мне нравится думать, что мир в своей основе – справедливое место, – помолчав, говорит он. – Конечно, это звучит наивно, особенно для тебя, и за годы работы я видел множество страшных исключений из этого правила, однако мне лучше спится, если я убеждаю себя, что люди в своей массе получают то, чего заслуживают
Все нормально, – успокаиваю его я. – Это последняя история о нем и, по-моему, довольно показательная.
Точнее, предпоследняя. Но я пока не решила, рассказывать ли другую.
– Уверена, что хочешь говорить об этом? Как обычно, мы в любой момент можем остановиться, – напоминает психиатр.
– Не уверена. Но попробую.
Скорее всего, ему было тяжело думать, что, возможно, его родители каждый день находятся совсем рядом, но не признают собственного сына, а…
– Раз за разом его отвергают? – подхватывает доктор Эрнандес.
Я пытаюсь представить, каково это: постоянное отчаяние, бессилие, непреходящее разочарование. До чего просто сделать вывод, что у родительской нелюбви есть причина и что эта причина – в тебе самом. И как неизбежно эти чувства с течением времени превратятся в гнев.
Между правдой и ложью есть грань – отец Джон всегда описывал ее как жирную черную линию, прочную и недвижимую. Однако я прихожу к выводу, что в этом он ошибался, как и во многом другом. Я считаю, что грань эта настолько зыбка, что по временам даже трудно определить, по какую сторону ты находишься. Это все равно как говорить правду, опуская важные подробности, или разбавлять ложь долей правды.
И хотя подчиняться правилам – хорошо и разумно, таким людям нужен для этого дополнительный стимул, а поскольку нельзя всякий раз поощрять человека за то, что он поступил как должно, приходится действовать наоборот: сделать так, чтобы любое нарушение правил влекло за собой последствия.
В Первом воззвании ясно сказано, что все Земное царство разделено на священную землю Легиона Господня и Внешний мир, на последователей Истинного пути и прислужников Змея.
– Как ее зовут?
– Марион.
– Она красивая?
– Прекраснее никого на свете нет.
– Ну это вряд ли, – прячу улыбку я. – Без обид.
– Без обид. – По лицу доктора Эрнандеса я вижу, что он искренен. – Любовь меняет твое зрительное восприятие. Ослепляет тебя – в хорошем смысле. Я смотрю на Марион, и разум может выдать мне объективную информацию о том, что, возможно, она не самая красивая женщина на планете, но это абсолютно неважно. Для меня она красавица.
я просто не смогу это есть, потому что, хоть фруктов в плошке и немного, они явно входят в тот же прием пищи, что и картофель, а употреблять в одной трапезе и фрукты, и овощи совершенно неприемлемо.
«ОН ИЗ ФЕДЕРАЛОВ! – взрывается в моей голове голос Пророка. – ПРАВИТЕЛЬСТВО! ФЕДЕРАЛЫ! НИЧЕГО НЕ ГОВОРИ! БЕГИ ОТТУДА! УНОСИ НОГИ!»
Добро и зло, ложь и правда – это крайние точки целого спектра наших характеристик, «либо – либо» не бывает, ведь жизнь не такая простая штука. Люди не так просты, а иначе все было бы куда однозначней.
