Оглавление

Первым поколениям физтехов

50-60-ых годов посвящается.

От авторов об авторах

В этой книге вы встретите много имен, авторству которых принадлежат различные главы, разделы, просто кусочки текста. Книга, как мозаика, составлена из больших и маленьких воспоминаний множества людей (да еще каких людей! Тут и кандидаты, и доктора наук, и профессора, и академики, и космонавты), которых объединяет принадлежность к старшему поколению физтехов, выпускников МФТИ, начиная с 50-х годов. Воспоминания сопровождаются большим количеством фотографий, иллюстрирующих атмосферу того времени.

Безусловно, эта книга — плод коллективного творчества, но всё же есть те люди, без которых этой книги просто бы не было…

Отправной точкой, пожалуй, стоит считать интернет-сайт «Старый Физтех» Леонида Лазутина — сайт, по его словам, посвященный «друзьям и хорошим людям, которых встречал по жизни», и куда эти «друзья и хорошие люди» присылали свои воспоминания, обмениваясь ими друг с другом.

Активная деятельность Яна Малашко по восстановлению истории песенного творчества физтехов, истории «Физтех-песни» подтолкнула Татьяну Воскресенскую на основе сохранившихся у неё и переданных ей фотографий и воспоминаний участников собрать историю физтеховских агитпоходов.

Собранные воспоминания друзей и их доверие побудили Татьяну Воскресенскую задуматься о работе над книгой и, заручившись предложенной помощью и поддержкой Михаила Каншина, решиться проявить энтузиазм, выступить в роли этакого «интегратора» и вложить свой труд в ее создание.

В результате «интегрирования» с бережным сохранением индивидуальности голосов друзей и включением множества фотографий (отдельное спасибо Юрию Курочкину) в книге появились разделы и главы, написанные и другими участниками тех событий: Андреем Фрейдиным, Иосифом Рабиновичем, Валерием Мандросовым, Рустэмом Любовским, Игорем Орловым, Нинель Фастовец, Ниной Белёновой, Михаилом Деевым, Михаилом Каншиным, Владимиром Зверевым.

А ещё спасибо тем физтехам, кто в той или иной форме поделился своими воспоминаниями, которые, войдя в книгу, наполнили ее атмосферу индивидуальным своеобразием: Льву Исаеву, Льву Хаскину и Юрию Живову, Кириллу Иванову, Владимиру Соловьёву, Татьяне Пиголкиной, Феликсу Айзину, Геннадию Яковенко, Николаю Кузнецову, Геннадию Новикову, Юрию Курочкину, Марии Вышинской, Светлане Солодченковой, Михаилу Николаеву, Александру Шмелёву, Виктору Заксу, Александру Яковлеву, Марине Саломыковой, Игорю Кузнецову, Сергею Коневских.

В авторах этой книги значатся Татьяна Воскресенская и Михаил Каншин — в их дискуссиях и обсуждениях, обработке фотографий и вёрстке эта книга появилась и обрела тот вид и форму, которые имеем.

Та эпоха «Старого Физтеха» отдаляется все дальше и дальше. Многих из того поколения уже нет среди нас… Вот о них, об этой уходящей натуре Физтеха — эта книга, в которой авторы хотели донести до читателя удивительную атмосферу того времени.

«Настоящий учёный — романтик.
Только романтики верят в то, что возможно всё.»

Рей Брэдбери

Романтикам

 Курочкин Юрий Александрович — РТ, 1964 г. — участник агитпоходов 1962—1965 гг., кандидат биологических наук, Институт им. Сеченова. Обозреватель технических журналов.

 Новиков Геннадий Федорович — ФХ, 1964 г. участник агитпоходов 1960—1963 гг., д. ф.-м. н., профессор, руководитель лаборатории фотоэлектрофизики ИПХФ РАН.

Предисловие

ФИЗТЕХ — это всегда звучит гордо, или, как теперь говорят, «круто», а в пятидесятых годах (ох!) прошлого века вдалеке от Москвы ещё и очень таинственно и романтично.

