Оглавление

Annotation

Инвалид… В мире, где одаренные силой мысли сминают здания, замораживают леса, искажают гравитационное поле и влияют на течение времени, так называют не только носителей приобретенных, или врожденных физиологических дефектов. Являясь преемником прославленной родословной, представители которой, каждый, в той или иной степени, прикоснулись к недоступному для обывателей могуществу, не обладать силой значит прослыть неполноценным.

Подобных окружение пожирает, обгладывая стремления, на которых хрупкой плотью крепится надежда. Но осклабленные пасти вокруг — далеко не самое страшное. Бессилие что-либо изменить, в невыразимой злобе наблюдая, как младшую сестру насилует отец… Родной отец, чистотой крови повышающий шанс рождения достойного наследника.

Попытки обрести силу, знания, власть, что угодно, способное изменить положение вещей, привели к болезненному выводу — все тщетно. Тщетно для немощного тела, но если обрести новое? Юное, сильное, с высочайшим потенциалом!

Мое господство — Раскол цивилизации [Том 1]

Военная иерархия

Военные звания:

Ирус (1) — 10 солдат в подчинении.

Корус (2) — 100 солдат в подчинении.

Мерус (3) — 1000 солдат в подчинении.

Даэрус (4) — 10 000 солдат в подчинении.

Фоэрус (5) 100 000 солдат в подчинении.

Вектрус (6) 1 000 000 солдат в подчинении.

Доменус (7) 10 000 000 солдат в подчинении.

Глава 1: Пора…

*Дюран*

— Так ты из шестнадцатого подразделения мусорщиков корпуса Хистин… — Разглядывая шеврон, мужчина в синем комбинезоне с плотным респиратором, удивленно вскинул брови — Поразительно, что вообще жив остался, другим повезло меньше. Не переживай, ты в надежных руках, мигом на ноги поставим… Как только изготовят — и рассмеялся, словно ничего смешнее в жизни не говорил.

Действительно, ног у меня нет, как и рук, спасибо жукам, что на крейсере класса Элегор «Сабелур 1» обустроили улей. Не знаю что за монстры, но ни штурмовые брингеры, ни деструктурирующие мины их не брали, даже модифицированные детонационные капсулы личной разработки результата не принесли. Мехасектор разнес, да и только, добра пропало не счесть.

Устало прикрыв веки, восстановленные регенерирующей мазью, отрешился от забот о материальных благах. С таким телом вообще думать о чем-то помимо несправедливой судьбы довольно тяжело.

Изготовят… Как же, завезут со склада подходящие по размеру мехапротезы, откалибруют на нейротрансляторе и прилепят на сопли. В любом случае особенностями Генериев, способных отрастить новые конечности, я не обладаю, и рассчитывать могу лишь на механические протезы.

Плевать, лишь бы до ангара добраться. Зонд уже третьи сутки на орбите круги наворачивает, программа должна спилотировать его домой в автономном режиме, а значит, последние детали дожидаются только меня. Сборка, проверка, и здравствуй новое тело… Как же давно этого ждал, как давно грезил о способностях Актариев. Перед глазами предстала картина, как силой мысли останавливаю снаряды, сворачиваю врагов в мясные шарики, и летаю без стороннего оборудования. Идиллию нарушил чеканный шаг, сменившийся хриплым голосом.

— Ирус (1) Дюран Кувелерс — Над Дюраном навис высокий мужчина, с едва заметной сединой в зачесанных назад волосах, при молодом то лице, хотя процедуры генериев давно стерли визуальную шкалу возраста.

Строгий черно-синий костюм с офицерской накидкой, на груди красуются вертикально расположенные шесть ромбов, отлитые из Илениума — драгоценного метала, инертного к энергетическому воздействию. Вот так гости. Летас Эземпод — четвертый замкомандующий корпуса Хистин, в звании Вектруса (6), под прямым руководством которого находился могучий флот и более миллиона солдат. Шестнадцатое подразделение мусорщиков — не исключение, приветствовать молчанием приходилось высшее руководство.

— Говорить можешь?

Губы приоткрыть удалось, на этом все. Тело, напичканное обезболивающими, откликалось на команды словно глухой питомец. Только после установки мехапротезов организм очистят от всякой дряни, оставив минимальный уровень концентрации для притупления боли. Препараты затрудняют синхронизацию.

— Вижу, отдыхай пока. Ты — единственный выживший с Сабелур один, как восстановишься, пришли отчет в канцелярию Хистин. И еще, командование видело обрывки записей зонд-проводников с начала боя, за отвагу тебе присвоят звание Коруса (2). О ветеранских начислениях не беспокойся, травмы, полученные в бою — наша ответственность.

Козырнув, Вектрус (6) покинул палату, оставив в разуме неоднозначное впечатление. Но оно отошло на второй план под давлением других мыслей.

