Оглавление

Глава 1. Дарф Мирт, хозяин трактира «У ворот»

Чего только не повидал на своем веку старый дарф Мирт! Он появился в Борске почти сорок зим назад; выкупил развалюху на окраине городка, и перестроил ее так, что трактир стал пользоваться популярностью у искательских сквайдов. Но только у тех, кто не смешивал свою основную работу, собирательство в развалинах столицы Ушедших, с тайными делами, малопочтенными даже здесь, на окраине цивилизованных земель. Таких разумных, с гнильцой в душе, дядюшка Мирт распознавал — практически сразу. Из трактира не гнал, конечно, но не привечал. Для них свободных комнат на втором этаже трактира никогда не было.

Но вот такой картины, что открылась его глазам сегодняшним утром, он, пожалуй, не видел никогда, и не ожидал увидеть. Для него, кстати, было уже далеко не утро. Вставал почтенный трактирщик в последние дни много раньше обычного. А все потому, что разумные в Борске словно с ума по сходили. Кто-то из искателей принес и распространил слухи, что Злой Лес теперь совсем безопасен; так же, как и сами развалины. И большая половина работников трактира, а главное — повар с двумя помощниками — тут же рванули с каким-то сквайдом, в поисках легкой и богатой жизни.

— Как же — легкой?! — ворчал сильно озабоченный этим обстоятельством Мирт, и его поддерживал в его негодовании такой же пожилой и почтенный лекарь Дауд, — посмотрите на таких счастливчиков там, на втором этаже!

Мирт из врожденной доброты, которую он безуспешно пытался скрывать, поселил в одном из гостиничных номеров четырех искателей. Остатки этого сквайда добрели до Борска в ужасном состоянии. Даже Дауд, который большей частью ошивался в трактире, и зачастую практиковал тут же, отшатнулся в первый момент от этих ходячих трупов, и посоветовал Мирту гнать их поганой метлой.

— Потому что все равно не выживут, а беды могут принести в твой дом много, — сказал он трактирщику.

Впрочем, лекарь ворчал, но искателей лечил. Хотя и был уверен, что вылечить не сможет. А то обстоятельство, что четверке действительно полегчало после его знаменитых пилюль, объяснял, пожимая плечами:

— Так всегда бывает — последний прилив жизненных сил перед смертью.

Вот с такими грустными мыслями Мирт и стоял на широком крыльце своего трактира, которое можно было назвать даже террасой, на которую иногда выносили легкие столики со стульями. Кряжистый, с почти квадратной фигурой, которую прожитые десятки зим никак не согнули, он поднял руку, чтобы создать на глазах тень. Яркое светило, поднявшееся над горизонтом, а точнее, над чахлым леском, что рос в полутысяче шагов от городской черты, мешало разглядеть какую-то непонятную штуковину. Темное нечто, выскользнувшее как раз из этого леса, быстро росло, превращаясь в длинное и толстое тело, которое бесшумно и очень быстро передвигалось в сторону городской границы.

Никаких стен у Борска не было. Границу поселения обозначала хлипкая линия, сложенная из столбов и жердей в три нитки, которые могли задержать разве что стадо крупных животных. А разумных… Вряд ли кто в здравом уме мог попытаться ворваться с набегом в городок, основная часть жителей которого была искателями; вооруженными, опытными, и неоднократно на собственных шкурах испытавшими, что такое атака превосходящего противника. Такого, с каким малые орды оркских племен сравнивать было смешно. Эти орды предпочитали торговать с городком. А точнее, меняться нужными товарами.

Другую часть населения города составляли торговцы, и их охрана — тоже знавшая как, и с какого конца держать в руках оружие. Ну, а само обозначение городских границ потребовалось отцам Борска, которых назначал и контролировал герцог Дайн Великолепный, чтобы никто не смел попасть в город, иначе, чем через двое ворот, таких же хлипких, как и сама изгородь. Искателей тут пропускали без всяких вопросов и поборов; всех остальных за малый денежный сбор.

Стража, которая большую часть времени просто бездельничала у ворот, и до которой от крыльца трактира было не больше трех дюжин шагов, сейчас тоже устремилась своими взглядами и вниманием к лесу, к тому летающему монстру, который показался из него.

— А вот еще два, — отметил вслух Мирт; и Дауд, вышедший на крыльцо только что, кивнул согласно, — но эти поменьше, и таких в Борске уже видели.

Действительно, такие летающие невысоко над землей артефакты Ушедших в городке иногда появлялись. Сам герцог один раз почтил своим вниманием городок, зим пятнадцать назад, как раз на такой вот платформе — именно так иногда называли артефакты. Ну, и купцы, что побогаче, могли себе позволить подобный транспорт. Но такие богачи появлялись в Борске не каждую зиму. Теперь же из леса выползли, и пристроились в хвост первому, самому крупному артефакту, сразу две такие платформы. Впрочем, вблизи городской границы этот порядок они нарушили; как-то слаженно вильнули в стороны — каждая в свою — и рванули вперед. Так что перед воротами три артефакта остановились, выстроившись ровной шеренгой, с крупным собратом в центре.

На несколько долгих мгновений время замерло — вместе с этими артефактами, стражниками и самим Миртом. Ну, и старый Дауд рядом дышал через раз, едва слышно. Первым это безмолвие, и неподвижность нарушили артефакты. Точнее, разумные, которые прибыли на них со стороны развалин. Они посыпались в двери сразу всех трех транспортных средств. Сначала с платформ — с левой, задняя часть которой была куцей, какой-то голой, выскочила целая куча дарфов. Пересчитать их было нелегко — потому что эти дети, а сознание старого дарфа этот факт отметило без сомнений, хотя и с большим изумлением — сразу забегали вокруг своего артефакта. К тому же внимание Мирта переключилось на другую платформу. Тут команда была куда как серьезней. Оркусы — крепкие, одетые во что-то ладное, не мешающее махать острыми железками, каких у этих воинов хватало. А командовал этими бойцами — тут Мирт невольно сместил ладонь ниже, и потер глаза, не веря им — так вот, командовал ими глава самого известного и скандального сквайда Борска, Гора Банг. Другого такого гиганта старый трактирщик просто не знал.