Уже летают спутники, правда, только с собаками. В книгах и журналах «Техника — молодёжи», «Наука и жизнь», «Знание — сила» печатается множество материалов о научных сенсациях, достижениях в различных отраслях знаний: физике, астрономии, ближнем и дальнем космосе, фантастика о космических полётах, даже в «Пионерской правде» — отрывки из романа Ефремова «Туманность Андромеды».

На этом фоне новый учитель физики в восьмом классе Виктор Алексеевич Замятин с первого же урока как-то сразу и очень убедительно показал, что физика — ну, очень интересно. Это, правда, не мешало принимать участие в работе многочисленных школьных кружков по другим предметам, в художественной самодеятельности, спектаклях, заканчивать музыкальную школу.

В городской библиотеке, где в старших классах мы с одноклассниками часто делали уроки, при просмотре рекомендованных журналов и книг внимание стало останавливаться на новых многообещающих идеях. И даже гипотеза Николая Козырева 1958 года о физических свойствах времени (так и не признанная научным сообществом и не имеющая достаточного подтверждения) начинала казаться такой близкой и понятной.

Меня тянуло учиться в Ленинград — родной город отца, город, к которому трепетно отношусь всю жизнь. В 1941 году родители, защищавшие дипломы Горного института в уже блокадном Ленинграде, были направлены на работу в Малгобек — один из важных центров добычи ценной нефти на Кавказе, предназначавшейся для самолётного топлива. Бабушка и папина старшая сестра всю блокаду оставались в Ленинграде.

После войны дружеские связи не терялись: ленинградские друзья родителей часто бывали у нас дома в Краснодаре. Поэтому в «Справочнике для поступающих в вузы», который с интересом листали старшеклассники, взгляд чаще всего останавливался на описаниях специальностей Ленинградского политеха.

О Физтехе в городе разговоров было много, но на уровне полуфантастических слухов, а в «Справочнике» об МФТИ можно было найти только четыре строки с названиями факультетов, что и создавало почву для слухов и фантазий.

Но появление двух друзей-физтехов — Лёни Лазутина, брата моей школьной подруги, и Олега Андреева, приехавших в Краснодар к родителям Лёни на каникулах, изменило ситуацию. Сами они и их рассказы об институте произвели неизгладимые впечатления на окружающих, и всем стало понятно: Физтех — это «самый-самый замечательный вуз!». Решение было принято, но, конечно, не сразу.

В городе не было математических или физических классов. Никаких олимпиад по математике или физике тоже как-то ещё не наблюдалось. Но школьная жизнь была очень активная и разнообразная. Учили в школе всему. По всем предметам были кружки, где мы с интересом и совсем не напрасно проводили время.

С навыками тоже было всё в порядке: с пятого класса нас учили работать на разных станках для обработки металла и дерева, практические занятия по химии проходили в лаборатории нефтеперерабатывающего завода, по черчению — в конструкторском отделе станкостроительного завода. В десятом классе даже изучали автодело и осваивали вождение небольшого школьного грузовичка. А прыжок с парашютом с подругой совершили уже по собственному желанию и немного на спор в городском парке с парашютной вышки.

Позже схема и понимание работы супергетеродинного приёмника, который собирали на радиотехническом кружке, пригодились на собеседовании при поступлении в институт, а вот в самостоятельно сделанные пассатижи в мастерских Физтеха на первом курсе (физик должен уметь всё!) преподаватель так и не поверил.

Однако оценить возможность поступления в МФТИ было сложно, репетиторство, может быть, и существовало, но в неявном виде и как-то в голову не приходило. И только за полгода до выпускных экзаменов я решилась написать Лёне Лазутину о своём решении. Его ответ с поддержкой, за который была ему очень благодарна, вдохновил и не оставил путей к отступлению. Были присланы и сборники задач по физике и математике с решениями и без, которые давали на вступительных экзаменах в МФТИ.

И потом, уже сдавая на Физтехе экзамены в июле, я знала, что, если не получится поступить в этом году, в августе не буду сдавать в другой институт, а приеду поступать на следующий год.