Единственный значит…

Хоть меня не отпускала цель обрести новое тело со способностями Актария, ради чего приходилось постоянно рисковать, треть прожитого я провел с шестнадцатым подразделением. Не привязаться к ним, при всем старании, не получилось, образ братьев по оружию глубоко засел в сознании и отзывался болью. Той, что не глушили препараты…

Нужно поспать, иначе ни о чем другом думать не смогу. Закрыв глаза, отдался навязчивой усталости, довольно быстро сменившейся глубоким сном.

*Гелемон Анлуа*

В просторной комнате, опоясанной ореолом тусклого желтого света, тихим эхом разносилось томное дыхание девушек. Три юные, длинноволосые чаровницы, на устеленном дорогими коврами полу, оплетали могучую фигуру лысого мужчины. Целовали широкую грудь, извивались словно змейки, одна скользнула вперед, промежностью оставляя мокрый след на бедре мужчины, страстным поцелуем девушка увлекла Гелемона.

Доменус (7) корпуса Одерим с удовольствием зажмурился, ощущая мягкие губы Эйлы, водопад черных волос ниспадал на лицо и проходился легкой щекоткой. По меркам Иури он выглядел от силы лет на сорок, но прожил предводитель десяти миллионов Генериев гораздо больше. Практически пять сотен тонурам минуло с тех пор, как мир услышал первый вздох Гелемона, и до сих пор похоть занимала не последнее место в его мыслях.

Приоткрыв глаза, Доменус (7) встретился взглядом с другой змейкой, язычком проходящейся по головке напряженного члена. Заметив внимание господина, она заглотила пенис, двумя руками помогая в ублажении крепкого стержня. Третья девушка, которой не досталось развлечений, состроила грустную мордочку, Гелемон с расслабленной улыбкой собирался ей что-то сказать, как вдруг раздался перезвон.

— Не сейчас, я занят.

На возникшую посреди комнаты голограмму мужчины, змейки не отреагировали, всецело наслаждаясь мускулистым телом, а вот Доменус (7) полыхнул раздражением.

— Простите, но у меня срочные вести — Образ неизвестного оказался удивительно настойчивым даже перед лицом высшего военного командования.

Взгляд алых глаз предводителя генериев прожигал голограмму некоторое время, прежде чем он поднялся, сбросив девушек с себя.

— Проваливайте.

Ни скорбные выражения, ни умоляющие глазки не заставили Гелемона передумать, похватав переливающиеся пурпуром ткани, полупрозрачной вуалью покрывшей точеные фигуры, они покинули помещение.

Стоило двери закрыться, голограмма вещала:

— Сабелур один не сможет совершить посадку, кто-то из мусорщиков украл вычислительный центр и источник питания. Нам удалось вывезти Эфириев в обход Хистинцев, но среди вторженцев есть выживший, сейчас он находится в центре реабилитации «Серум».

Ковры под стопами Доменуса разлетелись лоскутами, воздух потяжелел, а свет, казалось, стремительно сбегал обратно в занавешенные окна.

— Почему я получаю доклад о выжившем, а не том, что его устранили? — В глубоко посаженных алых глазах Гелемона проступил угрожающий блеск.

Отступившая на шаг голограмма поспешила оправдаться:

— Корпус Хистин выставил лучших бойцов на охрану. Замкомандующий Летас Эземпод лично присутствовал там — Даже через проекцию четко прослеживалась бледнота лица отчитывающегося.

Напряженное молчание продлилось недолго, углубившиеся морщины на лбу Доменуса разгладились, он махнул рукой.

— Корпусу Хистин все равно придет конец, сколько бы не брыкались. Уберите свидетеля при первой возможности, но не слишком навязчиво, нельзя допустить и мысли, что мы причастны — Получив кивок от голограммы, Гелемон улыбнулся глядя на дверь, после чего продолжил — Есть вести от венценосных?

— Они сообщили, что вскоре у рода Векселур сменится глава — Проекция мужчины замолчала, и лишь уловив небрежный взмах ладони Гелемона, с поклоном исчезла.

— Разве тебе не говорили, что подслушивать не хорошо?

У прислонившейся с противоположенной стороны двери девушки, ранее страстно целовавшей Гелемона, расширились глаза. Сердце отчаянно застучало, ноги сами понесли тело по коридору, но босые стопы коснулись каменного пола лишь несколько раз, остановившись, когда вниз капелью обрушилась теплая кровь. Длинный костяной штырь, растущий из запястья Доменуса, пробил дверь, проделал дыру в затылке Эйлин и вырвался изо рта на целый локоть. Тело, что совсем недавно пылало красотой и молодостью, мертвой куклой обвисло на кости, которая вскоре втянулась обратно, протащив девушку до самой двери, которая сняла с штыря кусок плоти.

*Дюран *

— Ну как? — Не расстающийся с синим комбинезоном даже на открытом воздухе, врачеватель обстреливал Дюрана вопросительными взглядами.

Как и ожидалось, приделали морально устаревшие протезы, хотя удивлен, что состояние идеальное. До дома доковыляю. В молчании прошла череда тестов, которую работницы центра Реабилитации «Серум» попытались растянуть, но отговорка в виде необходимости немедленно доложиться командованию, и вот, я на свободе. Стандартную униформу в черно-синих цветах корпуса Хистин выдали без проблем, что до транспорта, пришлось раскошелиться на вызов транспортного лоудера. Благо идентификатор восстановили еще до привоза протезов, неловкостей с оплатой не возникло.

