Глава 1. Все хуже, чем можно представить

Помните, да? Все кончилось очень хреново. Началось, правда, тоже не лучшим образом. Лишь спустя год после попадания в этот мир мне наконец удалось покинуть родной кластер, проглотив по дороге черную жемчужину, и побывать в роли ледяной скульптуры на детском утреннике сектантов.

Удачно пережив череду дилетантских покушений, я собрал команду и отправился в родной кластер за честно нажитым добром. Попутно удалось обзавестись заначкой покойного крестного и вертолетом. В конце нашего славного приключения группа попала в передрягу все с теми же фанатиками, но нам удалось победить.

Хитрый следак Якимура всех нагнул. Моя мстя свершилась в виде пули, настигшей Старого. Единственным не выстрелившим ружьем был лидер этой больной шайки ублюдков, так и оставшийся неизвестной переменной. Стоило мне только расслабиться и подумать, что эпопея с сектантами закончилась, как их главарь в роли бродячего безумца вырубил меня и-и-и… отсюда, пожалуй, и начнем.

* * *

День первый

Чернота

Ноль градусов по Цельсию

Ненавижу приходить в себя, ведь в большинстве случаев это несет за собой неприятные ощущения. Вот и сейчас меня словно дементоры по кругу пустили. Сушняк – как у рыбы на берегу. В ушах еще шумит от далекого рева неизвестной твари. Хотя очень даже известной. Просто до последнего хочется надеяться, что мне померещилось.

Картинка мигала то белым, то черным. А, нет. Это суровая реальность, издевательски покрашенная в два противоборствующих цвета. Вот снежинка пересекла границу Черноты и мигом, словно хамелеон, перекрасилась еще в полете, отяжелела и упала очередным пазликом на антрацитовый ковер.

Ветер, гуляющий в снежном кластере, словно бы боялся соваться в Черноту, как будто она и из него высасывала все соки, он лишь опасливо забрасывал сюда снег, но не смел поднять черный наст.

Я лежал в нескольких метрах от границы мертвого кластера. Сразу почувствовал, как невидимое защитное поле бережет меня от его губительной энергии. Закряхтел и попытался подняться. Черный снег зашуршал, словно мишура вперемешку с битыми елочными игрушками. Ладонью загреб пригоршню этой стеклянной субстанции и перетер между пальцами. Она не таяла, а лишь распадалась на хлопья и более мелкую фракцию, больше всего напоминая пепел с песком. Интересно, сколько я провел в отключке и как меня сюда доставили?

Я поднял голову, и взгляд уперся в покрытые почерневшей ледяной коркой ботинки и уже знакомые засаленные штаны. Если б не пересохшее горло, непременно бы плюнул на них. Владелец столь потасканного шмотья улыбался и изучающе смотрел на меня.

– Встань, Мерзляк, – спокойно сказал он.

Я уселся, поджав ноги под себя, и огляделся в поисках путей к отступлению. Вокруг либо белая пустыня, либо черная равнина. Метрах в пятидесяти справа на самой границе мертвого кластера стояло уже знакомое распятие. Слева виднелось множество холмиков.

Глаза сощурились. Невнятные объекты обрели резкость. Это оказались силуэты людей и зараженных, многочисленный транспорт от снегоходов до бронетранспортеров. Один из армейских тягачей неизвестной модели был еще свеженький и намотал себе антрацитовую заразу только на гусеницы. Чернота поедала его постепенно, словно плесень консервную банку в обесточенном холодильнике.

– Встань! – повторил Туретт.

Я нехотя поднялся на ноги. Вспомнив про Шаманский отвар, нащупал в кармане фляжку, свинтил крышку и слегка смочил горло. Увлекаться этой дрянью не стоило. Кто знает, как она может шарахнуть по мозгам.

– Я не буду распираться киношной злодейской речью, – вдали снова раздался короткий рев, и сектант испуганно обернулся. – На нее сейчас нет времени. Волею Стикса ты выжил. Твой дар ценен. Сейчас я дам тебе еще один шанс.

Я не сдержал истерического смеха.

– Примкни к нам, а иначе погибнешь. Что, может, еще во время ритуала посвящения мне надо будет привести вам свежака и потом заживо его заморозить? Серьезно? Ты что, детских книжек перечитал? Или голливудских штампованных боевиков пересмотрел?

Сектант подался вперед, в долю секунды оказался рядом. Правой рукой схватив меня за горло, поднял над землей. Я начал задыхаться. Он так пережал гортань, что я захрипел, а из глаз хлынули слезы.