Атмосфера на Физтехе была удивительная: требования к творческому подходу и большая свобода в организации обучения, общение с талантливыми учёными — преподавателями Физтеха и возможность уже с 3–4-х курсов участвовать и находить своё место в реальных научных работах на базовых кафедрах в научных институтах. Вернее сказать, всё это студенты воспринимали без особого удивления — Физтех же!

Однако, попав на Физтех, студенты обнаруживали, что ключом бьёт не только творческая научная жизнь, но и походная, музыкальная, поэтическая, юмористическая и т. д., и в этой ненаучной творческой жизни можно проявить свои таланты.

Конечно, упорно учились, ходили на лекции и семинары, но кроме этого в свободное время слушали песни — студенческие и чисто физтеховские, записи классической музыки в комнате отдыха корпуса А (потом в корпусе Б), джазовые импровизации и выступления студенческого оркестра народных инструментов.

Туристские слёты в Подмосковье с песнями у костра, ночёвки в палатках в лесу, альпинистские лагеря, дальние походы летом и в зимние каникулы в горы: Кавказ, Крым, Карпаты, Памир, Тянь-Шань, Алтай, Хибины — всё это во многом самоорганизованная ненаучная жизнь физтехов.

А ещё пели: пели на вечерах песни приглашённые барды и собственные солисты и коллективы, пели на модных тогда вечерах физиков и лириков, в общежитии, в электричках, в лесу у костра…

На сцене Актового зала, где обычно проходили лекции, можно было увидеть выступления не только физтеховских солистов, вокальные и танцевальные ансамбли, выступления студенческих оркестров, но и многих известных артистов, писателей, поэтов, бардов, часто в рамках Устных альманахов.

Сцена Актового зала повидала и спектакль «Современника» «Двое на качелях» с Татьяной Лавровой и Михаилом Козаковым, и актрису Татьяну Самойлову в скромном тёмном свитере, тихо и спокойно отвечающую на заумные вопросы собравшихся студентов, и кубинских повстанцев с революционными песнями, передающих кубинский флаг в руки физтехов, и режиссера Михаила Ромма с его только что вышедшим фильмом «Девять дней одного года», и даже Московский государственный симфонический оркестр с его худруком и дирижёром — знаменитой Вероникой Дударовой.

На этой сцене Сергей Стёркин с аккордеоном пел «Когда у тебя нет собаки, её не отравит сосед…», а не «Если у вас нет собаки…», как позже звучало в кинофильме «Ирония судьбы…».

На юбилейном концерте (15-летие Физтеха) в Театре Советской армии — сцены из оперетты «Сломанный стул» физтеховских авторов, а вызывающее восторг выступление баса-баритона Льва Кулевского[1] было бы достойно и оперного театра. Через много лет, в 1996 году, на концерте 50-летия Физтеха в концертном зале «Россия» знаменитая «Дубинушка» в исполнении Льва Кулевского звучала так же мощно и красиво.

Творческая жизнь физтехов выплёскивалась и на другие площадки города. Физтехи активно и успешно проявляли чувство юмора в КВН, выступали на праздничных концертах, вечерах песен в других институтах. Свидетельство успешности выступления наших вокальных ансамблей — моё воспоминание о торте, полученном на песенном конкурсе в МГУ. Розы с торта, разыгранные в группе поддержки и доставшиеся мне, к счастью, оказались не из крема и были вполне съедобные.

На знаменитом «Вечере физиков и лириков» в Доме культуры железнодорожников на Каланчёвке физиков представляли студенты Физтеха и МИФИ, а лириков — ВГИК, ГИТИС, Литинститут им. Горького и Консерватория.

Свои стихи там читал Сергей Илларионов — Градиент, часть дипломного фильма показал выпускник ВГИКа. Уже гораздо позже, увидев в прокате фильм «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён», я осознала, что на этом вечере видела Элема Климова и его дипломную работу.

Участвуя в модных дискуссиях начала шестидесятых годов «Физики или лирики?», наши физики только посмеивались, поскольку точно знали, что они — и физики, и лирики, и физик всегда может стать лириком, а вот лирик физиком — вряд ли.