Несмотря на то, что жил я во внешнем секторе Церрариума Димекрит — столицы Консилидариума Джеонезис, перелет к дальнему кольцу которого занимал прилично времени, дорогу не заметил. Голова полнилась мыслями, оформляющимися в четкий план. Не то чтобы раньше действовал по наитию, просто требовалось разобраться с отчетом командованию и неожиданно-приятными ветеранскими начислениями.

— Вам точно сюда? — Водитель гражданского летного транспорта недоуменно разглядывал ряды ангаров, служивших местом размещения кораблей малой руки.

— Да, благодарю, что довез до дома.

Вывалившись из кабины, где остался недоумевающий мужчина, направился к крайнему левому ангару, вид которого буквально кричал о старине и ненадобности. Гигантские ворота веером разошлись в стороны, стоило взойти на биометрический круг. В колоссальном пустом помещении зажегся свет, право слово, в темноте он смотрелся лучше, загадочней что-ли, а так лишь дальний угол не удручал необжитостью.

— Вот и ты…

Возвращение хозяина не осталось незамеченным, из заваленных металлическими контейнерами, с тысячами разнообразных деталей, угла вылетел зонд. Когда врата за спиной закрылись, личной помощник и система охраны в одном лице принялся кружить над головой. После подтверждения личности, он пролетел в конец ангара, где опустился в неприметную выемку, повторяющую каплевидную форму зонда.

Пол в том месте резко просел, порождая гулкий звук.

Доковылял до замаскированной лестницы, по которой, опираясь на поручни, спустился вниз. В подвале уже ждал раскрывшийся зонд, грузовой отсек которого хранил металлическую сферу с множеством светящихся элементов и додекаэдр испускающий сдержанное синее излучение.

— Последние детали…

Улыбка, не прося разрешения, наползла на лицо, а взгляд переместился на стеклянную капсулу, заполненную питательным раствором зеленого оттенка. В нем, с закрытыми глазами плавало тело ребенка, которого едва язык поворачивался назвать юношей. Черные волосы, чуть грубоватые черты лица, совершенно далекие от идеальных пропорций, доставшихся мне от родителей. Но я не обращал внимания на подобные мелочи, видя перед собой совершенство.

— Актарий с высочайшим потенциалом, но выжженным разумом, я дам тебе шанс явить миру силу. Сестра… просто подожди.

Встреча с юным дарованием произошла случайно, хотя я тратил на поиски одаренных, лишившихся разума во время пробуждения сил, немало времени.

Когда только присвоили звание Ирус (1) и отдали в подчинение десятерых солдат, командование расщедрилось скопом экспедиционных миссий на одну из инопланетных колоний. Заброшенный Церрариум — поселение с минимум, миллионным населением, инфраструктурой соответствующей требованиям конклава Консилидариумов, и окруженное барьером, оказался кладезем для мусорщиков. Бесхозный транспорт, нетронутые научно исследовательские центры со всем оборудованием, и ценнейшие энергоблоки сиптерия с покинутых станций. Миссии закрывались одна за другой, ситримы капали на счет, что еще нужно для счастья?

Неожиданностью стало обнаружение небольшого поселения отщепенцев, отказавшихся эвакуироваться с сейсмически активного плато, где и располагался Церрариум. Отвернувшись от достижений цивилизации Иури, они проживали как доисторические животные, и лишь еду добывали с помощью нашего оружия. Сказывалась даже не интеллектуальная, а социальная деградация: племенной строй, каннибализм и близкородственные связи, хотя не с историей моей семьи насмехаться над последним.

Вести переговоры с теми, кто попытался полакомиться мной, не стал, и расстрелял более шести десятков разумных. В убежище дикарей обнаружились столь же дружелюбные дети, упокоившиеся спустя непродолжительный залп. В самой дальней части поселения располагалось ледяное ложе, на котором покоился мальчик. От тела во все стороны расползался жуткий холод, но процессы жизнедеятельности не нарушались, впрочем, собственная сила не могла нанести вред актарию.

Прицел штурмового брингера не сходил с головы мальчика, но потенциально опасный противник не двигался. Идентифицировать состояние, в котором можно проигнорировать предсмертные крики сородичей как сон — верх маразма. Оставалось одно объяснение — выжженный разум. В момент пробуждения сил актария, половина, если не больше, одаренных оставались пустыми оболочками из-за нетренированного сознания, неспособного устоять под волнообразными взрывами агрессивной акто-энергии. Данное правило обходило стороной семьи, в которых знали, как развивать способности актариев, но откуда такие в рядах отщепенцев?

Не веря своему счастью, связался с подчиненными, приказав продолжать миссию отдельно, а сам разобрал дорогостоящий военный лоудер. Перспектива разжиться потенциальным вместилищем полностью перекрывала неудобства отсутствия транспорта. Некоторое время спустя я увеличил мощность и вместительность зонда-помощника за счет деталей воздухоплавательного средства. Зонд погрузил тело ребенка в Стазис-капсулу личной разработки, где влияние акто-энергии сводилось к нулю, а после прошел стандартный вывод на орбиту, присоединение к корпусу во время отлета корабля и доставка груза в ангар.

