- Да… - вздохнула я. – И ничего в Штирлице не выдаст советского разведчика, кроме буденовки, парашюта и кирзовых сапог.
но никто особо не старался. Кости срастили, внутреннее кровотечение остановили – и на этом все. С поврежденными тканями уже не работали. Да и разорванные нервы не сращивали. Отсюда боли.
– А что сейчас?
– Сейчас к лечению подходят со всевозможным старанием. Но госпожа Лиззард слаба, а целитель осторожен. Следовательно, этот процесс займет какое-то время.
– А что с чиновником, который маму похитил? – спросил Павел.
– Его ждут рудники, – пожал плечами милорд Верд. – Уголовную полицию – расследование и переформирование.
– Мне помогли там, – тихо сказала я. – Дважды.
– Когда будете в силах, расскажете, кто это был? Я возглавляю комиссию по работе Уголовной полиции, и мне очень важно это знать.
Я кивнула. Потом вспомнила свое обещание:
– Кстати, человек, который мне помогал… – я не решилась говорить при детях слово «палач», – очень
человеческая жизнь тем и ужасна, что в ней ни в чем нельзя быть уверенной
Все! Все в сад. А мне – броневичок, кепочку, хорошего стрелка. И кучу патронов к станковому пулемету. Исключительно в воспитательных целях.
- Я выбрал нескольких человек, мнение которых для меня важно. В глазах которых мне хочется выглядеть… Прилично. И все. Мнения остальных для меня попросту не существует. Иначе бы я с ума сошел кому-то что-то доказывая.
Ощущая себя неуклюжей собакой на заборе, я утрамбовалась перед ним. Мы тронулись. Шагом, потом быстрее. Высоко-то кааааак!!!!
… Мальчишки в академии учатся – а я за артефакт переноса и деру. Любому нормальному человеку понятно, что это полный бред!
А если милорд Верд обиделся, что я перед ним не отчиталась, что за дела такие у меня могли появиться на ночь глядя, так это проблемы, честно говоря, милорда Верда. Да и непривычно мне со своими проблемами к кому-то обращаться, на кого-то надеяться. Двенадцать лет жила сама по себе, ни под кого не подстраиваясь, и неплохо жила.
Будет он мне детский сад устраивать – без завтрака демонстративно удаляться… Вот попрошу Каталину – посидит наш хозяин с недельку на вкусной и питательной ов
увство протеста. Да! Виновата! И что с того… А дальше то самое великое и достаточно неправильное, если речь идет о человеческих взаимоотношениях, а не о войне: «Лучшая защита – это нападение».
И потом… Вот что он от меня хочет? Меня попросили помочь, причем быстро и тайно. Я и отправилась помогать. С чего он решил, что я удрала? Логично, нечего сказать
д головой, между прочим, и орем: «Спасибо, барон Кромер!» А он приседает и отвечает: «Не за что, друзья!»
Мы переглянулись с милордом Вердом и расхохотались.
– И что в этом смешного? Это же несправедливо! – возмутился Павел.
– Это упражнение призвано выработать слаженность действий, умение работать в команде и понимание того, что за действие одного члена команды будут отвечать все, – разъяснил милорд Верд.
– Скажите еще, что вы это придумали,
– Вы – хороший человек, милорд Верд, – улыбнулась я ему. – Не надо извинений. Просто отобедайте. А то я буду волно