— Может, брат? — поколебал его уверенность Дауд, — или другой родственник. Что-то я не видел раньше, чтобы Гора так резво скакал.

— Действительно, — пригляделся Мирт, — и фигурой он как-то… усох. И плечи пошире будут, и голос…

Голосишко у знакомого им Горы Банга действительно был визгливый, приличествовал скорее какой-нибудь скандальной бабе. А тут здоровяк в таком же ладном, без единой складки, костюме гаркнул на оркусов так, что в окнах трактира, кажется, готовы были полопаться стекла. Стеклышки эти искатели носили из развалин, и трактирщик ими очень гордился; а еще больше, дорожил.

Наконец, разумные полезли и из самой большой летающей повозки; другого, более подходящего названия дядюшка Мирт придумать не смог. Лишь потер глаза еще раз — теперь уже со всей силой. Потому что у новых бойцов, у четверки, выпрыгнувшей первой, было по четыре руки — у каждого! И держали эти конечности какое-то оружие вполне уверенно. Да и сами эти существа выглядели очень опасными.

Следом сошла целая толпа. Какой-то невзрачный человечек с тремя ослепительно прекрасными альвийками, двое из которых не вышли еще из детского возраста, но уже определенно могли свести с ума любого мужчину, у которого что-то еще, или уже шевелилось в штанах.

Это Дауд так предположил, крякнув при этом. Мирт решил поинтересоваться было — как у него самого, у лекаря в штанах…

Но из летающей повозки, вход, или выход из которой четырехрукие бойцы определенно взяли под охрану, продолжили выходить другие разумные, и трактирщик переключил свое внимание на них. Отметил лишь, что четверка, где главным был, наверное, не мужчина, а альва, отступила в сторону, сгибаясь под тяжелыми сумами, и как-то обозначая свою чуждость в отношении всех остальных.

А из двери повозки спрыгнули трое ребятишек, один из которых тоже определенно был альвом. Ну, а следом человек — обычный с виду; среднего роста и совсем не примечательными чертами лица. Только вот двигался он как-то особенно, ладно, чего Мирт, сам в далеком прошлом знатный боец, не мог не отметить.

— Еще и галантный какой, — проворчал он, — наверное, дворянских кровей.

Мужчина, или даже парень — на вид не старше двадцати-двадцати пяти зим — повернулся, и подал руку дамам. Четверым, и Мирт готов был поклясться, что ни одна из них, таких разных, не уступала своей красотой альве.

— Впрочем, — поправил он себя, — одна из них тоже альва. А две другие как раз не разные. Сестры, быть может, близнецы. Но какие-то необычные! Таких здесь тоже еще не было!

Две девушки, которые спрыгнули на землю последними, были очень невысокими, смуглыми и узкоглазыми; но от этого в своей привлекательности совсем не потеряли. А Мирт переключил свое внимание на парня, который и направился первым к страже. О чем он мог говорить с ними? Мирт, даже не прислушиваясь, мог утверждать, что старший стражи, невысокий и широкоплечий Горбат, который только недавно прибегал сюда, в трактир, чтобы смочить свои усы — как он говорил — в кружке с пивом, пытается содрать с приезжих (точнее — прилетевших) как можно больше монет так, чтобы и у него в карманах что-то зазвенело.

А парень перед ним засмеялся, и даже не стал спорить. Подкинул что-то перед собой в воздух. Это «что-то» блеснуло желтизной, явно золотой, и исчезло в руке стражника. И тот, вместе со своей командой, расступился.

— Точнее, разбежались в стороны так шустро, словно сам герцог сюда пожаловал, — ухмыльнулся старый дарф, — впрочем, вряд ли им достался бы от Дайна Великолепного хоть медный грошик. Скорее — плетьми по спинам их «порадовали» бы герцогские стражники.

Ну, а парень, так щедро разбрасывавший золотые монеты — на что весьма неодобрительно отозвались взглядами две красотки, пристроившиеся по его бокам — пошел прямо к крыльцу. И Мирт, встретившись с ним взглядом, отступил назад, к самой двери, позволяя и ему, и двум девушкам подняться на верхнюю площадку. Причем парень поднимался по ступеням так, словно этот трактир, и вообще все вокруг, принадлежало ему.

Мирт сглотнул внезапно возникший комок в горле, и попытался спиной открыть дверь; словно забыл, что она отворяется наружу. А в следующее мгновение почтенный трактирщик шумно, и очень облегченно выдохнул. Потому что парень улыбнулся, отчего черты его лица, только что суровые и жесткие, стали вполне доброжелательными. Он спросил; или утвердил:

— Так это и есть трактир уважаемого дядюшки Мирта, о гостеприимстве которого, и великолепной кухне с восторгом отзываются все искатели, которых я только встречал в развалинах?

Мирт кивнул; он вдруг понял, что парень этот не соврал ни в одном слове. Откуда было знать старому дарфу, что этот человек в развалинах встретил лишь один сквайд искателей, от которого, к тому же, мало кто остался в живых. Профессионализм, многолетний опыт работы все же взял в трактирщике верх. Он с достоинством поклонился, и спросил, разведя руками, и тем самым приглашая гостей:

— Да, уважаемый, я и есть Мирт. Трактирщик. И рад буду принять вас всех у себя. Только…

— Не бойся, — рассмеялся негромко парегнь, — мы к тебе всей нашей компанией вваливаться не станем. Решим кое-какие дела, и отчалим. О! — некоторые уже пошли искать себе другой приют.

Мирт перевел взгляд с его лица на улицу; действительно — обособившаяся еще раньше четверка во главе с альвой уже поворачивала за поворот дороги, ведущей к центру городка. Он вернулся взглядом обратно — парень на этот эпизод никак больше не реагировал. А сам трактирщик спохватился:

— Прости, молодой господин — не знаю твоего имени. О том, какие именно дела привели тебя, и твоих… людей в Борск не спрашиваю, но, быть может, я смогу тебе чем-то помочь?