Уже в родной вотчине занялся более тщательным изучением ребенка. За заурядной внешностью скрывалось относительно здоровое тело, не изуродованное мутациями от близкородственных связей, что не могло не радовать. Но когда я замерил количество акто’ри, ноги подкосились, а задница гулко опустилась на холодный пол.

Пять… ПЯТЬ ТЫСЯЧ!!! Последующая проверка, и перепроверка подтвердили результаты, но мозг все еще отказывался верить. Акто’ри являлся показателем генерации акто-энергии на один Эн времени, то есть на сутки. Так же уровень акто-энергии восстанавливающийся за сутки, практически всегда соответствовал объему актамуса, случались, конечно, отклонения, но для мальчишки правило справедливо.

Для гражданских, не сталкивавшихся с силами одаренных, цифры энергопотенциала ничего не значили, но для остальных…

Сотня акто’ри позволяет поднять сто гур — средний вес двух взрослых, и удерживать непродолжительное время на расстоянии десяти шагов. Стандартный энергопотенциал актария столь юного возраста от трех до пяти сотен, но никак не ТЫСЯЧ! Даже у отца — гения рода Векселур, детский показатель акто’ри составлял четыре тысячи сто, чем он безмерно гордился.

С поры ошеломительного открытия, свободное время стало чем-то за гранью фантастики. Миссии позволяли разжиться редкими и дорогостоящими деталями для сбора самопального комплекса пересадки, а также продажи Безликим торговцам, связь с которыми могла окончиться расстрелом. Продажа редких комплектующих приносила на незарегистрированный счет миллионы ситримов, уходящих на приобретение наилучших гено-расстовров. Последние усиливали тело ребенка, увеличивая физический и энергетический потенциал, а так же вносили поправки в ДНК, позволяя установить связь отец-сын, чтобы после переселения в новое тело не возникло проблем с наследованием.

Колоссальных вложений требовали способности направления Номиан — оно же направление замедления, ступора, холода, позволяющее актарию сводить к нулю колебания молекул и движения в них на определенной области, за счет чего шло резкое снижение температуры. Номиан мог остановить даже падение астероида при должной силе и контроле. Мальчишка обладал высокой предрасположенностью к Номиан, но даже Секторис — способности актариев, низшего класса «Х» стоили целого состояния. Помимо миссий приходилось браться за все заказы от братьев по оружию. Благо в корпусе Хистин я зарекомендовал себя талантливым ротарием, способным модернизировать практически любое снаряжение, особенно из разряда «бах-бабах». Даже так не удалось приобрести ни одного Секторис, зато гено-растворы теперь вливались куда лучшего качества, и пусть на первых парах тело будет казаться немощным, верхний потолок физического развития поднялся в несколько раз.

И вот я погружаю последние детали: вычислительный цент и источник питания «Сабелур 1» в емкости комплекса пересадки. Шипы корпуса впились в сферу и додекаэдр, тут же засветившиеся ярче прежнего, крышка закрылась, а я испустил тяжелый вздох.

«Наконец, труды окупились…»

За написанием отчета в канцелярию корпуса Хистин, переоформлением документов, в котором Дюран Кувелерс младший, значащийся моим сыном, наследовал все состояние, движимое и недвижимое имущество, пролетели сутки. Гудящий от напряжения комплекс пересадки завершил вычисления по заданной гено-программе, подобрал идеальную дозировку нескольких тысяч сложносоставных веществ, ожидая лишь активации.

С преувеличенной бодростью, скрывающей нервозность, скинул одежду и улегся в холодное металлическое кресло, мурашками на голове ощущая близость дух десятков игл, нависших над черепной коробкой.

«Пора…»

Глава 2: Новое тело, старые раны

А об удобстве позаботиться забыл…

Металл навязчиво холодил обнаженную спину, инстинктивно вжался в сетчатое кресло, в попытке передать тепло тела. Дискомфорт ушел довольно быстро, но даже с ним я не перестал бы улыбаться. Единственное, что вызывало беспокойство — куполообразный шлем с двумя десятками длинных игл, готовых вонзиться в череп. Со всем пережитым страх смерти давно перестал о себе напоминать, но осознание того, что вот-вот мозг разжижится, и превратиться в микроскопическую жидкость… не из приятных.

Легкая боль на грани кожного покрова сменилось чудовищным импульсом агонии от пробития черепа. Обезболивающие могли повлиять на процесс пересадки, что стало причиной их отсутствия среди множества растворов, вводимых в тело. Мелькнула мысль, что стоило провести несколько пробных опытов, а не доверять экспериментальной работе бывшего руководителя, хотя я и не один десяток раз перепроверял данные. Но все сомнения, попавшие в челюсти агонии, оказались разорваны и выброшены в дальние уголки сознания, которое медленно погружалось во тьму.

