мне нравится думать, что мир в своей основе – справедливое место, – помолчав, говорит он. – Конечно, это звучит наивно, особенно для тебя, и за годы работы я видел множество страшных исключений из этого правила, однако мне лучше спится, если я убеждаю себя, что люди в своей массе получают то, чего заслуживают
Все нормально, – успокаиваю его я. – Это последняя история о нем и, по-моему, довольно показательная.
Точнее, предпоследняя. Но я пока не решила, рассказывать ли другую.
– Уверена, что хочешь говорить об этом? Как обычно, мы в любой момент можем остановиться, – напоминает психиатр.
– Не уверена. Но попробую.
Скорее всего, ему было тяжело думать, что, возможно, его родители каждый день находятся совсем рядом, но не признают собственного сына, а…
– Раз за разом его отвергают? – подхватывает доктор Эрнандес.
Я пытаюсь представить, каково это: постоянное отчаяние, бессилие, непреходящее разочарование. До чего просто сделать вывод, что у родительской нелюбви есть причина и что эта причина – в тебе самом. И как неизбежно эти чувства с течением времени превратятся в гнев.