– Да, – оживилась Ева, – я же нашла самоучитель по карате и уже изучила все приёмы!

Ева отставила кружку с чаем, вскочила и – кийя-а! – тут же продемонстрировала приём.

– Вот это да! Здорово! – восхитился Стёпа и обратился к Хоттабычу: – А ты, Хоттабыч, вроде я слышал, чихать научился как-то по-волшебному.

Хоттабыч дожевал кусок колбасы и вздохнул:

– Да я не учился, всё само собой. Наверное, нервная аллергия. Книги, которые нашла Ева в заброшенной квартире, оказались очень пыльными. Я помогал их тащить и очень сердился, в носу щекотало от пыли. Потом, уже дома, сильно расчихался – и вдруг мешок с сушёной морошкой исчез. Я удивился, но не придал значения. А дальше стал замечать – как рассержусь, сразу чихать начинаю, и то, что меня сильно раздражает, исчезает. – Хоттабыч снова сокрушённо вздохнул: – Опасное это дело, теперь стараюсь на близких не сердиться, а то вдруг и их случайно зачихаю.

– Да, с таким умением надо быть осторожным, – согласился Стёпа. И они продолжили чаепитие.

Дядя Митя неторопливо собирал рюкзак для завтрашнего полёта: положил пряники, чёрный хлеб, колбасу, термос с чаем, нож, бинт, лекарства, несколько сигнальных файеров.

Николай Иванович ему помогал.

Всё было так мирно и спокойно, и не верилось, что