– Я дам тебе еще минуту подумать, – ласково прошептал он и, вцепившись зубами в мочку уха, мотнул головой, одновременно откидывая меня в сторону.

Я рухнул спиной в снег и даже вскрикнуть от боли не смог, так как жадно хватал ртом воздух. Кто бы мог подумать, что в этом доходяге столько силы. Кровь сочилась из уха и с еле слышным стуком падала на плечо, пока куртка не напиталась, полностью приглушив звук падения красных капель.

– Когда ты говорил в стихах, то был гораздо харизматичнее, – нашел в себе силы пошутить я, ощупывая изодранное ухо.

Ублюдок! Я тебя убью! Мало того, что из-за тебя не получалось нормально жить с самого начала, так ты еще и вырвал меня из обретенного спокойствия. Сердце так пылало от ярости, что, если вынуть его из груди, оно расплавит снег во всем северном участке Стикса и начнется всемирный потоп.

– Здесь самый харизматичный тот, кто жив, – спокойно ответил сектант, аккуратно вытирая большим пальцем от крови уголок рта.

Я зачерпнул горсть черного крошева и приложил к уху, только сейчас осознав, что оно не холодное и не теплое. Температура была средней, что ли. Плевать. Главное, чем-то забить рваную рану, чтоб кровь начала лучше сворачиваться. А черный пепел, скорей всего, безвреден.

Воспользовавшись паузой, решил выведать немного информации. Всего было пятеро достоверно известных личностей, попавших сюда из основной части Улья. Лишь трое из них прошли через Черноту. Шаман отпадает, он на своей волне. Остаются только двое: Спрут, ныне являющийся главой пещерников, и тот, кто его провел и якобы погиб сразу после этого. Но теперь, при взгляде на выродка, стоящего передо мной, душу терзали сомнения относительно этого факта.

– Скажи мне, Туретт. Это ты сучка Спрута или он твоя?

Лицо психа слегка тронула снисходительная ухмылка. Он телепортировался ко мне и занес руку для удара, но замер от неожиданного звука. Слева что-то загудело. Затем шум начал приближаться. Стеклянный шелест становился все громче.

– Смотри внимательно, – сказал сектант, встав сзади меня и положив руку на мое плечо.

Я повернул голову, вглядываясь в горизонт, заодно отмечая, что, судя по всему, меня сюда телепортировали. Все встреченные мною люди с этой способностью те еще уроды.

Непонятный объект появился вдали. Нечто огромное двигалось под землей, оставляя за собой шлейф вздутого наста и разрушая стеклянные фигуры. Объект приближался. Метров за сто бугор замер. На поверхность вылез глаз, словно перископ, отсканировав всю округу, он нырнул вниз, а существо продолжило движение в сторону распятия.

– Твою ж мать! – сипло крикнул я, когда тварь вынырнула наружу.

От страха связки свело. Монстр даже не полностью высунулся. Огромное продолговатое тело существа метров десять в длину плотно покрывали чешуйки кольчатой брони.

Скреббер распахнул пасть размером со всю голову. Изо рта выстрелило щупальце, со слабым треском пробило ледяную корочку и впилось прямо в живот распятого человека. Чудовище чем-то напоминало грабоидов из фильма «Дрожь земли».

Спустя несколько секунд щупальце втянулось обратно. Ледяная корка, покрывающая незнакомца, начала стремительно таять. Скреббер плюнул вторым манипулятором, попав ровно в то же самое место. Щупальце зашевелилось. Тварь, как через трубочку, высасывала внутренности человека.

Закончив трапезу, скреббер издал пронзительный рев. Волосы встали дыбом на всем теле. Я бросил испуганный взгляд на сектанта. Он замер с раскрытым ртом. Безумные глаза с расширенными зрачками выражали полное восхищение. Казалось, Туретт сейчас раскинет руки и, как в старых комедиях в замедленной съемке, бросится навстречу монстру.

Худшее из порождений Улья снова скрылось под землей и двинулось в нашу строну. Я, осознавая всю тщетность хоть каких-либо действий, опрокинулся на локти и, щедро загребая в ботинки стеклянного крошева, попятился назад, не в силах сдержать последний жалкий порыв тела спасти жизнь. Сектант же остался стоять на месте.

Скреббер приближался и метров за пять до Туретта вынырнул из земли, раскрывая пасть. Сектант раскинул руки, закрыл глаза и поднял голову, блаженно улыбаясь. Тварь почти поглотила его, но в последний момент сработал портал и перенес безумца к распятию.