Теперь Мирт, вполне успокоившийся, говорил обычным своим тоном; и опытный человек вполне мог продолжить его слова: «Не бесплатно, конечно». Нет, старого трактирщика не отличала исключительная жадность. Это была просто рачительность, и вполне привычный для этого забытого всеми духами уголка герцогства способ ведения дел. Можно даже сказать, образ жизни.

— Олег, — представился парень, — чуть склонив голову, — Олег Громов. Путешественник, так сказать. А еще я duscheprikastchik.

— Кто?! — опять отшатнулся от него Мирт; прижался спиной к двери так плотно, словно сросся с твердым деревом.

Все, что было связано с душами и духами, а значит, с магией, всегда пугало его.

— Ну-у-у…, — протянул Олег Громов, путешественник, явно подбирая более простое и знакомое для собеседника слово, — поручили мне тут несколько дел завершить. Ну, и вещички кое-какие прибрать, отвезти к владельцам.

— Кто поручил? Какие владельцы?!

Это — без всякого разрешения — в разговор влез лекарь Дауд. Он обнаружился рядом, подпирающим одно с Миртом дверное полотно.

— Мира Ройт, — беззаботно улыбнулся парень, — ну, еще Артан, gnom, то есть дарф такой есть — слышали? И еще Гром, оркус.

Тут два старика — Мирт с Даудом — вскричали одновременно, с видимой всем озабоченностью. И дело было вовсе не в том, что обоим сквайд Миры Ройт задолжал кругленькую сумму; Мирту, так вовсе заоблачную. Но не это главное! Оба; а Мирт — абсолютно точно — любили Миру Ройт, суровую девчонку, которую все знали, как удачливую главу сквайда, как собственную дочь. И то обстоятельство, что она вместе со сквайдам не появилась в Борске, хотя все сроки возвращения вышли, а в городке стали появляться немногие искатели, отмеченные признаками тяжелых, неизлечимых болезней, которыми их «наградили» развалины, вселили в их потрепанные жизнью сердца тревогу, переходившую в безысходность. Хотя оба не заводили разговор на эту тему, про сквайд, для которого Мирт по-прежнему держал свободными четыре номера на втором этаже трактира.

— Где она? Где Мира?! Что с ней?!

Два старика, казалось, готовы были вцепиться своими руками, по-прежнему крепкими, в отвороты костюма Олега Громова. Он, кстати, был тут единственным, одетым не в единообразные облегающие одежды. Даже дамы были одеты непривычно и очень вызывающе. Вот одну из них, альву, Олег и вытолкнул вперед, к старикам, со словами:

— Твой выход, Эльвира. Интересно будет посмотреть, как ты сейчас выкручиваться будешь!

Он хохотнул как-то злорадно, но совсем не зло, и отступил назад, остановившись на самом краю площадки. Мирт метнулся взглядом к полу, к сапогам, и даже каблукам парня — словно желал сейчас, чтобы тот оступился, и покатился с высокого крыльца вниз, на вытоптанную землю. Но тот стоял твердо, и улыбался теперь так, словно прочел эту мысль, неожиданное желание трактирщика; еще и ответил так же мысленно, взглядом: «А вот шиш тебе; не дождешься!». Трактирщик даже помотал головой, словно выгонял чужие слова из нее. А когда сфокусировал свой взгляд на девушке, что шагнула вперед, то обнаружил, что она стоит вплотную к лекарю, и два этих разумных не отрывают друг от друга взглядов.

— И рук тоже, — проворчал едва слышно Мирт, смещая взгляд чуть ниже, — и что это означает? Может, у старого Дауда дочка объявилась? Согрешил когда-то давно этот… с альвой?

Обозвать как-то старинного друга Мирт не решился. А потом и вовсе выбросил все мысли из головы, оставив там только великое изумление; после слов этой парочки:

— Дядюшка Дауд… ты совсем не узнаешь меня?

И потом, после долгой паузы, неуверенные, запинающиеся слова лекаря:

— Мира… ты ли это?

— Я! — даже визгнула альва, на миг прильнувшая к груди старого лекаря, принадлежности которого к какой-то расе не мог определить, наверное, и сам Дауд, — Олег, он узнал меня!

Она тут же отпрыгнула назад — прямо в объятия парня. Не попала. Точнее, Олег сам чуть сместился в сторону, и удержал альву, которую явно сбрендивший Дауд назвал Мирой, на краю крыльца, подхватив ее рукой за талию. А в другую его ладонь уже вцепилась вторая красотка, не из узкоглазых.

— Мира! — билось в голове, словно молотком по черепной коробке, — не может такого быть!

— Может, — парень словно опять прочел мысли в голове дарфа, — с женщинами такое бывает. Подкрасила там брови, подтяжку сделала. Ну, на крайний случай, к магу обратилась.

— Вот! — вскричал трактирщик; опять внутри себя, — магия! Я так и знал. И это относится…

— Ты — маг! — толстый палец дарфа ткнулся в сторону Олега Громова.

А тот не стал отказываться; пожал плечами, и сказал:

— А ты трактирщик; он лекарь, а вот эти ребята телохранители.

Он поочередно ткнул собственным, не таким коротким, и толстым, как у Мирта, пальцем в него, потом Дауда, и тех самых четырехруких бойцов, которые заняли места у крыльца так, что видели сейчас всех участников разговора. И Мирту от этих взглядов стало как-то неуютно. А еще его стало заполнять другое чувство — стыд.

— Не знаю, какая ты Мира, — проворчал он, вернувшись взглядом к альве, — но держать вас вот тут, на пороге, не дело. Входите, гости.

Он сделал шаг вперед и в сторону, увлекая за собой Дауда, и открыл, наконец, дверь. Куда первыми скользнули двое четырехруких, вблизи оказавшиеся весьма крупными разумными.

— Не такими, конечно, как Гора Банг, — стрельнул он глазами в сторону здоровяка, так поразившего его и Дауда сходством с главой сквайда, — но не хотел бы я попасть под горячую руку одного из них.

А парень, тем временем, повернулся к своим людям. Точнее, дарфам, оркусам и тому самому здоровяку.

