Монахи остановились, и яркий свет их свечей упал на высокого, коренастого парня, которому можно было дать не больше двадцати лет от роду. Его лицо было безобразно и выражало дикое упрямство. Спутанные черные волосы спускались с головы, изорванная фуфайка из пестрой шерстяной материи едва прикрывала тело; панталоны едва доходили до голых икр, так что вполне было видно геркулесовское сложение его тела.

— Проклятый, кто позволил тебе убить моего брата? — дико закричал парень, так что голос его раздался по всей церкви, — и, подскочив к Крейслеру, как тигр, он схватил его за горло