Но для того, чтобы общество обрело равновесие, кто-то должен балансировать на самом краю — выстаивая под потоками грязи, лжи, обвинениями и угрозами. Я не отрицаю компромисс как таковой. Я отрицаю его для себя.
Но сейчас нам надлежит очистить душу покоем.
Но мне не хочется в последний день жизни, во всяком случае, я надеюсь, что он будет последним, совершать еще один неотпущенный грех — перекладывать на плечи ближнего свои тяжелые мысли.
Но еще б не помнить столь яркого примера того, как персонажи перебарывают автора. Всегда любил так баловаться, находить в книгах подтверждения тому, что художественная правда побеждает ложную идею.
Для ислама нет ничего дешевле людей.
Но когда одни из двенадцати врат этого примечательного места отворятся для него, будет уже поздно. Поздно будет кричать, когда одна черноокая красотка ухватит и пойдет ублажать так, что мало не покажется, а потом перекинет другой, а если не достанет силы развлекаться, придется есть особое мясо тамошних быков, весьма умножающее мужскую силу, да жевать побыстрее, потому что третья красавица уже тянет руки… И так — вечно, постоянное, непрестанное, жуткое совокупление с нечеловеческими существами, хоть умоляй, хоть кричи, ты ведь этого хотел? Ты считал это наградой? Ты пытался ее заслужить? Так получай, получай сполна!
— Я хочу сказать, что дьявол, в общем, довольно часто выполняет свои обещания, — резко сказал священник. — Он говорит — ты получишь возможность иметь сношения с семьюдесятью двумя черноокими красавицами. Превосходно, думает человек, но ему не приходит в голову спросить: а будет ли мне от этого хорошо?
Их историческая вина так огромна, что стоит ли удивляться каким-то единичным случаям жестокости?
Это все — вчерашний sovok, а не горделивые избранники, рожденные в колыбели либеральных ценностей.
«Потому, сестренка, что если им так хочется, чтоб я его сам с себя снял, значит никак нельзя снимать. Значит, в нем больше смысла, чем я думал, когда был дураком счастливым