Там сектант выудил из сугроба еще одного мертвеца и, борясь с задубевшими конечностями, наспех примотал его проволокой к столбу. Тварь снова скрылась под землей, зарыв меня волной черного снега. Недолго думая, я начал загребать локтями, пока не провалился в тоннель, оставленный чудовищем, и замер, боясь лишний раз пошевелиться и выдать себя шуршанием гребаного стеклянного снега.

Я слышал, как Туретт снова телепортировался туда, где был раньше.

– Мерзляк! – крикнул он.

Остается надеяться, что чернота укроет от его знахарских способностей. Может, тогда сектант подумает, что тварь сожрала меня, и оставит в покое. В конце концов, он же не может вечно телепортироваться, у всего должен быть свой предел.

– Фарт!

Хоть снег и не лучший передатчик вибраций, я услышал, как скреббер снова нырнул под землю. Сектант чертыхнулся. До ушей донесся тихий хлопок портала. Затем еще несколько через разные промежутки времени. Долбаный червь метался за ним как бешеный. Несколько раз он чуть не раздавил меня.

Не знаю, сколько я так пролежал. Пытался считать, но сбился. В первый раз где-то на пятой сотне, когда ужасное порождение Стикса снова наворачивало круги по границе мертвого кластера. Во второй добрался до трехсот шестидесяти пяти, когда накатил адреналиновый отходняк.

Вдобавок включенный дар вытягивал силы. Жажда усилилась. Захотелось живчика, которого не было. Пришлось принять волевое решение выбираться наружу. По сравнению с тем, как меня накрывало лавиной, хлопья черноты казались сущим пустяком. Словно из детского бассейна с шарами выбраться.

Я вынырнул в одной из ям, оставленных скреббером. Чувствую себя кротом из того старого чешского мультсериала. Все вокруг перепахано, как будто бригада трактористов разом словила белочку и устроила дерби. Никаких следов сектанта не было. Похоже, у него все-таки кончилась мана и встал выбор: свалить и жить, либо караулить меня и быть съеденным.

Это лишь догадка. Может, он сейчас ласково поглаживает цевье снайперской винтовки и уже поймал мою голову в перекрестье прицела. По телу пробежала дрожь. Я передернул плечами, отгоняя плохие мысли. Враг отступил, но от этого стал только злее. А меня снова спасла случайность. Мне где-то доводилось слышать, что случайность – это визитная карточка Бога. Если это правда, то спасибо тебе.

Так, и что теперь? Конечно, был соблазн пойти через Черноту и оказаться в новом для себя теплом участке Стикса. Да только что меня ждет? Кому я там нужен? Здесь я уже свой. Друзья, знакомые, девушка.

К тому же у меня проблема. Если активен дар, он высасывает много энергии, увеличивается расход живца, которого нет. А если не активен, то вытягивать силы начнет мертвый кластер, а это еще хуже. Если когда-нибудь и решусь идти через него, то только в составе хорошо подготовленной группы.

Все еще доверяя какому-то внутреннему чутью, я боялся подниматься и пополз к снегу. Лишь когда мои ладони обожглись о проваливающийся наст, поднялся и спрятал руки в карманы. Перчаток у меня с собой нет.

Нужно как можно быстрее убираться отсюда, вдруг скребберу придет в голову идея вернуться, или Туретт подзарядит свою батарейку и телепортирует меня в свою личную пыточную камеру. Привяжет к стулу, как в фильме «Заводной апельсин», насильно раскрыв веки, включит мне «Дом-2» с самой первой серии и оставит в таком состоянии. Уже через неделю я начну молить взять меня в ряды славных и доблестных сектантов.

А если серьезно, то я один, без нужного снаряжения, в заднице Стикса и уже начинаю мерзнуть. Дар работал очень долго для первой активации, и скоро начнутся первые серьезные симптомы спорового голодания. Вдобавок понятия не имею, в какой стороне Цитадель, и еще от меня прет свежей кровью так, что с соседнего кластера чувствуется.

Будь жизнь игрой, я бы не согласился взять такой квест.

Получено задание «Вернуться домой». Уровень сложности – неэпически высокий. Награда – теплая ламповая атмосфера в кругу друзей, честь и слава за свершенные подвиги.

Описание:

– Вернитесь домой и расскажите об увиденном. Вам все равно не поверят и набьют морду за брехню, но попытаться стоит.

Дополнительно:

– Получение новой цепочки заданий.

– Завершение личных квестов.

Жаль, что жизнь не игра, и отказаться от подобного нельзя при всем желании.

Глава 2. Ледяной лабиринт

День первый

Просторы Стикса

Минус двадцать пять градусов по Цельсию

На мою провокацию про Спрута Туретт ничего конкретного не ответил, но все же он среагировал, поэтому за рабочую версию возьмем теорию, что вся эта тема с сектантами изначально придумана главой пещерников. Отсюда можно сделать вывод, что, скорей всего, это юго-восточная часть Улья.