***

Пробуждение не сильно отличалось от последних мгновений перед забвением: голова трещала, мысли осыпались песком из растопыренных пальцев воли, но время шло. Сквозь мрак пробивался узкий тоннель зрения, слух улавливал болезненные стоны, в то же время голос… мой голос?

То высокий, то низкий, ломающийся голосок мальчика, вступающего в пору юношества, вещал о боли и удачном исходе эксперимента. Да и стенка напротив отличалась от той, которую запомнило агонизирующее сознание перед погружением во мрак. Попытка подняться только усилила болезненную пульсацию в мозгу, но отлеживаться не время.

С трудом поняв корпус, не без помощи опоры рук, свесил ноги с сетчатого металлического кресла, стоящего спинкой к идентичному, где возлегало бывшее тело.

Сколько времени прошло с момента завершения пересадки?

Вместо разглядывания голого себя со стороны, или хотя бы проверки способностей, на дрожащих ногах подошел к столу. Поверхность рабочего места пестрила строчками о состоянии тел, мозговой активности и других параметрах, передаваемых центром пересадки. Взгляд уперся в верхнюю грань стола, где располагалась информация о времени.

Из осипшего горла вырвался полустон-полувой. Время соответствовало раннему утру, а дата отличалась от последних воспоминаний ровно на единицу, что грозило перерасти в большие проблемы…

Ну почему все не может пройти нормально?

Попытка подбежать к центру пересадки привела к тому, что ноги заплелись, а юное лицо встретилось с темно-серым полом. Брызнула кровь, но боли не последовало, лишь легкое онемение распространилось по лицу. Тело слушалось плохо, мышцы, несмотря на лучшие гено-растворы, увеличившие потенциал физической оболочки до недостижимого для большинства Иури уровня, не подвергались нагрузкам, из-за чего вовсе не развивались.

Приподнявшись на трясущихся от напряжения руках, таки добрался до сложнейшего комплекса.

Непослушными тонкими пальчиками активировал саморазбор, и, не дожидаясь окончания, прикрикнул на зонда-помощника, который тут же подлетел с дальнего угла подвального помещения.

— Доставь их на орбиту и возвращайся через сутки — Водрузив в грузовой отсек сферу вычислительного центра, стоимостью в несколько десятков ангаров, и еще более ценный додекаэдр сиптерия, способный питать корабль класса Элегор, Дюран отдал голосовой приказ.

Помощник вылетел из подвала немедленно, пока голый мальчишка спешно вводил на механическом циферблате у стены код самоуничтожения. Вот-вот аппараты жизнеобеспечения перестанут имитировать мозговую активность в бывшем теле, нужно успеть до того, как в датчики оповестят дежурную бригаду корпуса Хистин.

Обязательной процедурой, сопутствующей поступлению на службу, являлась чипизация. Датчики отслеживали состояние организма. В случае критических ситуаций, или смерти командование получало развернутую информацию о последних мгновениях жизни, благодаря чему могло установить причинно-следственные связи. Заблаговременные приготовления позволяли симулировать жизнедеятельность мозга в течение суток — максимум, на который можно рассчитывать с самопальным оборудованием и без поддержки специалиста генериев. Как оказалось, даже такого отрезка времени может не хватить на пробуждение нового тела.

Путаясь в ногах, поднялся по лестнице, шаг за шагом отходя от злополучного подвала. В обжитом углу ангара лежала одежда, нижнее белье, черные шорты и столь же мрачная футболка с капюшоном — не лучший выбор для жары сезона чистого неба, но не в цветастом же ждать, пока бывшее тела разорвет на части.

По прикидкам, от подвала не должно остаться ничего, но за его пределы взрыв не распространится. На всякий случай открыл врата ангара, чтобы в случае чего остатки ударной волны имели точку выхода, но вряд ли возникнет необходимость, слишком крепкие…

Словно под замедлением времени взгляд запечатлел, как вспучивается темно-серый пол над подвалом, а из трещин вырываются огненные языки. С поднятыми в неразумном, бесполезном, но инстинктивном блоке руками, встретил ударную волну, швырнувшую худощавое тело в стену, и снова забвение…

***

— …рень… эй, парень…

Сквозь гулкую пелену прорезался грубый, требовательный голос. С трудом разлепив веки, скривился, кто бы отреагировал иначе, увидев большущую мохнатую морду незнакомого мужчины?

— Вы кто?… — Дюран с трудом задал вопрос, губы сковывала пленка запекшейся крови, бурыми пятнами расползшейся и по изорванной одежде.

Детский голосок резал слух непривычностью, но больший дискомфорт доставляли слепящие лучи синего лазера, сеткой расползающиеся по телу от летающего рядом зонда. Последний представлял собой небольшую сферу в мягком белом корпусе, и предназначался для помощи медперсоналу.

— Ирус (1) восьмого подразделения гражданской безопасности Личерд Гоар. Вставай парень, зонд показывает, что ты здоров, расскажешь, чего тут произошло — Бородач, на удивление, оказался не туземцем, а представителем Тоганов — органа исполнительной власти Консилидариумов.