А ещё счастливое время — агитпоходы… Вот где наиболее плодотворно и во всём многообразии проявлялись творческая ненаучная жизнь физтехов и, как теперь модно говорить, «умение работать в команде», где традиции и творческий подход передавались от старших к младшим и дружеские отношения сохранялись на долгие, долгие годы.

В конце 50-х и в 60-е годы была ещё и внешняя востребованность студенческих концертов — в подмосковных колхозах, в сёлах зимнего Казахстана, на погранзаставах Памира и Тянь-Шаня на высоте 3000–4000 м артисты практически не появлялись.

И уже во время сессии между экзаменами уточнялся список участников, готовились лекции (физтехам было что рассказать), шла подготовка инструментов, фотоматериалов, радиотехники. Прокат костюмов для танцоров институт обеспечивал в Москве, а рюкзаки, походные лыжи, спальные мешки находились в самом институтском хозяйстве. Репетиции, конечно, начинались ещё в институте, но продолжались практически во время всего похода, придумывались новые номера, много было импровизаций.

Зимние агитпоходы по Подмосковью — с рюкзаками на лыжах, летние — на институтском автобусе, ну а дальние: сначала — самолёт, а потом — грузовики или автобусы.

Вечера песни, агитпоходы, концерты, собственные поэты и композиторы (твои друзья и друзья твоих друзей) воспринимались новыми студентами как нечто уже естественно существующее и неплохо организованное — как уже сложившаяся на Физтехе традиция. Но ведь как-то всё это начиналось и потом продолжалось, развивалось, поддерживалось…

Прошло много лет… Многие дружеские связи сохранялись, а в 90-е вдруг вспыхнули вновь на встречах в Черноголовке у костра, организованных Геннадием Новиковым со товарищи, и на Физтехе в Клубе выпускников.

Сохранившиеся фотографии тех лет и связанные с ними воспоминания переданы Рустэмом Любовским, Иосифом Рабиновичем, Нелей Фастовец, Татьяной Пиголкиной (Фонарёвой), Юрием Курочкиным, Машей Вышинской (Селивёрстовой), Александром Шмелёвым, Виктором Заксом, Тамарой Константиновой, Геннадием Новиковым, Михаилом Николаевым, Сергеем Бирюковым, Виктором Дубнером, Андреем Фрейдиным, Светланой Солодченковой, Валерием Мандросовым, Александром Яковлевым, Яном Малашко и (о! — истоки) Львом Исаевым. По этим весьма избирательным и иногда очень противоречивым воспоминаниям собрана история агитпоходов и составлен список их участников.

И ещё очень важные источники воспоминаний физтехов, включённых в книгу, — сайт «Старый Физтех», созданный Леонидом Лазутиным, по его словам, посвящённый «друзьям и хорошим людям, которых встречал по жизни», а также видеофильмы Виктора Мироненко о 50-летии Физтеха и Геннадия Новикова о встречах на Физтехе и в Черноголовке.

Т. Воскресенская

 Кулевский Лев Александрович, — выпуск 1958 года, д.ф.-м.н., ИОФАН, лауреат Государственной премии СССР, Почётный профессор МФТИ

Часть 1. АгитФИЗТЕХпривет

История агитпоходов в фотографиях

Т. Воскресенская[1]

Агитбригада вошла в мою жизнь еще в период поступления в институт отчетным концертом после летнего агитпохода 1960 года, которым руководил Лёня Лазутин. Затем были поездки, выступления, друзья на всю жизнь. Потом через 30—35 лет удивительно тёплые встречи на Физтехе и в Черноголовке с соратниками по агитпоходам и с теми, с кем знакома была только по легендам Физтеха.

Я сама чуть было не попала в тот поход, удачно сдав собеседование. Это был единственный случай на Физтехе, когда медалистам первого потока предложили сдавать только собеседование вместо экзаменов, но… после невнятных объяснений всё же снова добавили сдачу экзаменов в третьем потоке.