— Прогуляйтесь пока, — разрешил он, — по магазинам пройдитесь; на рынок сходите. Тут ведь есть рынок (он не повернулся, но Мирт кивнул — в уверенности, что парень, маг, этот кивок как-то прочувствует)? Ну, вот — есть. Ах, да — денег у вас, наверное, нет?

Внизу все дружно замотали головами. А юный маг продолжил:

— Ну, золота вам давать не буду — отберут еще, — и сам засмеялся шутке; наверное, представил, как будут отбирать монеты у здоровяка, — где-то у меня серебро завалялось.

Он протянул вперед руки, с открытыми кверху ладонями, и на них появились мешочки; даже мешки, размерами так с его собственную голову.

— Иван, Каран — держите.

Бросок, и мешки — явно тяжелые, набитые туго, под завязку — сменили владельца. Один оказался в руках здоровяка, второй — у самого крупного из дарфов.

— Да, — добавил в спины уже повернувшейся команды маг, — кто-нибудь возьмите с собой пацанов — Ванна с командой. Хотя бы и ты, Ваня. Отвечаешь за них. Вернетесь сюда через… (он застыл — словно рассматривал что-то невидимое перед собой) два tchasa. Пойдем expropriirovaty expropriatorov.

На эти странные слова вытаращил глаза даже здоровяк, Иван, он же Ваня, к которому они и были обращены. А маг засмеялся, явно забавляясь этой сценкой, а потом пояснил:

— Трофеи пойдем собирать. Законные.

— Трофеи — это хорошо, — прогудел гигант, опять показывая, что к писклявоголосому Горе Бангу не имеет никакого отношения, — будем здесь ровно через два tchasa. Ровно в двенадцать.

И он тоже застыл, разглядывая перед собой невидимое.

— Вот и хорошо! — кивнул ему Олег, и вошел все таки внутрь трактира; и тут же заявил, остановившись на пороге, — а впрочем, ничего хорошего.

Дядюшка Мирт, шагнувший вслед за ним, а потом в сторону — чтобы не снести собой некрупное тело мага — обиделся. Он по праву гордился своим трактиром; каждой дощечкой в нем, тяжелыми столами и скамьями; немногими артефактами Ушедших, среди которых почетное место занимал визор, закрепленной на левой, от входа, стене. Как оказалось, у мага претензий к интерьеру первого этажа трактира, который дарф шлифовал долгие годы, не было. А вот другое…

— Такое ощущение, что вернулись в развалины, — сообщил Олег, заметно пошмыгав носом, — признавайся, старина — что из артефактов принесли тебе искатели в последнее время?

— Артефактов нет, — объяснил прежде хозяина трактира лекарь, — а вот сами искатели есть. Больные. Думаю, до утра кто-то из них не доживет. Тут даже опытный маг-целитель не поможет.

— Олег…

Это альвийка, самозванка, вдруг прильнула к парню с таким выражением лица и просящим голосом, что даже Мирту стало ясно — девушка эта просит за искателей, и верит при этом, что маг может им помочь. Тот сразу не ответил, и Мира — почему-то дарф назвал альвийку так — повернулась к нему; с вопросом:

— Кто там? Чей сквайд?

— Корбид, — ответил трактирщик, — и с ним трое.

— Олег… ты… мы ведь тоже…

Это уже вторая красавица повернулась к магу. А лицо того на мгновение стало суровым, даже страшным. Дарф на полном серьезе пообещал себе проверить чуть позже — не испачкал ли он в этот момент штаны. А маг внезапно успокоился; хотя в голосе его ощущалась сталь:

— Маша, не забивай себе голову ерундой. В том, что случилось, вина только Фаркада Албама. А еще раньше тех, кто расстрелял эту планету с орбиты. Ну, и эльфов… альвов, прежде всего. А искатели… ну, что ж — пойдем посмотрим.

И он зашагал к лестнице, ведущей на второй этаж, и по ее ступеням — первым. Дарф попытался было забежать вперед, чтобы показать дорогу, но маг отмахнулся, и трактирщик словно наткнулся на невидимую стену. Которая, впрочем, двигалась вместе с шагавшим как-то мягко, по-кошачьи, парнем. Теперь даже четырехрукие охранники не захотели, или не смогли проверить безопасность пространства впереди него. А Олег остановился как раз напротив последней в коридоре двери, за которой и располагался временный лазарет. Покачал головой, и открыл дверь. А попытавшегося было шагнуть вперед него четырехрукого гиганта снес в сторону движением руки. Еще и прикрикнул строго: «Не лезь поперек батьки в пекло!», — хотя был младше этого верзилы как бы не втрое. И опять парень удивил:

— Ты, Дан, вроде умный парень, вчетверо старше меня, и много повидал. И что такое radiaciya, знаешь не хуже меня. А лезешь, словно у тебя природная защита от этого дерьма имеется. Или скафандр высшей защиты одел. Никому сюда не входить. Всем понятно?

Он повернулся, и строго оглядел небольшую толпу, которая жидкой цепью перекрыла коридор. Потупились все; а старый Дауд даже побледнел. И парень это явно отметил. Расположил перед собой руки, и завертел пальцами, несколько раз изобразив ими такие движения, словно выдергивал что-то из воздуха перед собой. На лице лекаря, с которого трактирщик не спускал глаз, бледность при этом сменялась растерянностью, а потом великим изумлением. Он явно «видел», что творит сейчас маг.

А тот закончил — Мирт отсчитал два десятка ударов сердца — и послал в сторону пожилого лекаря какую-то волну. Тут даже дарф вроде увидел, как к груди прилипла, и тут же растворилась в теле, просочившись сквозь халат, едва заметное облачко зеленого цвета. И лицо Дауда, в последние дни посеревшее от усталости и, наверное, тяжких дум, как-то посветлело; даже глубокие морщины разгладились. Лекарь словно помолодел на пару десятков зим.

— Я тоже хочу! — завопило все внутри дарфа.

