👍Ұсынамын
💀Қорқынышты
🔮Қазыналы
💡Танымдық
💧Көз жасын төктіреді
У Золя война - это не трагедия одного человека, это крах всей системы, где сами боевые действия - лишь один из эпизодов, один из мольбертов, на котором писатель рисует цельную историю.
Ремарк очень любит романтизировать страдания, Хэмингуэй создает атмосферу, которую очень любят киноделы: мрачный герой, аристократ духа, никем до конца непонятый, ненужный - эдакий Раст Коул из «Настоящего детектива» или, если брать литературу, Харри Холе из детективов Несбё. Здесь же - конвейер смерти, распад человечности, крушение государства и ни капли снобистской рефлексии.
Возможно, я несколько несправедлив к Золя, но я воспринимал его больше как продолжателя дел Бальзака (критика социума, высшего общества, порочности людей и пр.), близкого по стилю Мопассану - социолога с блокнотом, но никак не человека, который сможет описать настолько трагический эпизод в истории Франции так эмоционально и точно. Искренне жаль, что вряд ли кому-то из киноделов будет интересна эта тема - я бы с удовольствием посмотрел какой-нибудь мини-сериал аля "Война и мир" - для реально толкового сценариста и режиссера здесь есть где разгуляться и создать такую работу, что у "Иди и смотри" наконец-то появится "конкурент". Кстати, я бы сравнил этот роман именно с фильмом Элема Климова: по настроению они очень похожи, хотя ситуации происходят в совершенно других обстоятельствах.
Остальное расписывать смысла не вижу, т.к. спойлеры.
«Разгром» - это не только о Франции 1870 года. Это зеркало, в котором отражаются любые войны. Недаром сцена, где Проспер и Сильвина бредут среди трупов, так напоминает «Иди и смотри». Этот роман не стал и уже не станет таким же пацифистским символом как «На Западном фронте без перемен», потому что он не воспевает борьбу, не романтизирует страдания. Эту книгу не обсудишь за чашечкой кофе и не прочтешь на летней веранде. Но не такой ли должна быть антивоенная литература? Изображающая трагедию обычного человека без прикрас, который не в силах повлиять на обстоятельства и вынужден подчиниться своей судьбе. Это бессилие - самая жуткая вещь во всем произведении.