Слушая ректора Ивана Фёдоровича Петрова, который сообщил нам об этом решении, я как-то не очень и расстроилась, поскольку не верила, что так просто можно попасть на Физтех. С Женей Доценко даже побывала в танцевальном коллективе, где он занимался до Физтеха, и откуда появилась наша замечательная танцующая Корова, но в агитпоходе участвовать уже не могла.

Корову попросили временно «выгулять» на летних концертах 1960 года по Подмосковью, но она как-то прижилась на Физтехе и в 1960—1963 гг., проехав по дорогам Подмосковья, Казахстана, Туркмении и Калмыкии, активно участвовала в концертах восьми агитпоходов. После летнего агитпохода 1963 года по решению его участников Корова, не очень этого желая, попрощалась с весёлой студенческой жизнью в волнах Чёрного моря.

Важную роль в сохранении ярких воспоминаний сыграли наши «лето (и зимо-) писцы» — фотографы (Андрей Фрейдин, Виктор Дубнер, Игорь Ватель, Алексей Вильнер, Сергей Кузьминых, Пётр Вороничев, Юрий Курочкин, Юрий Тыжнов, Сергей Бирюков), хотя их задачей было не заполнение наших будущих фотоальбомов, а подготовка ежедневных стенгазет «Агитпривет» для передачи местной публике.

Когда наши фотографы спали, понять было сложно, но за ночь обычно плёнки были проявлены, фотографии напечатаны. Проснувшийся утром народ призывался для оформления «Агитпривета» — сочинения и реализации надписей, наклеивания фотографий исполнителей, зрителей и колоритных местных достопримечательностей. Нынешнее поколение оценить трудоёмкость этого процесса (да ещё в походных условиях) уже не в состоянии.

Большое количество фотографий, сохранившихся у меня дома, от Юры Курочкина, Юры Тыжнова, Сергея Бирюкова, с которыми я была вместе в агитпоходах 1961—1965 гг., воспоминания участников агитбригад на сайте Леонида Лазутина «Старый Физтех» и настойчивые попытки Яна Малашко восстановить историю песенного творчества физтехов подтолкнули меня собрать «историю физтеховских агитпоходов в фотографиях».

Сбор «истории в фотографиях» продолжался довольно долго. Оказалось, что собрать и состыковать воспоминания далёкой юности стольких людей (и таких разных людей!) и свои собственные не так-то просто. И вот что получилось…

Агитпоходов оказалось девятнадцать.

Первый агитпоход. Февраль 1958 г.

Первый организованный агитпоход был в феврале 1958 года по Подмосковью. Его начальником — Миша Андреев (погиб летом того же года на альпинистском маршруте).

По преданиям, сначала был обычный лыжный поход (1957 год) и душевные концерты во время ночёвок в деревнях (иногда в клубах) Подмосковья. Успех и востребованность этих импровизированных концертов привели к более организованной форме: заранее согласованные маршруты с Московским обкомом комсомола, некоторое денежное довольствие, участие комсомольских и партийных активистов института. Именно на них возлагалось «пробивание» похода, согласование тематики лекций и программ концертов. К тому же они обычно были активными участниками и творческого процесса.

Теперь прихода (на лыжах) или приезда (в Подмосковье на институтском автобусе) студентов ждали, зимой старались натопить клубы, накормить и обязательно устроить после концерта танцы (музыкальное оформление танцев, особенно участие эстрадного оркестра, резко увеличивало количество патриотических лекций в отчётных документах).

Андрей Фрейдин:

«В агитпоход пошла вся наша газетная редакция институтской стенгазеты «Утёнок», и с этого похода и начались традиционные выпуски «Агитприветов» в агитпоходах. Всё необходимое хозяйство, естественно, ехало на нас, в рюкзаках. Наша задача — по прибытии (на лыжах) на место развернуть в выделенном доме редакцию с оборудованной фотокомнатой для всего, включая ускоренную сушку плёнки в спирте, а готовых отпечатков — на глянцевателе.

К концу первого отделения концерта всё должно быть склеено, размещено, наклеено, разрисовано и смонтировано по-настоящему, как у больших, не меньше пяти-шести ватманов, с текстами на местные темы и с ярким большим заголовком типа «Агитпривет Белому Расту!». Понятное дело, мы были не самые главные, и кроме нас шли, конечно, артисты (концерт же нужен).