А маг на этот призыв старика-трактирщика почему-то реагировать не стал, хотя тот уже уверился, что Олег легко читает его мысли. Он лишь усмехнулся, и с хорошо заметно гордостью проронил:

— Среднее целительское плетение. Однако, личный рекорд установил — в minutu вписался. Только вот для этих парней этого будет недостаточно. А сидеть рядом с ними целую декаду я не подписываюсь.

— Ну, Оле-е-ег…, — протянули сразу две красавицы.

— Ладно, — не выдержал их объединенного напора парень, — что-нибудь придумаю. К тому же, думаю, таких пациентов может прибыть. Не очень много и долго…

— Почему? — тут же подступил к нему лекарь, явно прибавивший в жизненной силе и энергии, — почему недолго? И почему немного?!

Маг к этому времени достал — тоже откуда-то из неведомого пространства — какой-то бокал, с зеленым порошком внутри, и разглядывал это содержимое; чуть ли не принюхивался.

— Потому что вот они, — он ткнул рукой в чуть приоткрытую дверь, — попали под самый мощный удар силы… скажем так. Который схлынул очень быстро. Скорее всего, эти «счастливчики» (опять ткнул он в дверь) немногие из тех, кому действительно повезло — они находились достаточно далеко от эпицентра взрыва. А всех остальных можно не ждать.

— И что теперь? — лицо Дауда стало растерянным.

— А ничего, — маг улыбнулся, словно не сообщал о страшных вещах, — развалины и сейчас опасны. Ну, так они такими и были. Так что, искатели будут ходить туда, а ты, уважаемый, будешь по-прежнему снабжать их своими пилюлями. Bisnes, однако. Все — не мешайте.

Он открыл дверь пошире, и зашвырнул внутрь комнаты содержимое бокала. Дарфу даже показалось, что он каким-то образом дунул. Хотя губы мага не шевельнулись. Однако трактирщику с его места было хорошо видно, как мельчайшая пыль зеленого цвета разлетелась, заполнила все пространство немаленького номера. А потом — в одно мгновение, после странного жеста мага — исчезла. А бокал у него в руках опять был полон. Недолго. Исчез, а сам парень повернулся к остальным. И на лице его дарф прочел теперь изумление.

— Не думал, что получится, — сказал маг озадаченно, а потом очень довольно добавил, — растем, однако.

Потом подмигнул всем, и шагнул внутрь лазарета, распахнув дверь теперь широко, и приглашая желающих присоединиться к нему. Не отказался никто. Теперь четырехрукие, старший из которых — тот, которого маг недавно отчитал — выглядел очень недовольным, разбежались по углам комнаты. А дарф только теперь отметил, что один, точнее, одна из них была женщиной. Почему-то ухмыльнулся — представил себе, как его обнимают сразу четыре руки. Ну, и маг предсказуемо улыбнулся; словно вернул себе способность ковыряться в чужих головах. Впрочем, тут же объяснил:

— Ничего я не читаю, уважаемый. Просто ты так жадно смотрел на то, как Зита, вон так четырехрукая красавица, занимает свой угол… даже облизнулся…

Теперь все охранники глядели недобро; на него, дарфа. Или двое все же улыбались, стараясь не показывать этого?

— Ну что ж, — вздохнул юный маг, возвращая внимание всех к той цели, которая и привела их сюда, — начнем, пожалуй.

Смотреть за его волшбой было интересно; захватывала эта целительская магия не на шутку. А сам целитель не очень-то, кажется, и устал. Но вот на подмогу себе призвал — очень необычных помощников. В какой-то момент он замер, не в первый раз сегодня, и улыбнулся:

— Видели бы вы сейчас лица стражников!

Впрочем, дарф догадался, какими ошарашенными выглядели Горбат, и его десяток, и сам едва не выскочил из комнаты в окошко — когда в ней появились действующие артефакты Ушедших. Так он назвал двух громадных стальных пауков белого цвета, которые затащили внутрь какой-то гроб — именно за этот скорбный предмет принял трактирщик другой артефакт — длинный, вместительный, тоже белоснежный.

— Не весь, — пригляделся он после того, как несколько успокоился, — одна сторона у него прозрачная.

А «пауки» ловко орудовали своими суставчатыми руками. Подтащили к окну артефакт, который явно был предназначен для того, чтобы помещать внутрь, в такое же белоснежное ложе, разумных. И стали что-то крутить, приворачивать, присоединять.

— Это целительский артефакт, — начал объяснять маг, — называется лечебной капсулой. Работает на ак… впрочем, это не важно. Главное — может проработать пару седмиц без перерыва.

— А потом? — ввернул Дауд, как лицо больше всех заинтересованное тут.

Вернее, больше всех, конечно, в артефакте были заинтересованными четверо больных, которые сейчас спали, и выглядели почти здоровыми. Но задавать вопросов, и получать ответов они, конечно, не могли. А вот Дауд получил — не совсем тот, которого ожидал.

— А потом кто-то придет, и просто отберет этот артефакт, — пожал плечами Олег, — или не так?

— Так, — первым кивнул дарф; он даже прикинул, кто придет отбирать артефакт первым; и кто, скорее всего, донесет, — и не жалко тебе его тут оставлять?

— Не жалко, — отрезал маг, — у нас еще есть. А этот… считай, что списали. Он свое отработал. Пусть тут останется, уважаемый лекарь. Я тебе, Дауд — не знаю, как тебя по батюшке — объясню, как им пользоваться. Ну, и расходников оставлю. А остальные…

Его взгляд остановился на хозяине трактира, и тому почему-то стало стыдно — словно парень уже высказал какие-то претензии.

— Тут кормить будут? — заявил Олег, — мы вообще-то сюда завернули кухню оценить. А уже потом с долгами и скарбом разбираться. Что? Не будут?!

Теперь маг явно уловил внутренние метания дврфа. Трактирщик не выдержал, и повинился; рассказал о проблемах с поварами, и о том, что предложить сможет только холодные закуски, ну и вино.

— Или пиво, — спохватился он, — пиво я сам варю. Оцените!

— Да, — маг поднял голову к потолку — словно пытался прочесть там что-то, — Артан хвалил. Так и быть, попробуем. Все — валите отсюда.