Не слишком близко к границе, ведь не видно гор, запирающих северную долину с этой стороны. Я хорошо помню, как издали можно разглядеть предгорья Казбека, когда едешь на поезде из Ростова во Владикавказ. Из этого следует, что Цитадель находится на северо-западе.

Еще один момент не давал мне покоя. Как-то слишком легко отделался. Что, если я не сбежал, а меня отпустили? Показали то, что должен был увидеть, и все. Но зачем? А вдруг вообще никакого скреббера не было? Может, мне просто наслали эту картинку.

Хорошо, с этим определились. Что дальше? Начать стоит, пожалуй, с малого, а именно с обыска распятых тел. Монстр питался внутренностями, а в карманы к ним не лазил. Может, при тщательном осмотре что-нибудь полезное и отыщется. Не думаю, что сектанты заморочились со шмоном трупов.

Снег был мягкий, я постоянно проваливался, иногда лишь по щиколотку, но порой и по пояс, и чтобы преодолеть несчастные несколько десятков метров, пришлось изрядно попотеть. Это при том, что по ощущениям температура ниже двадцати градусов.

Запашок от мертвецов шел мерзкий. Пахло какой-то кислятиной с примесью разложения и чего-то еще. Тела уже успели снова задубеть, но при этом их покрывала слизь. И без патологоанатома по виду похоже, будто остались лишь кости и кожа.

Они напоминали силиконовые манекены, в которые забыли поместить мышцы и внутренности. Скорей всего, тварь, как паук, впрыскивает в жертву кислоту, а потом высасывает питательный супчик, оставляя оболочку нетронутой. Странное зрелище – одновременно расплывшиеся, как с картин Ван Гога, и при этом застывшие бледные лица.

Преодолевая брезгливость, начал обыскивать липкие человеческие оболочки, проверяя каждый кармашек, каждую складочку одежды. Терпение принесло плоды. Я стал обладателем застывшей зажигалки. Если отогреть – есть шанс, что она начнет работать.

Еще попался перочинный нож, блокнот, который вполне способен сойти за розжиг. Початую пачку отсыревших сигарет брать не стал, а вот спрятанным в одной из папиросок спораном не побрезговал. Мобильник неизвестной марки тоже перекочевал ко мне в карман. Вдруг не совсем замерз и еще сможет работать как фонарь. К тому же имеет смысл с его помощью составить портрет личности владельца. Есть шанс, что это даст какую-нибудь подсказку. К сожалению, живца не нашлось.

Следующим делом я решил замародерить чудом не опрокинутый скреббером армейский тягач. Кабина еще не успела отдаться на съедение черной плесени, спасибо отчаянным смельчакам, загнавшим его сюда. Передохнув и пожевав снега, еще немного хлебнул Шаманского отвара и, включив дар, шагнул в Черноту.

Когда я сделал это более осмысленно, ощущения были совсем другие – не как при первом интуитивном его срабатывании. Вдали подсвечивались невидимые глазу кластеры. И неизвестно, сколько до них, километр или все тридцать. Впрочем, плевать, сейчас нет времени и возможностей на разведку, да и задачи совершенно другие.

Я прошел до тягача. Номер Чернота уже пожрала, и символы плохо читались. Осмотр решил начать с тентованного прицепа. Отвязал шнуровку, отщелкнул боковые замки, аккуратно, стараясь сильно не шуметь, опустил борт, откинул полок и, схватившись за край, вскарабкался внутрь.

От моего веса задние колеса рассыпались в труху. Кузов со скрежетом резко осел, я не удержался и вылетел наружу. Отплевавшись от попавшего в рот черного крошева, выругался и снова забрался в машину. Тут обнаружились несколько притянутых лямками бочек различного топлива. Около тонны воды пятилитровыми бутылками. Жажда меня, конечно, мучила, но не настолько, чтоб отважиться это попробовать. Лучше уж снега наемся.

Здесь же находился генератор, несколько комплектов ОЗК, но так желанного оружия или хотя бы ящиков тушняка не нашлось. Вообще странный какой-то набор – я тебя слепила из того, что было. Все понимаю, но где инструменты, ЗИПы и прочее? Я же много не прошу, хотя бы топор или на худой конец молоток и нож добротный. Похоже, тот, кто пригнал сюда этого ветерана армейского автопрома, одной половиной мозга уже урчал, а вторая изначально принадлежала далеко не вундеркинду.

