотрела на безмятежную собеседницу. Академик Воскресенский прикольный?..
– Они с Басалаевым дружили?
Агриппина залпом допила из стакана квас, икнула и уставилась на Марусю.
– Ты что, с ума сошла? Дружили! Мишаня его терпеть не может! Как увидит, так сразу уходит. Пойду, говорит, от греха, а то ненароком в глаз ему дам. Квасу хочешь? Холодный!
Маруся кивнула, и Агриппина налила ей.
– Мужикам, что ли, отнести? – сама у себя спросила она. – Угорят они там, в колодце. Ты сиди, а я отнесу.
Она ловко составила на поднос стаканы и кувшин и сбежала по ступенькам. Собака Грольш подумала, поднялась и поплелась за ней.
Маруся вздохнула и оглянулась по сторонам.
…Какая жизнь, подумалось ей. Как в викторианском романе, точно!.. Собаки, академики по имени Мишаня, ледяной квас, трельяжные окна, бабушка в Карловы Вары укатила. Разве можно так жить сегодня, сейчас?.. Но вот же люди, и они так именно… живут! Вон книжка забыта в качалке, фарфоровая миска на полу, видимо, из неё пьёт собака, кор
– Почему… в сектантской?
– Дед считает, что он состоит в секте. В секте почитателей инопланетных цивилизаций! Ну, всякие рыцари Девятых Врат, поклонники бога Хроноса, обожатели Луны в Седьмом Доме! Дед говорит, это непростительное мракобесие. Особенно для образованного человека, а Юрец у нас образованный.
Агриппина по одной скинула на пол ноги, подошла к столу и сосредоточенно насыпала себе ещё ягод из бидончика.
– Образованный, – повторила она, кинув в ротик малинку, – а дрянь.
– Как – дрянь?
– Обыкновенно. Просто дрянной мужик, и всё. Маргошку до ручки довёл. Я думала, так только в викторианских романах бывает! Ну, когда злодей изводит прекрасную Брунгильду, чтоб завладеть её замком, землёй и наследством покойного батюшки. А Юрец – ничего, и в наше время вполне справлялся.
– Его жена умерла?! – спросила Маруся с изумлением.
Всё это не лезло ни в какие ворота. Юрий Фёдорович Басалаев, сумасшедший – или не сумасшедший, кто его знает! – учёный, знаток инопланетных цивилизаций, смешной человек с растрёпанной бородёнкой и горящим взором, на самом деле злобное чудовище?!
– Да нет, Маргошка жива, слава богу, но бабушка говорит, что он её непременно уморит. А дед отвечает, что сейчас уже ничего не поделать, раньше нужно было лучше смотреть за ребёнком. Это он в том смысле, что бабушка недосмотрела за Маргошкой! У деда всегда и во всём виновата бабушка. Слушай, может, квасу, а?.. Невозможная жара!..
– А Воскресенский? – бухнула Маруся.
– Мишаня? – удивилась девица. – А что он? Мишаня – наш человек.
– Подожди, – сказала Маруся. – Ты про академика Воскресенского говоришь?
Агриппина достала из холодильника глиняный кувшин и поставила на стол. Кувшин сразу покрылся мелкими капельками, как будто седой ледяной сеткой, и она полезла в буфет за стаканами.
– А ты про кого говоришь? В физике только один Воскресенский и есть – академик!.. Дедов любимый ученик. Он прикольный.
Маруся недоверчиво посмотрела на безмятежную собеседницу. Академик Воскресенский прикольный?..
– Они с Басалаевым дружили?
Агриппина залпом допила из стакана квас, икнула и уставилась на Марусю.
– Ты что, с ума сошла? Дружили! Мишаня его терпеть не может! Как увидит, так сразу уходит. Пойду, говорит, от греха, а то ненароком в глаз ему дам. Квасу хочешь? Холодный!
Маруся кивнула, и Агриппина налила ей.
– Мужикам, что ли, отнести? – сама у себя спросила она. – Угорят они там, в колодце. Ты сиди, а я отнесу.
Она ловко составила на поднос стаканы и кувшин и сбежала по ступенькам. Собака Грольш подумала, поднялась и поплелась за ней.
Маруся вздохнула и оглянулась по сторонам.
…Какая жизнь, подумалось ей. Как в викторианском романе, точно!.. Собаки, академики по имени Мишаня, ледяной квас, трельяжные окна, бабушка в Карловы Вары укатила. Разве можно так жить сегодня, сейчас?.. Но вот же люди, и они так именно… живут! Вон книжка забыта в качалке, фарфоровая миска на полу, видимо, из неё пьёт собака, кор