Дарф почувствовал, что какая-то непреодолимая сила потащила его из комнаты, и дальше — на кухню. Хотя никто его за рукав просторной рубахи, и за полу фартука, который тоже мог похвалиться своей белоснежностью, не хватал, и вниз не тащил. Но очнулся он именно там, уже открывающим глубокий подпол, где и хранились мясные деликатесы и головы сыра. Ну, и бутыли с вином, конечно. Бочонки свежего пива уже были наверху, под стойкой, по которой он так любил пристукивать полными кружками с пивом, а еще больше — собирать с нее монеты.

А когда он поднялся из подполья, с полными руками, еще два многоруких артефакта тащили тяжелый и объемный шкаф. Именно за этот предмет мебели принял он огромную коробку зеленого цвета. А железные монстры хозяйничали в его трактире, словно именно они были тут хозяевами.

Четыре девушки, занявшие уже столик в углу («Любимое место сквайда Миры», — вспомнил к месту трактирщик) о чем-то негромко переговаривались, и посмеивались. А увидев ошарашенное, растерянное лицо дарфа, и вовсе залились смехом. Одна из них — та, что назвала себя одновременно Мирой, и… Эльвирой, кажется, легко вскочила с места, и подошла к стойке. И уже здесь, опершись таким знакомым для Мирта жестом, начала объяснять:

— Это артефакт для еды, синтезатор, дядюшка Мирт. Олег почему-то решил, что он тебе понадобится. Правда, не сказал, как надолго… Ага — вон он сам идет.

Она повернулась, и пошла — сначала к парню, что спускался по лестнице, а потом, вместе с ним, к столику. Четверка охранников заняла соседний стол. А дарф уже отвернулся от них, полностью погрузился в привычную работу — резал, наливал, носился от стойки к столикам, и обратно. До тех пор, пока маг, не заявил, погладив себя по костюму, по животу.

— Ну, вот — наелся, теперь и в бордель можно сходить.

— В бордель!!!

Сразу две разъяренные фурии нависли над ним. А через мгновение к ним присоединились еще две — крошечные и узкоглазые. С видимой опаской, но все же…

А опытный трактирщик поспешил скрыться в подсобной комнате.

Глава 2. Олег Громов и команда. В Борске

— А что здесь такого? — Олег картинно пожал плечами, — молодой интересный мужчина. Поел, поспал… куда ему еще идти? Кинотеатров тут нет, футбола тоже… Только в бордель!

Тучи над его головой в виде двух разъяренных фурий — Маши с Мирой-Эльвирой — сгустились. Одна часть их, эльфийская, зашипела — прямо в ухо парню:

— Поспал, говоришь? Это так теперь называется?!

Громов довольно улыбнулся; про себя, конечно — иначе мог действительно схлопотать по макушке, а кулачок у Эльвиры был маленьким, но весьма жестким. Он вспомнил сегодняшнюю ночь, в которой, вообще-то спать почти не пришлось. А как заснешь, когда две роскошные красотки буквально на руках утащили его в бассейн, а потом в кровать, которую можно было разложить…

— Вот насколько хватило свободного места в комнате, на столько и разложили, — теперь Олег улыбнулся уже неприкрыто, и зажмурился, как кот, объевшийся сметаны.

Сам он, впрочем, объевшимся себя не считал; больше того — немного гордился тем, что этой ночью не пришлось прибегать к помощи магии. Ресурсов собственного, молодого организма хватило, чтобы не посрамить чести сильной половины этого мира. А когда усталые, но очень довольные красавицы уснули, разметавшись на ложе, Громов еще и пару часиков урвал в тренажерной капсуле. Сам не ожидал такого от себя.

— Наверное, капелька мазохизма во мне все-же есть, — вспомнил Олег эту тренировку абордажника, и сержанта Никифорова, который руководил ею.

Зато энергии в нем с утра бушевало — целый океан. Вот он и расходовал ее потихоньку. Сначала на пикировку со стражниками, на въезде в город; потом на разговор с двумя почтенными стариками, которые оказались именно такими, какими их рисовала в своих рассказах Мира Ройт.

— Даже лучше, — удивился Громов, когда узнал, что четверых искателей, пораженных лучевой болезнью в последней стадии, трактирщик Мирт содержит бесплатно; и так же задаром, не ожидая отдачи, их лечит по мере сил лекарь Дауд.

Именно потому, что не ожидал здесь такого благородства и самоотдачи, Олег, в первую очередь, и согласился помочь этим несчастным. А там и сам загорелся — ведь каждое применение магии, к какой бы ветви искусства она не относилась, было хорошей тренировкой его способностей. Времени на развитие которых у него катастрофически не хватало. А вот капсула, а потом и синтезатор, которые притащили и разместили в трактире расторопные дроиды, несколько выбивались из общей картинки; не несли, казалось, рационального зерна, которым обычно отличались его действия. И его обмолвка — о том, что артефакты эти скоро отберут — была вполне осознанной. Олег действительно списал уже эти ценности, для Борска очень значительные, в безвозвратные потери.

И теперь даже немного гордился собой; понял, что в эдакого «Плюшкина» он не превратился, и что золото, артефакты и другое богатство для него не самоцель, а средство — ради достижения целей.

— Осталось еще эти цели определить, — подумал он, резко вскидывая голову.

На звук — на негромкое хихиканье, которое никак не ожидал от этого вот небольшого розыгрыша с борделем.

Смеялась Маша; все громче, и громче. Наконец, она не устояла — словно лишилась сил — и рухнула на скамью, уже всхлипывая.

— Ты чего?!

Теперь грозовая туча в лице Эльвиры нависла над ней. А Маша, сквозь остаточные порывы смеха, тянула руку в сторону Громова. И дотянулась-таки, ухватив за руку, и так объяснила свой неожиданный приступ веселья:

— Ты что, не поняла, что он нас разыгрывает? Смеется! И никакого борделя на самом деле нет… или есть?!