Я вскрыл первую бочку, принюхался – веретенка[1]. Открыл следующую – то, что нужно. Все, что мне пришло в голову, – это измазать соляркой плечо и кончик уха в надежде, что она перебьет запах крови. Теперь время обшарить кабину.

Наученный горьким опытом, ударил ногой в колесо и отскочил, когда следом за ним рассыпались еще два, и машинка опасно накренилась на один борт. Повторил процедуру со второй половиной и уже спокойно потянул ручку. Тяжелая дверь со скрипом открылась, я встал на ступень и заглянул внутрь, удивленно присвистнув.

– Ну, привет, служивый, – поздоровался я с мертвяком, уткнувшимся в руль.

На соседнем сиденье вытянулся застывший труп серого и некогда пушистого кошака.

– Извини, братишка, – сказал я, с трудом откинув тело на спинку кресла.

Раздался характерный хруст ломающегося мороженого мяса и костей. Ноги так и остались на месте, а вот туловище откинулось назад. Я пристегнул его ремнем безопасности, чтоб постоянно не удерживать.

– Ну, что тут у нас? – Замок бушлата категорически не поддавался, пришлось резать куртку.

На погонах кителя два крестика, что бы это ни значило. Военный был не очень богат. Паспорт на растопку, отсыревшие спички и снова ненужные сигареты, правда, на этот раз довольно необычные, с харизматичным изображением товарища Маяковского.

– О, сухарики! – радостно выдал я, открывая бардачок.

Там нашлась раскрытая пачка сухого кошачьего корма и сухпаевский шпик аж две тысячи седьмого года выпуска. «Ну, жрать захочешь – и не такое сточишь», – подумал я, прихватил то и другое.

Закончив осмотр, выпрыгнул и упал от приступа головокружения. Нужно срочно выбираться. Петляя, как разметка на трассе провинциальных городов, выполз из Черноты и облегченно рухнул в снег, отрубив дар. Дурнота начала отступать. Отдышавшись, закинул в рот пару горстей снега и посмотрел вдаль.

Конца белой равнине не было видно. Единственный плюс – следов тварей тоже пока не заметно, но это не значит, что они не караулят меня в анабиозе. А еще не следует забывать про периметральные миграции, я все-таки на границе. Хотя, думаю, рев скреббера слышен на много километров, и все, что имело хоть какие-то зачатки разума, скрылось так далеко, как только могло.

Поборов головокружение, обреченно поднялся на ноги. Хлебнул Шаманского отвара, закинул в рот споран, спрятал начавшие мерзнуть руки в карманы и побрел, проваливаясь по колено в снег.

* * *

Так и шел весь день, монотонно переставляя задеревеневшие ноги. Чувствовал себя обреченным големом, которого воля хозяина толкает на бессмысленное путешествие через пустыню. Наст хрустел под ботинками, кошачий корм хрустел на зубах. По мере пути снег становился все более плотным и почти перестал проваливаться. Следы зараженных встречались крайне редко, а те, что попадались, столь давние, что твари, оставившие их, должны были уже отъесться до размеров двухэтажного коттеджа.

Когда впереди показались невнятные изгибы ровной линии горизонта, поначалу я принял их за мираж, потом за последствия принятия Шаманского отвара. По мере приближения они не исчезали, может, и не являлись плодом моей бурной фантазии.

На застывшем лице нарисовалась улыбка. Даже такая малейшая смена пейзажа оказалась способна поднять мой боевой дух. Чем ближе я подходил, тем больше деталей мог рассмотреть, и шкала поднявшегося было настроения стремительно упала вниз.

Впереди показалась стена торосов. Ледяные глыбы разного размера протягивались от края до края горизонта. Не видно, когда они кончаются, и кончаются ли вообще. Эти блестящие на солнце обелиски были как поваленные бурей исполинские кресты на заброшенном кладбище, или бурелом в старом дремучем лесу. Обойти их не представлялось никакой возможности. Как известно, нормальные герои всегда идут в обход, а я, видимо, ненормальный.

Возможно, когда-то здесь располагался кластер с озером или, чем Стикс не шутит, даже морем. С равным успехом это может быть и очередной эксперимент создателей Улья. На секунду страшная мысль кольнула сознание. А что, если я не на юго-востоке, а где-нибудь на далеком западе, и за этой стеной торосов само Пекло?

Лучше, если бы там был Ледокол, но таких подарков от Улья ждать не стоило. С другой стороны, если это озеро, то теплилась надежда найти хоть какое-нибудь суденышко или еще что-то в этом роде. Да пусть хоть очередного мертвеца с бутылкой живчика. Главное, чтобы озеро не из «Божественной комедии» Данте, а то антураж подозрительно похож.

