Он остро чувствовал, как далек от всех ровесников, изначально не испытавших его неуверенности, его сомнений и стойкой боли, свободных от власти воображения, которое заменяло все, в чем отказала ему судьба.

И надо было прожить свою грозную, тревожную конармейскую молодость, чтобы пришла, наконец, независимость и стало ясно, что боль и страсть, честолюбивая бессонница — это не Каиново проклятье, это и есть его богатство.

Возможно, он наконец убедился, что может все-таки обойтись и без «простейшего из умений — умения убить человека»