Пальчики девушки, не менее цепкие, чем у эльфийки, принялись выкручивать теперь ухо; точнее, обозначать это. Все же девушка ждала от Громова именно того ответа, который должен был успокоить и ее, и новую подругу. Но поначалу все же почти вонзила острые коготки в плоть; когда Олег начал объясняться:

— Вообще-то, бордель есть. Даже два. Ой! — больно же! — Машина рука расслабилась; девушка даже не поняла, по какой причине, а Олег, ухмыльнувшись, продолжил, — одним командует некая Элза. Он нам неинтересен. Девочки там… ну, это не важно. А во втором, для благородных, или тех, у кого в карманах звенит не медь или серебро, а золото, хозяйкой числится какая-то Мандалина.

— Числится? — сразу ухватила суть Маша.

— Да, — Олег оглянулся; убедился, что рядом с их столом никого нет, и махнул рукой, окутывая ближайшие метры пространства пеленой простейшего плетения тишины, — числится. На самом деле хозяином этого заведения является… являлся Гора Банг. Там же он хранил свои сбережения. В том числе и очень интересные вещички. Вот, думаю наведаться туда; за наследством, так сказать

— Мы с тобой! — почти синхронно выкрикнули молодые женщины.

Олег лишь пожал плечами — куда я без вас? Хотел еще пошутить на тему того, что в заведении для благородных работали и «мальчики», для состоятельных женщин. Потом потрогал ухо — то, что еще не покраснело, и не саднило чуть-чуть, как другое, и решил об этом не говорить; хотя сам факт имел место.

— Вот сейчас дождемся Ваню с ребятами, и пойдем, — сказал он, разваливаясь на скамье, у которой не было спинки.

— А зачем ждать? — это вскочила со своего места Маша, — пойдем прямо сейчас. Найдем твоего Ивана на базаре. Не затерялся он там, я думаю.

— Это да, — кивнул Олег, поднимаясь следом, и подавая руку Эльвире, которая чуть замешкалась, — такому затеряться трудно. И я очень удивлюсь, если нам по пути не встретится парочка разбитых носов.

— Хорошо, если это будут только носы, — кивнула, соглашаясь, Маша.

Олег, оказавшись на улице, совсем не заморачивался на тему — пристало ли таким важным особам, как могучий маг, и две его хорошенькие спутницы, передвигаться по улицам города пешком. Лошадей, что они захватили у сквайда Горы Банга, который прекратил свое существование вот уже как несколько дней, пришлось оставить в лесу. Распряженных, обихоженных…

— И свободных, как ветер, — сообщил всем Олег, легонько хлопнув по крупу последней, кого он погнал с поляны, — если только они не попадутся в руки новых хозяев. Ну, так у них, я думаю, лошадкам будет лучше, чем у нас.

Оказалось, что хоть какое-то представление о домашней скотине в команде имеет только он; и то лишь теоретическое, из кристаллов, в которых были записаны воспоминания разбойников, и короткого институтского курса. Остальные же даже подойти к лошадям отказались. И прежде всего Эльвира, которая, несмотря на то, что обрела новое тело, утверждала, что помнит каждый момент негативных ощущений и эмоций, пережитых на жесткой конской спине Мирой Ройт.

Сейчас же Олег даже наслаждался неспешной ходьбой, разглядывая не очень эстетичное, и, скорее всего, совсем не комфортное жилье горожан. Здесь, на окраине Борска, теснились какие-то хибарки, видневшиеся за высокими заборами. Что-то интересное стало попадаться ближе к центру. А именно — и дома посолидней, и какие-то лавки, на которых не было привычных Громову вывесок.

— Догадывайся, как хочешь, — лениво размышлял Олег, шагая прямо по середине улицы мимо одной такой лавки, — никакой рекламы! Хотя, наверное, тут каждый знает друг друга в лицо, не говоря уже о такой важной детали городской жизни, как торговля. Ага — а вон там, кажется, и находится рынок.

Впереди слышался гул голосов, перемежаемый резкими выкриками; как понял юный маг, именно так и выглядела здешняя «реклама» — каждый торговец пытался перекричать остальных. Но вот какой-то крик, отчаянный, заполненный болью, прорезал пространство впереди так, что все остальные пропали. Люди — и торговцы, и покупатели, и праздношатающиеся, которых, как предполагал Олег, в толпе на широкой площади, что открылась их взглядам, было больше всего — замолчали. Вслушивались в этот крик, и радовались (это тоже было предположением Громова) тому, что издают его не их горла.

Креаты, до сей поры безмолвно и бесшумно скользившие по краям улицы, взяв охраняемую персону и ее сопровождение в коробочку, разделились. Двое, и Зита в их числе, пристроились прямо за спинами Олега и Маши с Эльвирой. А более крупная фигурами пара ввинтилась в толпу, образовывая перед магом и его спутницами достаточно широкий коридор. Кто-то там, впереди, попытался огрызнуться; замахнулся даже было. Но вид здоровенных, да еще и четырехруких гигантов, работающих сразу двумя парами кулаков каждый, и явно готовых сменить их на другое, более смертоносное оружие, остудил горячие головы местных жителей. Теперь внимание толпы разделилось — между точкой, где никак не прерывался бесконечный вопль, и острым живым волнорезом, который разрубал людскую массу на две части. К своей персоне Громов пока внимания не ощущал. Здесь тоже, как оказалось, можно было тренировать свои навыки. Всю толпу он ощущал сейчас как огромный живой организм; сплошное ментальное поле, сложенное из отдельных устремлений, чувств, желаний. Каждое из которых Олег мог сейчас выделить, и проникнуть в его суть; определив самое главное в ней, с позиции угрозы и полезности.

Пока же этот многоголовый организм наблюдал, как две точки интереса медленно, но неуклонно приближаются друг к другу. Точнее, приближалась та точка, острием которой были два креата. А вопль, глотка, исторгавшая его вместе со всем телом, и те, кто заставил его так надрываться, не двигались. Наконец, они объединились.