После лекции начинается концерт. Первое отделение. После антракта — второе отделение: концерт по заявкам (между прочим, это родилось в первом зимнем и стало традицией), а потом и третье — танцы под живую музыку (вещь очень важная!).

Надо сказать, что с заявками периодически творились чудеса. Например, во втором зимнем практически не было случая, чтобы в каждом новом деревенском клубе в заявках не попросили исполнить полонез Огинского. На баяне. Как передавалась эта эстафета дальше по сёлам вдоль маршрута — уму непостижимо, но ведь было же! Приходилось исполнять.

С заявками работали традиционно все, известное дело. Надо было за антракт и по ходу отделения выяснять, кто знает музыку, кто — слова, при необходимости — устроить перекрёстное опыление между артистами и агитаторами на эту тему, подобрать исполнителя, тональность. По-моему, никогда не было так, чтобы ни один из музыкантов не знал мелодии какой-то песни. Кто-нибудь находился обязательно.

В первом агитпоходе была ещё одна особенность — шли только ребята, и девушек с нами не было. Сейчас трудно представить, как это выглядело со стороны, когда молодые, симпатичные просто самой своей молодостью ребята в лыжных костюмах и лыжных ботинках с полной искренностью солируют или выпевают в два, а то и в три голоса что-нибудь вроде — «Тонкими ветвями я б к нему прижалась, и с его листвою день и ночь шепталась…». Но полагаю, что искренность исполнителей искупала всё.

А какие были ребята-музыканты! Во-первых, четыре семиструнные гитары. Шестиструнки, а тем паче электронные гитары в те поры просто ещё в стране не водились, семиструнку же можно было запросто купить почти в каждом универмаге. (Много позже, когда появился наш квинтет-квартет, и если Михалычу по каким-нибудь причинам было сложно тащить из дому на очередное наше выступление свою обыгранную гитару, мы просто шли в магазин и обзаводились очередным инструментом.)

Итак, во-первых, гитарная группа: признанный лидер четвёрки, азартный и виртуозный Володя Синицын, с ним в команде юный, с румянцем во всю щеку Михал Михалыч Балашов, Валера Цой (после этого похода — Вася Цой, он же Гарри) и спокойный Лёша Мамин. Во-вторых, два аккордеона: Боря Бурцев и тот же Володя Синицын.

По-моему, Володя мог играть просто на всём. Радиолюбитель-коротковолновик с официально зарегистрированной УКВ-станцией в семиметровом диапазоне, он, в ту эпоху увлечения электронными самоделками, сваял жутко чувствительный терменвокс и даже на нём смог играть. Почти свободно.

Даже Михалычу это удавалось не часто и с некоторым трудом. Мне кажется, что у Володи было какое-то хитрое пространственно-музыкальное чувство-интуиция, которое позволяло ему привязывать нужную и точную мышечную механику и саму музыку к пространству струн, клавиш, клапанов, кулис и мундштуков.

Когда на Физтехе вскоре завёлся полнометражный эстрадный оркестр, выяснилось, что нет тромбонистов, и Володя взялся за тромбон, и оркестр очень даже неслабо (хоть и не сразу, понятное дело) заиграл In the mood Глена Миллера, а уж Миллер про партию тромбона, как известно, понимал правильно».

По воспоминаниям Андрея Фрейдина, в этом походе удачно спетый дуэт с Мишей Балашовым стал основой самого знаменитого физтеховского квинтета (плюс Алик Андреев, Володя Шарыгин и Коля Кузнецов), который, затаив дыхание, мы слушали не только на Физтехе, студенческих конкурсах, но и на волне московского радио.

Февраль 1959 г. Второй агитпоход

Второй агитпоход по маршруту Москва — Дидяково — Катунь — Луховицы — Пирочи — Коломна состоялся в конце февраля 1959 года. Его организатором и руководителем стал Лев Исаев.