Знать бы, какова в ширину эта сраная полоса препятствий. Если начну ее преодолевать, то обратного пути уже не будет. Я с горечью посмотрел на подошву ботинок и прикинул, сколько раз предстоит поскользнуться. Плюнул на все, сделал еще глоток отвара и, выбрав ледяной обломок поменьше, начал взбираться на него.

Местами меж льдин несколько метров удавалось пройти относительно спокойно. Дважды ботинок застревал в щелях, и я чудом не выворачивал лодыжку, выскальзывая из обуви. Постоянные остановки, чтоб согреть руки, начинали раздражать. До захода солнца кажущийся бесконечным ледяной лабиринт никак не успеть преодолеть.

Я ухватился за край очередного обломка и, подтянув себя, вскрикнул от ужаса и рухнул обратно, в очередной раз приложившись бедром об лед. Замер и, скуля от боли, вжался в комок в надежде, что зараженный, сидящий впереди, окажется слепоглухонемым.

Шли минуты, а меня никто не пытался съесть. От холода зубы начали стучать. Даже выброс адреналина не согрел. Приподнявшись, я прислушался. Тишина. Тогда решился выглянуть. Снова вскарабкавшись на льдину, посмотрел туда, где заметил зараженного. Белое мохнатое чудище уже перешло в стадию йети, а может, и старше.

Он сидел на заднице, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Нижняя часть уже сантиметров на десять вросла в лед. Мутант не двигался и не испускал облака пара. Быть может, он вошел в настолько глубокий анабиоз, что не услышал меня и потому не пробудился.

Я решил не испытывать судьбу и обошел его, сделав большой крюк. Оказалось, это не последний зараженный, встретившийся на моем пути. Когда сгустились сумерки, еще один лотерейщик обнаружился, придавленный ледяной глыбой, но следующий зараженный порадовал куда больше.

Свеженький керамбитник ожил при виде меня. Он неторопливо начал приподниматься. Покрытая льдом одежда с хрустом сгибалась. Я подбежал к гаденышу и смачно ударил его ногой по башке, опрокидывая на спину. Перевернул за ногу почти беспомощного и обессилевшего зараженного, пробил ему споровый мешок той жалкой пародией на нож, что у меня имелась.

Вскрывать раковину этой китайской зубочисткой не решился. Вместо этого по суставу отпилил коготь твари и уже им раскрыл мешок. Разумеется, судьба кинула меня через свое достоинство. По всем законам там должен быть споран, но все же споровик оказался пуст.

Тучи не заслоняли небо. Луна и звезды отражались от ледяных обелисков и давали достаточно света, чтобы можно продолжать путь. Я встретил еще одну тварь. Этот зараженный, обладающий иссохшими мохнатыми ногами и одетый в некогда яркую красную куртку, попросту просидел в анабиозе, пока не потратил всю энергию и не умер от голода.

Чертов коготь сломался, когда я попытался им раскрыть споровый мешок. Не зря говорят, что броня мертвых тварей очень быстро теряет свои свойства. Плюнув на все, вставил в щель перочинный нож. Долго и аккуратно раскачивал до заветного треска раскрывающейся раковины, который слился с хрустом ломающегося лезвия. Вспоминая добрыми словами всех причастных к этой безделушке с «Али экспресс», высыпал на ладонь застывшее содержимое. Раскатал угольную начинку, облегченно выдохнул при виде спорана.

Будем жить, по крайней мере, какое-то время. От усталости хотелось лечь спать прямо тут, но в таком случае велик риск не проснуться. Гематомы от многочисленных падений по всему телу ныли пульсирующими вулканами. Голеностопные связки тянуло, словно у девяностолетнего каскадера в непогоду. Корка на месте сорванных ногтей на подрагивающих пальцах то и дело снова лопалась и начинала кровоточить.

Я посмотрел на тело мертвеца. Похоже, и мне суждено так же впасть в анабиоз и умереть от холода, обогатив какого-нибудь бедолагу на споран.

Глава 3. Странные твари

День первый

Просторы Стикса

Минус восемнадцать градусов по Цельсию

Собраться с силами получилось не сразу. К жизни меня вернула неожиданная мысль. Если здесь есть керамбитник, значит, где-то поблизости должен быть кластер. Эти зараженные слабоваты и не смогли бы далеко пройти. Я встал и, прихрамывая, направился к очередному препятствию.

Чувство времени полностью потерялось. Я словно впал в какой-то транс, преодолевая одну глыбу за другой или проскальзывая в узкие щели между подпирающих друг друга полупрозрачных валунов. Казалось, прошла вечность и скоро рассветет, хотя, возможно, прошло всего минут пять. До ушей донесся знакомый звук. Неподалеку кто-то грыз застывшее мясо.