На лицо наползла гримаса недовольства, но я приподнялся, оглядывая окружение. Куски темно-серого меорита, из которого состоял пол ангара, разбросаны повсюду, обжитый уголок превратился в груду мусора, а на месте подвала — неровный кратер.

Ну как так то…

Благо тело ощущалось вполне себе целым. Несмотря на слабость, гено-растворы увеличили прочность вместилища, иначе царапинами от такого взрыва отделаться бы не получилось. Обычному иури ударной волной, расползшейся по твердой поверхности, внутренние органы превратило бы в кашу, а кости перемололо в труху.

Взгляд с собирающих образцы дроидов и еще одного мужчины, руководящего процессом, переместился к мохначу.

Почему именно Тоган? Братцы с корпуса Хистин настолько нерасторопны, что среагировали позже этих вот?

Будучи военным, пусть даже мусорщиком, относиться к органам исполнительной власти гражданского сегмента, в большинстве представленной дроидами, иначе как покровительственно не получалось.

— Отец… он собирал протезы… Сказал, что… образцы гражданского стандарта без стволов, носить не станет… — Изображать паршивое состояние не пришлось, обстоятельства протянули руку помощи.

Лицо бородача изменилось, он оглянулся на рытвину, невольно выпустив тяжелый вздох.

— Как зовут, парень? — Взяв Дюрана за плечи, Личерд внимательно посмотрел в серые глаза.

— Дюран Кувелерс… младший…

Не просто так я оставил старое имя, любой детектор выше четвертого поколения с легкостью распознает, что назвавшийся не отождествляет себя с именем, что породит кучу проблем. Проще уж проходить новую жизнь с пост-припиской «младший».

— Родственники помимо отца? — Мохнач все еще не отпускал плечи.

Отрицательные покачивания головой стали Ирусу (1) тоганов ответом.

— Личерд, у меня все, что там с сопляком? — Руководивший дроидами мужчина в отличие от товарища ходил гладковыбритый, но лицо полное нетерпения и раздражения не прибавляло очков симпатии.

— Кажется, сирота… — С видимым трудом Ирус (1) выдавил обычную фразу, не сводя взгляда с Дюрана, но тот никак не отреагировал.

— Ну и отлично, доставим его в приют, а там пусть другие допрашивают и пристраивают. Наше дело — отреагировать на вызов и отчитаться — Напарник проигнорировал укоризненный взгляд бородача, пока мысли бешено вращались в сознании Дюрана.

Нельзя… Никак нельзя, чтобы меня забрали в приют, оттуда не получится сделать ничего из запланированного.

— Мой отец — Корус (2) шестнадцатого подразделения мусорщиков корпуса Хистин. Согласно сто пятому постановлению о военных корпусах, дела офицеров и их близких родственников в компетенции прямого командования, но никак не Тоганов. До прибытия представителей трибуриума корпуса Хистин, я никуда не пойду — Дюрану пришлось собраться, чтобы хриплый голос обрел уверенность и перестал сбиваться.

Если командир дроидов и впечатлился, то никак не показал этого внешне.

— Посмотри, какой умник. Вот только твой отец — не офицер, а подорвавшийся труп. Поднимайся, и слушайся дядю, пока… — Вздернувший Дюрана за руку мужчина договорить не успел, как лицо мальца исказилось в яростной гримасе, а окружение захлестнуло волной пламени.

Треск от разрушенных защитных полей разнесся эхом по ангару, когда оба офицера Тоганов выскочили из темно-оранжевого вихря.

— Актарий?! — В голосе гладковыбритого сквозит страх, пока руки направляли в сторону мальчишки, объятого пламенем, дуло одноручного шотера. Так же поступил бородач.

Не только Тоганы выглядели ошеломленными, для меня высвобождение пламени стало не меньшим шоком.

Раван?… Почему именно Раван?

Наравне с Номиан, являвшимся направлением способностей актариев, Раван представлял собой довольно редкий тип предрасположенности. Он позволял ускорять движение в молекулах и усиливать колебания элементарных частиц, за счет чего шло резкое повышение температуры и высвобождение пламени. Выбивало из колеи не столько проявление антипода Номиана, судя по ощущениям, никуда не исчезнувшего, сколько ощущения от пламени.

Родное и податливое. Какая ирония, именно в прошлом теле я должен был родиться с Раван, так же, как братья, как сестра, как десятки поколений рода Векселур. Даже не смешно.

События в реальном мире сильно отличались от мерного, скорее даже ленивого потока мыслей.

— На пол! На пол, живо! И не вздумай использовать способности! — Выкрики гладковыбритого офицера Тоганов подкрепили стволы дроидов, готовых устранить угрозу с малейшей подвижки.

Огонь послушно опал, а жар убрало резкое похолодание, от перепада температур меоритовый пол растрескался.

— На пол не лягу, но с вами отправлюсь. Нужно написать заявление на одного Тогана, напавшего на сына офицера корпуса Хистин — Тощее, слабое тело Дюрана ничуть не вязалось с пристальным взглядом серых глаз, в глубине которых нехотя затухали огненные искры.