Лев Исаев[2]:

«После 15–20 км на лыжах с рюкзаками, тремя гитарами и двумя аккордеонами нас радостно встречали собравшиеся зрители, часто — уже в натопленном клубе.

Наше выступление состояло из нескольких отделений: сначала лекция (обычно о международном положении), за ней — выступление хора практически всем составом (часто с патриотическими песнями), затем собственно концерт, концерт по заявкам и танцы. К концу выступления обычно уже был готов «Агитпривет» с местными фотографиями. Поесть удавалось только после концерта. Это делали специально — чтобы не расслабляться: были прецеденты, когда после обеда на выступление сил уже просто не хватало. На репетициях и выступлениях рождались поющие трио, квартеты и квинтеты».

Июль 1959 г. Агитпоход по Подмосковью

Этот летний агитпоход собрал рекордное количество участников — 26 и проходил не только с лекциями и концертами, но и с отдыхом на берегу Оки.

Иосиф Рабинович:

«Приезжали в село днём, у местных комсомольских божков выспрашивали отрицательные факты из местной жизни, и к вечеру были готовы частушки, которые исполнялись на концерте. Народ балдел от злободневности нашего репертуара и привязанности его к местным реалиям.

Местный механизатор ночью, в дупель пьяный, поехал за добавкой на стогомёте и, врезавшись в столб, сломал сельхозтехнику, за что был переведён в разнорабочие.

Начальство не уделяло внимания клубу — он не ремонтировался и практически перестал функционировать. Молодёжь от безнадёги и от нечем заняться ударилась в пьянку и драки.

Рустэм Любовский:

«Для детей — сценка „Принц Джон“ — полная импровизация. Ося Рабинович (на голове вместо короны — деталь от фотоувеличителя) на ходу выдавал байку про принца Джона, а все остальные в меру изобретательности и возможностей ему подыгрывали. Дети были очень довольны, артисты — не менее».

Татьяна Пиголкина (Фонарёва) [3]:

«В агитпоходе в танцевальном трио с Тамарой Константиновой и Львом Хямяляйненом оказалась благодаря твёрдому убеждению Светы Солодченковой, что всё получится. Мы с Тамарой «держали спинку, тянули носочек», выучивали шаги и общий рисунок танца, как того требовал профессиональный танцор Лёва.

Выступления проходили редко в клубах (их в деревнях обычно просто не было), чаще — в школах и на свежем воздухе, на открытых площадках.

Принимали очень хорошо, старались накормить — ни дня без парного молока, которое, правда, я не очень любила. Начинал концерты хор всех участников похода песней «Ой, да ты, калинушка, ты, малину-у-шка…». Хормейстер Миша Балашов ставил меня крайней справа и просил петь как можно тише и точно как стоящий рядом сосед…

Яркое воспоминание — прогулка пешком за уехавшим к следующему месту выступления автобусом. Пока мы с Андреем Фрейдиным заканчивали оформление «Агитпривета», автобус-то и уехал. Дорога к месту концерта вывела на огромное поле клевера: неоглядный простор, высокое небо, солнце и сладкий, пряный аромат цветов клевера. До этого момента даже не подозревала о такой их способности.

Далее дорога шла через лес, и, пройдя немного, наткнулись на источник чистейшей воды. Источник был заботливо оформлен в виде часовенки с крестом, — а ведь в ближайших деревнях неразрушеных церквей повстречать не пришлось…»

Андрей Фрейдин:

«На обратном пути тучи по дороге растянуло, появилось солнце. Мы свернули, не доехав до Серпуховского моста, и на несколько часов дорвались до громадного песчаного пляжа — отмели и неожиданно быстрой Оки.

Часа три-четыре отводили душу, купались и загорали, что и зафиксировали скрупулезно наши фотографы. И наплавались, напрыгались, наскакались, и даже состроили пирамиду в лучших физкультурных традициях с Феликсом Ерешко на маковке. А уже совсем потом поехали в Москву и дальше, в Долгопрудную».