Пришлось двигаться тише. Перелезая через очередную ледяную стенку, заметил странный объект. Естественно, он находился в той же стороне, где неизвестный зараженный так смачно трапезничал. Я прошел по узкому г-образному тоннелю, выглянул из-за глыбы и облегченно выдохнул.

Мутант, едва перешедший в стадию керамбитника, спрыгнул с уступа и вывихнул лодыжку. Но зараженного это не смущало, ведь он выволок из серого каютного катера труп девушки и уже до кости обглодал ей левую ногу. Санитар лабиринта, чтоб его. Пришлось вернуться немного назад и найти подходящий кусок льда.

Зараженный увлеченно грыз застывшее мясо и запоздало обернулся на звук моих шагов. Я занес над головой здоровенную глыбу и с силой опустил ее на затылок твари. Череп смялся, а лед с треском раскололся. Керамбитник уперся руками в снег и словно бы пытался подняться в предсмертных судорогах. Я брезгливо откинул его за шиворот в сторону и бросился обыскивать тело девушки.

Синяя приталенная куртка до бедер имела всего два кармана. В левом упаковка антибиотиков и очки, а в правом очередная пачка сигарет и зажигалка, правда, нерабочая. Тогда я решил обыскать зараженного. Пуховик оказался пуст, а вот из кармана изрядно запачканных испражнениями штанов что-то явно выпирало. Надо бы проверить.

Несколько секунд я, брезгливо сморщившись, раздумывал над этой мыслью, но потом все же решил, что оно того не стоит, и пошел осматривать катер. В первом же ящике с инструментами обнаружился грубый неказистый нож. Обрадовавшись находке, с ходу решил испытать ее в деле. Вскрыл споровый мешок твари и вспорол карман штанов. Мешок оказался пуст, а вот в кармане нашелся очередной телефон.

Вытащил аппарат из чехла. Батарея на тринадцати процентах. Включив фонарик, решил основательно обыскать катер. На задней палубной площадке был ящик с веревкой, надувной лодкой и стандартными оранжевыми жилетами. Внутри вдоль бортов крепились весла, а снаружи спасательные круги.

Заряд телефона на холоде садился очень быстро, но основное разглядеть я успел. Каюта оказалась крохотной. Лишь два кресла у штурвала и одно длинное у задней стенки, перед ним столик. Сразу у входа на полу валялся труп мужчины. Он обратился, но не смог открыть дверь и выйти наружу. Над приборной панелью несколько ящиков, под ней бардачок. Переносной рации не было, имелась лишь стационарная. Пол завален упаковками из-под скудных запасов еды и пустых бутылок воды.

Очередной мертвец наконец-то оказался богат на улов. Кроме водительских прав и бесполезного здесь кнопочного водонепроницаемого телефона в карманах у него обнаружились плотные ветрозащитные перчатки с накладками. Я выдворил ледяную фигуру на улицу. Задумавшись, какое-то время изучал три трупа, но все же решил, что мастерить лежанку из их курток не лучшая идея.

Надел один из жилетов, чтобы хоть немного стало теплее, второй свернул и взял под мышку. Закрыл дверь каюты изнутри, подперев ее вдобавок веслом. Улегся на длинное кресло, подложив под голову второй жилет, и достал трофейный телефон распятого мертвеца.

Включил. Устройство оказалось заблокировано. С третей попытки подобрал графический ключ в виде буквы «М». Почти полная батарея. Открыл галерею. Владелец был крупным краснолицым мужиком, не чета той раскисшей субстанции, у которой позаимствован аппарат. Так, что тут у нас? Обычные фотки: с друзьями в баре, на фоне снеговиков в виде мужских половых достоинств, с девушкой. Вроде как.

Особа была крайне уродливая, как рисунки умалишенных. Ну кто я такой, чтоб оценивать чужие стандарты красоты. Может, она у них вообще первая красавица. Если тебе девочка кажется симпатичной только потому, что она не мальчик, значит, нужно менять стаб.

Очередное фото внутри освещенной пещеры. Опа! А это уже интересно. Просмотрев все, что было, я окончательно убедился, что парень пещерник. Что это значит? Что сектанты и их под нож пустить могут или этот в чем-то провинился? А, плевать, позже загадки разгадывать буду. Выключил телефон, извлек флешку и запрятал рядом со спораном. Банку шпика сунул под сердце, чтобы согрелась.

