Тут нет, как у Имре Кертеса, убийственных парадоксов, заставляющих читателя хохотать всесотрясающим хохотом олимпийских богов; нет здесь и кокетливых недоговоренностей Петера Эстерхази, порождающих при каждом повороте фразы легкое хихиканье, которое — кажется, по чисто физиологическим причинам — оборачивается к концу текста прекрасным настроением. Но юмор у Надаша все же есть — с ним не сразу соприкасаешься в силу сложности текста, но когда этот контакт происходит, он уже не отпускает. Символично, что столь явно забавной оказалась именно его последняя по времени «малая вещь».