Чем они так затягивают? Ведь выдумка чаще всего, а, оказывается, может соперничать с реальностью». «Так реальность — это, как правило, свалка всякой ерунды — хаос из мелочей, страстей, алчных устремлений, тщеславных мечтаний… Всякий жизненный сор. А книги этот сор упорядочивают и этим помогают ориентироваться в мире хаоса и суеты…»
какого-то времени начинаешь понимать, что не все старое можно заменить новым, ни людей не заменить, ни воспоминания — просто-напросто уже не хватит ни сил, ни жизни
— Это у их там, в Америках и Япониях, все меняется одно от другого, — завозражал Степаныч. — А у нас ничога не меняется. Хоть атомную бомбу на нас взорви — усе будет, как и было: очухаемся, отстроимся, поизбираем сабе таких же упырей в правители и заживем по-старому
— Я не знаю, что диктовать. — А я не знаю, что фантазировать. — Ну вот про книги давай! Где он хранит книги, знаешь? — Знаю — на полках хранит. В спальне хранит. На кухне тоже хранит. — Да я не про эти книги. — Не про эти не знаю — я только эти вижу. — Когда видишь? — Когда прихожу. — А зачем ты к нему приходишь? — За книгами. — За какими? — За этими? — За какими за этими? — Которые на полках.
Деревенскому человеку треба, чтобы все у него было, как у других, — не хужей, чем у других. А человеку городскому треба не так — ему треба, каб у него было, как ни у кого няма. Вот поэтому он и несет своим языком такое, аб чым другому кому и подумать боязно… А усе для того, чтоб было усе как ни у кого другого — и слова, и мысли, и одежа даже
Значит, осталось стать друзьями, и будет, как в песне: друг, товарищ и брат. — Это не в песне — это в кодексе. — Не может быть! И сколько же за это дают? — Не в том кодексе, а в том, который для строителей коммунизма. — Это надо же! Такое идиотское дело, и такие хорошие слова