Только закрыл глаза, как снаружи раздался хлопок, похожий на далекий выстрел из мелкашки. Я даже дыхание задержал, чтобы лучше слышать, но уже через несколько секунд выдохнул. Это всего лишь треск льда. Природа живет своей жизнью. Прикрыл глаза и заснул в надежде очнуться утром.

* * *

День второй

Просторы Стикса

Минус двадцать градусов по Цельсию

Проснулся с рассветом. Хоть спать хотелось очень сильно, уснуть не смог. Надо двигаться дальше, пока погода позволяет и не бушует буря. К тому же не стоит сбрасывать со счетов вариант, что этот странный кластер может уйти на перезагрузку. Нехотя сел. Сунул руку в карман, но кошачьих сухариков там не нашлось. Вчера все съел.

Кое-как поднялся. Болело вообще все. Старость не радость, чтоб ее. Вытащил шпик, раскрыл, принюхался. Тухлятиной не пахнет, выглядит так же мерзко, как и всегда. Подобрал с пола ложку, вышел на улицу, обтер лицо снегом и приступил к завтраку. Как тут армию не вспомнить? Только в чрезвычайных обстоятельствах можно подобное в себя запихивать.

В таких условиях, как у меня сейчас, человек расходует от шести тысяч калорий в день. В случае с иммунными эту цифру смело можно увеличивать минимум на треть, а скорее всего, вдвое. Так что эта баночка как мертвому припарка.

Закончив скудный завтрак, сделал сдержанный глоток Шамановой бодяги, настроение сразу поднялось. Забросил в рот очередную спорановую витаминку. На всякий случай перекинул через плечо небольшой моток веревки и снова принялся штурмовать ледяной скалодром для отчаявшихся мазохистов.

В перчатках все гораздо проще, а самое главное – теплее. Когда обнаружил зимний квадроцикл, окончательно зарекся больше ничему не удивляться на этом странном кластере. От его владельца остались одни лишь кисти в голубых перчатках, мертвой хваткой вцепившиеся в руль.

Я проверил отсек под инструменты, там нашлась инструкция и крохотный фонарик – и то хлеб. В гнезде для электроники лежала раздолбанная рация, а к заднему багажнику был привязан рюкзак. В него-то я и запустил свои заграбастые ручонки. Наконец-то моя покровительница Фортуна снова повернула ко мне свой прекрасный лик.

Черт! Рано обрадовался. Помимо ненужной мне сейчас палатки – тащить ее сил никаких не осталось, – внутри обнаружилась заледеневшая бутылка воды, пришлось выбросить, как и огурцы с помидорами и вакуумные пакеты с замаринованным шашлыком. По крайней мере, у меня теперь есть куда складывать поклажу. Осталось только найти что-нибудь ценное.

Лучше б мне попался другой турист. Тот, что вез напитки, а не закуску. От употребления споранов всухомятку уже тошнило. Постоянное отвратное чувство горечи во рту надоело. Еще мне кажется, что со слюной все-таки просачивается некоторое количество ядовитых споровых хлопьев. Хотя, может, легкое чувство тошноты от общей усталости.

К тому же организм исчерпал запасы гликогена и теперь мечется в поисках углеводов, нещадно сжигая жировую ткань, в которой множество ядовитых веществ. А воды я потребляю недостаточно, чтобы обеспечить нормальный вывод всех этих компонентов. В общем, лапами грести отсюда надо активнее, а то помру.

Перевалившись через очередной бугор, уткнулся мордой в проткнутую ледяными пиками надувную лодку. Ничего полезного в ней не оказалось. За следующей стеной поваленных зубцов меня ждал сюрприз. Сразу три изрядно потасканных жизнью пустыша усердно скребли ногтями лед, пытаясь добраться до какого-то лакомого куска.

Я вынул нож, скрылся за ледяной глыбой и поскреб лезвием по снегу. Троица замерла. Двое все же продолжили рыть лед. Один, одетый в полушубок и с разорванной шеей, поднялся и, покачиваясь, направился в мою сторону. Несколько раз он запнулся за торчавшие тут и там куски льда. Колено уже затекло, связки начали болеть, когда наконец зараженный добрался до меня.

Я вынырнул неожиданно для противника, подрезав бедро твари. Мутант рухнул, звонко клацнув зубами от удара подбородка об лед. Нож как родной вошел в заботливо подставленную шею, угодив точно в рассадник контролирующего паразита.

Двое других пустышей тут же среагировали на шум и, заурчав, направились в мою сторону. Я подобрал большой неровный кусок льда и метнул в первого, облаченного в куртку дорожного рабочего, когда он показался в проходе. Зараженный свалился под ног