— Право твое — Все еще держа на голографическом прицеле Актария, Тоган позволил себе немного расслабиться. Не позой, выражением лица, о чем не преминул сообщить мальчишка.

— Какие впечатлительные, неужто на работе не приходилось сталкиваться с Актариями?

Тоганы промолчали, лишь освободили путь до Лоудера — летательного средства на антигравитационной тяге. Пожав плечами, добрался до транспорта и уселся на пятый ряд. Салон навевал скуку серыми тонами, впрочем, ничего удивительного, так и должна выглядеть отделка служебного транспортного средства. Хотя без модернизаций не обошлось, увеличили вместимость, и взамен стандартных восьми пассажирских в три ряда, имеется двадцать узких седалищ.

Чем их головы забиты? Патрульный лоудер превращать в транспортник, растянув кузов, и чуть увеличив технические характеристики? Ударные группы все равно пользуются штурмовыми Аддронами, прибывающими на места преступлений во много раз быстрее любого, даже самого навороченного Лоудера. На дальние переходы посудина так же не рассчитана, и дело не в тесножопости двадцати посадочных, энергоресурсы подобных машин подходят лишь для перемещения в пределах Церрариума, так зачем?

Чувствовать технику для ротария, коим я являлся — само собой разумеющееся. Сталкиваясь с такими вот гениальными решениями, порой появлялось желание избавиться от полезнейшей способности, однако сейчас…

Я даже немного благодарен.

Посудина отвлекла шокированное проявлением Равана сознание, трезвость мысли медленно возвращалась, а Тоганы, усевшиеся в первом ряду и позволившие дроидам соседствовать с опасным мальчуганом, не спешили заключать в колодки. Совокупность положительных факторов позволила отстраненно взглянуть на ситуацию.

Нет ничего плохого в Раван, как бы я не ненавидел тех, кто им обладал.

Воспоминания одно за другим вспахивали в сознании:

Вот я еще маленький мальчик, едва научившийся говорить, но уже проникшийся наставлениями старших Векселур из разряда величия и избранности его рода.

Осознание себя частью чего-то большего, могущественной фракции Консилидариума Солезис, под управлением которой более миллиона актариев, еще не успело толком сформироваться, как началось обучение. Наставники не делали скидки на возраст, будущая элита Векселур обязана знать все о способностях Актариев, политике, военном деле и многом другом. Собираемые, создаваемые и улучшаемые предками навыки вбивались в подкорку. Не только рабочие Секторис — навыки актария, позволяющие высвобождать силу с наибольшей эффективностью и наименьшими затратами, охватывалась вся обширная теория мысли-силы. Наработки ведущих специалистов из других родов и даже Консилидариумов. Наставники объясняли это тем, что Секторис, интегрируемые с помощью Нейро-трансляторов из-за сложности естественного освоения, ограничены в области воздействия, ситуации бывают разные и чтобы не оказаться в безвыходной необходимо знать если не все, то как можно больше. Элементарные секторис низшего класса «Х», которые можно изучить самостоятельно, изучались, чтобы однажды дать наследнику шанс на выживание. Я терпел, подавляя детскую непоседливость и раздражительность от бессонных ночей. Все, лишь бы порадовать отца — главу рода, однако…

Время шло, Актамус — область головного мозга, находящаяся между полушариями, и отвечающая за способности Актария, все не желал пробуждаться. Проверка на аппаратах внутреннего просвечивания показывала, что он есть, вот только почему-то не развивается.

Специалисты, куча анализов и все ради неутешительного вердикта «Усыхание» — Болезнь, присущая актариям в первом поколении, или тем, кто, будучи плодом, получил травму головы. Характеризовалась она разрушением кровеносных сосудов и питающих каналов, связывающих Актамус с остальным мозгом. Восстановление их даже с технологиями Генериев не имело смысла, тело, изначально не принявшее Актамус как один из органов, будет отторгать его снова и снова.

Для Георга — отца, и остальных носителей гордого имени Векселур дефект Дюрана стал настоящим ударом. Вместо того чтобы позволить врачевателям провести удаление отторгаемого органа, который рано или поздно свел бы меня в могилу, они убили всех посторонних, кто знал о диагнозе. Что странно, меня не тронули, как позже выяснилось, данный вопрос обсуждался в совете, где приняли решение о том, что наследник может принести пользу Векселур и не являясь Актарием.

С тех пор беготня вокруг одного юного представителя элиты закончилась, высококлассные учителя сменились обычными, подготовку актария вычеркнули из списка обучения, зато появились другие области. Более прикладные, среди них затесалось инженерия, к которой поначалу проявлял равнодушие. Даже не так, я возненавидел все, что пытались подать в качестве замены прошлому, возненавидел новые предметы, возненавидел пренебрежение окружающих и в особенности безразличие отца. Он словно забыл о существовании первенца, лишь младшие братья и сестричка относились как прежде. Мне выделили комнату среди подчиненных семей Векселур и свели общение с родственниками к минимуму. Тогда и решил доказать всем, что не являюсь второсортным мусором, который можно выбрасывать по ненадобности, пока однажды…

— Отец, не надо!

