Пролог: Дар Гремящей Горы
Далеко-далеко, за синими горами, за дремучими борами, в самом сердце Тихого Леса, где сосны-великаны до самого синего неба тянутся, а тропинки знают только лесные звери да ветер-путешественник, у быстрой речушки Веселушки, на бугорке, что стройной елью увенчан, под кусточком от глаз посторонних притаилась норка. Да не простая это норка, а уютный домик — лисья семья в нем живет-да-поживает.
Там, в теплой комнатке под землей, где весело потрескивала маленькая печурка, на мягких постельках из душистого мха и сухих листьев, жили Лис Черыж да Лиса Огневица. А был у них сынок, Лисенок Искрик, шустрый да любопытный, хвостиком весело вилял, глазками-бусинками весь белый свет разглядывал.
Как-то раз, на закате красного солнышка, когда длинные тени по земле стелились, а лес тихонько засыпать начал, вернулась Огневица из далекого места. Шла она к дому усталая, но глазки ее горели, будто две маленькие звездочки. Встретил ее у входа Черыж, сильный да серьезный. Просто положил свою большую лапу ей на плечо — и сразу видно стало, как он рад ее видеть.
Пахнуло в норе теплым хлебом да душистым чаем из лесных трав. Уселись они рядышком у печурки, где огонек, как маков цветок, весело подмигивал. Проснулся Искрик от шороха, потянулся, глазки кулачком протер. Увидел маму — и прямо к ней, под теплый рыжий бочок! «Мама, мамочка! Где была? Что видела?» — запищал он, хвостиком вертя.
Огневица нежно обняла сыночка, гладила по спинке. «Была, Искрик, мой родной, у самого края нашего леса. Видела гору огромную, могучую. Зовется она Гремящей. Стоит, как великан-сторож, а с самой ее макушки — водопад льется! Словно серебряная грива по камням скачет, грохочет, будто подземный гром, земля дрожит. А в брызгах его — радуги играют, переливаются!»
Черыж наклонил голову, ушки насторожил. «Далек путь, Огневица. Труден ли подъем? Тропы надежны?» — спросил он тихонько, голосом низким, будто шум ветра в соснах.
«Труден, Черыж, да не страшен тому, у кого сердце чистое. А внизу горы есть пещера. Из нее льется мягкий свет. Там живет Дух Горы. Древний он, мудрый, как само Время. Увидел он меня, маленькую лису, и… подарил вот что». Глаза Огневицы засветились еще ярче. Она достала из походной сумки что-то, завернутое в мягкий зеленый мох.
Развернула мох — и все замерли. Лежал там кулон в виде солнышка, гладкий, будто застывшая капелька росы. В его центре сверкал необычный камушек — кругленький, словно выточенный из самого прозрачного стеклышка. Он был подвешен на прочной плетеной веревочке.
«Это тебе, Искрик, сынок мой дорогой», — прошептала Огневица, надевая веревочку на шею лисенка. Камушек упал ему на грудь, теплый от маминых рук.
«Что это, мама? Красивый…» — ахнул Искрик, осторожно тронул его лапкой. Камушек был прохладным и тихонько светился изнутри ровным, мягким светом, как светлячок в летней траве.
«Это не простой камушек, Искрик. Это твой самый честный учитель. Слушай его, сынок». Огневица наклонилась к самому ушку лисенка. «Сделает твое сердечко доброе дело — он теплеть станет, зеленеть, светиться ласково, все ярче и ярче. А если вдруг недоброе слово скажешь или нехороший поступок сделаешь, даже нечаянно — он помутнеет, холодком подует, свет его погаснет, потемнеет до цвета черного уголька и охладеет до ледяного холода. А если доброта в твоем сердце крепко-накрепко поселится… тогда засияет он, пожелтеет и будет согревать теплом и светом, как самое настоящее солнышко!»
Искрик замер, разглядывая камушек. Казалось, внутри него шевелится сама сказка.
Черыж встал во весь рост, тень его легла на стену норы. Подошел к сыну, положил свою тяжелую, надежную лапу ему на плечо. Говорил он негромко, но так, что каждое слово запоминалось крепко-накрепко:
«Помни, сынок. Сила — не в сильных лапах и не в острых зубах. Настоящая сила — в умном, добром сердце. В том, чтобы слышать его и выбирать верную, честную дорогу. Этот камень — твой помощник. Слушай его».
Серьезно посмотрел Черыж на Искрика, в его обычно строгих глазах теплилась искорка надежды и веры.
Искрик кивнул, сжимая камушек в лапке. Тот ответил легким теплом. Усталость после долгого дня смешалась с волшебством подарка. Зевнув сладко, лисенок устроился на своей мягкой постельке изо мха и листьев, не выпуская светящийся камушек. Свет его был неярким, но ровным и спокойным, как дыхание спящего леса за стенками норы у речки Веселушки.
Черыж и Огневица переглянулись. Взгляд их был долгим и глубоким — взглядом родителей, которые знают, что в мире бывает всякое, но верят всем сердцем в своего малыша и в добрый свет, что растет в его груди. Огонек в печурке потрескивал, напевая тихую колыбельную, а камушек на груди Искрика светил, светил… обещая начало большой и важной дороги в самом сердце Тихого Леса.
