Оглавление

ВЕРА

ПЛАМЯ В НОЧИ

«По тому узнают все, что вы — Мои ученики,

если будете иметь любовь между собою».

Евангелие от Иоанна, гл. 13, стих 35

Псалом первый

На зимнем окне Тебя вижу

На слюде дымном холодном стекле

Бабочкой что проснулась больно и рано

А в ночи в ледяной истомленной мгле

Далеко болит рассвета рваная рана

Небу больно

Больно святым снегам

На полмира раскинулись перед глазами

Господи мне отмщенье и аз воздам

Всем воздам: огнями кровью слезами

Всем что в мире ни есть мое

А моего в мире Господи ничего и нету

Я всего лишь на веревке Твое святое белье

На ветру мотаюсь по белу свету

Я всего лишь полотно снежная плащаница Твоя

Пусть Тебя в меня завернут

пропитаются кровию складки

И вберу Твою боль

Боль это свет бытия

Лягу тканью холстиной на лоб Твой

чистый и гладкий

Все впитаю Твое все обвяжу обниму

Твой ужас крик одиночество жалобу милость

Твое копье под ребро в снеговом дыму

Твой стон в облака: неужели это свершилось

А потом Ты выйдешь смеясь пройдешь сквозь меня

Плащаница тающим снегом свернется во мраке гроба

И восстанешь снопом сиянья стогом огня

Меня окровавленную дерюгу не вспомнить чтобы

Господи больно

А зимняя бабочка хочет взлететь

А я еще жить хочу хоть не отстирать от Твоей крови

Жизни что вся прожита не на половину не на треть

Не отмыть от злобы чужой и от родной любови

Господи Господи Ты лишь один и есть

Грядущий Рассвет во тьме внутренней и кромешной

Хлеб мой насущный даждь мне днесь

Мне малой грешной великой безбрежной

Мне свободному морю мне Твоей вольной земле

Мне нет не мне а всем другим мне не надо

я так просто я с краю

Господи

Свеча горит на столе

Слезы глотаю

Уповаю

Пасхалия

Тебе Христос воскрес! Нам всем, зверью и люду!

Мария Магдалина, о, тебя не позабуду —

Тебе явился ясный огнь, и ветр, целуя пламя,

Все слышал, как ты плачешь,

     все знал, что будет с нами.

Катай же на ладони яйцо в кровавой краске!

И подними лицо к Тиберью в детской ласке —

И руку протяни, и он возьмет, пылая

Стыдом и любопытством, как на пороге Рая.

Ах, римский император! Нет о тебе помину.

Господь-то Пантократор под куполом раскинул

Крестообразно руки — мозаика искрится,

А за плечами Бога — все лица, лица, лица…

А птицы так поют в ветвях!

  Захлебно и хрустально!

Далёко Страшный Суд! Впотьмах!

     Черно и чужедально!

А тут весенний царский день,

     цветней алмазной грани —

И вдруг… Креста наляжет тень

     крылами покаяний…

Да, ты Голгофы не забудь! Гроза грохочет в спину.

Огнем под ноги ляжет путь, Мария Магдалина!

Яйцо, и пасха, и кулич, освящены, всесильны, —

Настанет день — взовьется клич

среди холмов могильных!

И кости мертвые, восстав, оденутся телами.

И друг на друга поглядим горящими очами!

Да, люди, — только свечи мы, возожжены без чада,

Пылаем средь пещерной тьмы

     безумным водопадом!

Да, только миг один горим! Нам меда, воска мало!

Взахлеб о счастье говорим! И без конца-начала,

Навек обнявшися, летим, от праздника-веселья —

Туда, где звезд парчовый дым,

      в объятья Воскресенья!

Дай, Магдалина, мне яйцо! Рыдая и ликуя,

Я освящу твое лицо трикраты — поцелуем.

Глазами, плача, освещу, благословлю устами,

Сплетемся, крепко обнявшись, горячими крестами!

Да, человек — то крест живой!

Живейший, изначальный!

А облако над головой —

     что нимб многострадальный!

Но, попирая смерть и боль небесными стопами,

Ты радуйся! Господь с тобой!

     Господь со всеми нами!

Ты радуйся! И ты живи! И Пасху празднуй снова —

На самом краешке любви, вне выдоха и слова,

Проскомидия

Горит в ночи тяжелый купол

На белом выгибе холма.

Я затеваю Литургию

Не потому, что храм люблю.

Не потому, что Бог для русской —

Всей жизни стоголосый хор,

А потому, что слишком узкий

Короткий темный коридор,

Где вечно — лампа вполнакала,

Соседок хохот и грызня…

Так жизни мало, слишком мало,

Чтоб жертвовать куском огня.

Перед огнем мы все нагие —

Фонарный иль алтарный он…

Я подготовлюсь к Литургии

Моих жестоких, злых времен.

Моих подземных переходов.

Моих газетных наглых врак.

И детдомов, в которых годы

Детей — погружены во мрак.

Моих колымских и алданских,

Тех лагерей, которых — нет…

Пойду на службу малой нищей,

Доверясь вьюжному плащу.

Земля январская горбата.

Сковала стужа нашу грязь.

Пойду на службу, как солдаты

Шли в бой, тайком перекрестясь.

И перед музыкой лучистой,

Освободясь от вечной лжи,

Такой пребуду в мире чистой,

Что выслушать — не откажи!

И может быть, я, Божье Слово

Неся под шубой на ветру,

Его перетолкуя, снова

За человечью жизнь помру.