— Пожалуйста, прекрати!!

— Не трогай ее!

Крики трех братьев доносились из-за стены пламени, окружившей высокую фигуру отца, стоявшего позади десятилетней девочки. Рыжие волосы Утреи — самой младшей из детей главы рода, скрыли пухленькое личико, когда отец наклонил ее вперед и задрал подолы дорогого платья. Слезы, не успевая достичь пола, испарялись в невыносимом для обычных иури жаре, контролируемом Георгом.

Пламя взметнулось вверх, закрывая обзор, пока сыновья, получая ожоги, пытались продраться сквозь него.

— От вас никакого толку. Старший — инвалид, средний — мягкосердечный сопляк, младший — жирный слюнтяй, неспособный взять себя в руки. Ваша сука мать не смогла дать нормального потомства, если бы не сдохла на задании, придушил бы собственными руками. Надеюсь, хоть дочь принесет пользу и родит нормального наследника. Кровь Векселур должна быть сильной и чистой — Георг рассмеялся — И не смейте винить меня, ваша никчемность — причина всего. Долг главы Векселур -позаботиться о будущем рода, и если оно под угрозой, стоит вспомнить о старых традициях Мледлаадриума Ши’мо’атум.

— Ненавижу тебя!!

Пламя опало, передняя половина тела Дюрана обгорела вместе с волосами, а кожа на руках обуглилась. Двое младших братьев, прорвавшихся раньше благодаря контролю Раван, валялись без сознания, получив удары от Георга.

Невидимый пресс придавил Дюрана к горячему полу, он с бессилием взирал на младшую сестру, у которой совсем недавно начался кровный цикл, определивший дальнейшую судьбу. Дрожащая маленькая девочка не переставала рыдать, в слезах и криках сознание оставило Дюрана.

Глава 3: Прибытие

С момента изнасилования Утреи, она начала жить в покоях отца, без доступа к братьям, которые все больше и больше отдалялись друг от друга. Каждый пытался убить Георга, открыть правду другим, все тщетно. Законы Солезис отличались от постулатов других Консилидариумов, здесь господствовали благородные рода, и все происходящее внутри них не котировалось как преступления, независимо от тяжести произошедшего.

Бессилие общественности заставило искать личного могущества. Выбора жизненного пути как такового не стояло. Актарии — способные силой мысли менять реальность. Генерии — специалисты по улучшению собственных и чужих тел, повелевающих энергией, которая контролировала деление клеток, порой способных произвести на свет нечто опаснее полноценной армии. И Ротарии — механостроители, флотоделы, а так же основоположники подавляющего большинства самых современных устройств всевозможных направлений.

Первый вариант отпадал сразу, за всю историю цивилизации Иури, никто еще не излечился от иссушения актамуса. С Генериями сложнее, добиться успеха в данной области без Гено’ри — энергии воспроизведения новых клеток, можно, но без методик, тщательно охраняемых столь же великими как Векселур родами, специализирующимися на пути телесных трансформаций, нет. По крайней мере, не попадая под их опеку, а ожидать от совета одобрения на столь явное попрание гордого имени Векселур — сущая глупость. Оставались Ротарии, тут дела обстояли немного лучше. Несмотря на то, что акто-энергия конфликтовала с си-энергий, являвшейся источником питания девяноста процентов механизмов и устройств, из-за чего Актарии не могли ими нормально пользоваться, Векселур не гнушались собирать чертежи творений Ротариев. В особенности это касалось древних механизмов, работавших на морально устаревших и признанных неэффективными источниках энергии вроде горючего топлива и ПОЗ — потока отрицательного заряда.

Я ударился в обучение, не обращал внимания ни на отношение Векселур, даже не пытавшихся скрыть презрение, ни на изоляцию от внешнего мира, регламентированную советом правления в качестве меры безопасности от распространения такого позора как правда о дефектном наследнике. Сезон за сезоном, тонурам за тонурамом взрослел в отчуждении, постигая сложности специализации Ротария, процент неудач от попыток создать что-то смертельное в противовес силе Георга снижался, появлялись первые успехи, однако они смотрелись блекло на фоне тренировок младших братьев. Последние могли спалить полигон за несколько вздохов, гении по общему признанию, но мусор на фоне чудовищной мощи отца.

В ярости, подстегиваемой природой Векселур, Дюран не раз срывался на одногодках и старших, кто пытался издеваться над ним из-за дефектности, обзаводясь все новыми и новыми ожогами. Медицина спасала, но обида и злость, в первую очередь на собственное бессилие, копились без возможности найти выход в огненных вспышках.

Когда стукнуло пятнадцать тонурам, и я уже мог считаться совершеннолетним, в совет правления поступило прошение выпустить талантливого Ротария для продолжения обучения у специалистов. Само собой, инициатором выступал сам «талантливый ротарий» потому как других мало интересовала судьба дефектного. Что удивительно, совет одобрил решение и после подписания кучи бумаг о неразглашении своей принадлежности к Векселур, я впервые за сто