Андрей Фрейдин:

«Выступления этого и многих следующих походов традиционно заканчивались словами:

К этому времени уже накоплен концертный опыт — от привычки приспосабливать номер к любой сценической площадке до несколько циничного тезиса «Публика — она дура». Тут смысл не в том, что позволительно халтурить, это не допускалось, а в том, что если ты ошибся, то сделай вид, что так и надо, главное — аккуратно вернуться, куда надо, ведь публика и в самом деле не знает, как на самом деле должен выглядеть точно сделанный номер. Уже только для своих Ося Рабинович исполнил второе чтение финишного четверостишия:

После этого было очень сложно не думать о белой обезьяне, и приходилось очень аккуратно держать себя за руку, заканчивая выступление».

Татьяна Пиголкина (Фонарёва):

«Когда поехала в агитпоход, знала очень немногих, но в Москву вернулись дружной командой, и каждый стал друг другу своим, родным человеком. На остатки финансовых средств был организован ужин в ресторане „Арарат“ (!) — прекрасный вечер, всё равно закончившийся песнями в общежитии».

Февраль 1960 г. Лыжный агитпоход Нарофоминск-Клин

Именно в этом походе родилась физтеховская песня о трагической судьбе «ведра какавы, которую сделали Серёга (Кузьминых) с Игорем (Орлов), а Лёнька (Лазутин) выставил в сугроб», и о лошади, которая не прошла мимо бесхозного угощенья и «какаву выпила» (оправдательная версия).

Светлана Солодченкова:

«Лыжный пробег в 20 км, да ещё с нетривиальным рюкзаком, для не очень уверенно стоящего на лыжах человека был нелёгким испытанием. Намного отставая от „передового отряда“, часто добиралась до места выступления уже к началу концерта, но с терпеливой шефской помощью Серёжи Кузьминых».

Андрей Фрейдин:

«И уже накрепко установлено и жёстко блюдётся неписаное правило: артистов до концерта не кормить. Родилось оно во втором зимнем. С песнями было ещё туда-сюда, объевшиеся певцы справлялись с делом скучными голосами. Противно, хоть и переживаемо. Но надо было видеть, как Лёва Хямяляйнен в приседе с потрясающей кажущейся лёгкостью делает «гусачка», поочерёдно выкидывая вперёд ноги с оттянутыми носочками, с профессиональной блестящей улыбкой, с прямой спиной, мертвенно-белый, с бисером испарины на лбу. За кулисами он просто рухнул на постеленный по счастью рядом спальник.

Вот тогда Лев Исаев и родил этот приказ по бригаде. Наверное, профессионалы знают такое с младых ногтей, но мы зарабатывали весь этот опыт на своей шкуре».

Игорь Орлов:

«Хозяйственный взвод обычно прибывал первым на место вечерних выступлений, расплачиваясь при этом больной головой и явным нежеланием рано вставать из-за вечерних, длительных и бурных… посиделок. Вот тут-то и начиналось самое интересное.

Встречаясь прежде всего с хозяйственниками колхозов, совхозов, домов отдыха и т. п., хозвзвод стандартно изображал бедных и нищих студентов. Видимо, в нас это отчётливо и убедительно проглядывалось, так как обычно удавалось раздобыть: бидончик (40 л) молока, мешочек картошки, а иногда и хорошие куски мяса. И это-то при нищих колхозах и совхозах в те времена! Наверное, многим это очевидно и так, но сырые продукты плохи для пищеварения, а потому хозвзводу приходилось организовывать их перевод в более удобоваримый вид, обычно с помощью доброжелательных хозяек, которые предоставляли нам всё необходимое для процесса варки, включая не лишние нам позитивные советы. Обычно ужины и завтраки удавались вполне прилично.

К концу похода в хозвзводе нарастала тревога за нарушение финансовой дисциплины — оставшиеся деньги тратились медленно, а воровать тогда хозвзвод ещё, к сожалению, не научился. Последние сладостные штрихи делались по пути домой — в электричке и по приезде — в общаге. Прибытие в общагу, очевидно, с достоинством отмечалось вечерним банкетом, переходящим в тихие ночные бдения».

Июль 1960 г. Агитпоход по Подмосковью

В составе агитбригады, помимо хора и солистов, два оркестра и танцующая Корова.