Дан с Красом рванули вперед и в стороны; Зита с Пардом тоже чуть отступили, опять образуя с первой парой коробочку. А посредине ее оказались Олег со спутницами. Ну, и Иван тут обнаружился. Впрочем, Олег его возвышающуюся над толпой голову обнаружил еще раньше. А еще — его руку, которой он держал на весу за ногу какого-то мужика. Все орки, и трое мальчишек были тут же, но присутствовали скорее в роли зрителей; в первом ряду. Олег было удивился — что это мужик, который явно принадлежал к сливкам местного общества, судя по богатому наряду, так громко орет? Потом в очень короткую паузу, которую этот господин сделал, чтобы набрать воздуха для продолжения вопля, маг расслышал, как трутся друг о друга берцовые кости в том месте, где ногу ухватила громадная лапа Ивана. Скорее всего, кости эти были сломаны, и сейчас их острые обломки безжалостно рвали мышцы и жилы несчастной жертвы.

— Отпусти, — велел Олег, и стальные пальцы гиганта тут же разжались.

Мужик упал на утоптанную землю рыночной площади, и заскулил, скрючившись в позу эмбриона. Громов опять удивился — как это он не потерял сознание от такой боли? Автоматически сплел малое целительское плетение, бросил его в фигуру на земле, и только потом спросил, кивнув на жертву:

— За что ты его так?

— Деньги украли, — пожал могучими плечами Иван, — весь мешок, который ты мне дал, капитан.

— Он украл?

Олегу действительно не было жалко человека, который скорчился у ног мага, и его кровника. Да и интерес был каким — то… не очень жгучим; в отличие от того, что исторгала из себя толпа. Вот такая тут была жизнь — грубая, жесткая, а порой очень жестокая, и очень бедная на развлечения.

— Нет, — прогудел, широко улыбаясь, Ваня.

— Свидетель? — сделал еще одно предположение Громов; дальше его фантазия забуксовала.

Если быть точнее, это происшествие совсем не заинтересовало его — мыслями он был далеко отсюда; точнее, в пространстве не очень далеко — нужный адрес находился кварталом дальше.

— Он тут, на рынке, самый главный, — объяснил все же Ваня, — сейчас вторую ногу ломать ему буду. А потом еще что-нибудь — пока деньги не вернут.

Олег, несколько ошарашенный таким методом розыска, нагнулся, поднял с земли чужой кошель, явно выпавший из кармана местного смотрящего, и высыпал его содержимое на ладонь. Даже ему, далекому пока от соотношения местной валюты (заглядывать в воспоминания разбойников откровенно было лень), было понятно — золото, что сейчас лежало на ладони (а два желтых кругляка даже упали на землю), своей ценой далеко перекрывало пропажу.

— Нет, — мотнул головой Иван, явно примеривавшийся к той самой ноге, о которой он только что говорил; незнакомец на земле заскулил громче, — мне мой мешок нужен. Который ты мне дал.

— Аргумент, — кивнул Олег.

Он обвел взглядом толпу, и люди (и нелюди тоже) отступили. А сам маг выцепил из общей массы разумного, который буквально пылал эмоциями; тут явно был личный интерес.

— Ну, и дурак, — подумал Олег, — бежать тебе надо было отсюда. А ты захотел и рыбку съесть… в смысле, мешок с деньгами, и… ну, и все остальное…

Насчет мешка с серебром — это было уже не просто предположение. В котомке, что этот разумный, в крови которого явно прослеживались эльфийские корни, и уши, чуть длиннее, чем у окружающих его, это подтверждали, проглядывались слабые, но вполне узнаваемые крохи аурного присутствия. И Ивана, и его самого, Олега Громова. И последнее магу очень не понравилось. Оставлять вот такие следы, бездумно, было не самым лучшим поступком. И пусть сейчас именно они позволили быстро, практически влет, определить воришку, Олег пообещал себе поработать над этим моментом. Потому что предполагал, даже знал, что в этом мире есть огромное количество магов, куда сильнее его. И еще предположил, что скоро многие из них могут заиметь большой такой зуб на него, Олега Громова. Потому, наверное, мысленный приказ он к вору послал излишне резко.

Полуэльфа словно выдернула из толпу невидимая ладонь — огромная и беспощадная — и бросила его на колени перед магом. Парень все же поморщился; вот к такой картинке, когда перед ним падают на колени, он не привык.

— И, надеюсь, никогда не привыкну, — подумал он; а воришке велел, — встань и отдай то, что тебе не принадлежит.

Лицо вора ходило ходуном; кажется, каждая часть этой красивой физиономии сейчас жила отдельно, и это было достаточно безобразным зрелищем. Несчастный сорвал с плеча котомку, потом дернул за шнур — тот сначала затянул горловину мешка, а потом с треском лопнул. И рука вора протянула магу злосчастный мешок. Толпа вокруг не ахнула, но Олег уловил, как по ней пронеслась волна эмоций, состоящей из изумления, восхищения, зависти… больше всего, впрочем, в ней было предвосхищения нового зрелища. Как определил Громов, разумные сейчас, растерявшие, впрочем, большую часть разумности и самых лучших своих качеств, ждали развязки — очень печальной для вора.

— А вот фиг вам, — успокоился Олег.

Он кивнул на Ивана, на его руку, которую тот так и держал на весу, не успев подхватить с земли несчастного смотрящего этим рынком.

— Если это действительно он, — почему-то злорадно ухмыльнулся Олег, — но это пусть останется на совести Ивана.

А тот, приняв в ладонь тяжелый кошель, спросил:

— А с этим что делать?

Показал, естественно, на воришку.

— Ничего! — теперь пожал плечами Олег, ощутив как изумленно и разочарованно выдохнула общим сознанием толпа, — пусть с ним вот этот товарищ разбирается. А пока… дуй отсюда, парень.

Он кивнул сначала на стенающего уже совсем тихо разумного на земле, который вряд ли сейчас был готов выступить в роли судьи, или даже палача, а потом воришке. И тот действительно «дунул»; исчез так быстро, что Олег даже восхитился. И все — расслабился, развеял ментальное плетение, которым впервые в своей практике раскинул на такую большую площадь. И еще раз кивнул Ивану: «Шагай за мной».

Пошли, кстати, все, кого Олег отпустил прошвырнуться по городку, по торговым рядам. И гномы тут обнаружились, всей семеркой, и тройка пацанов.

— Куда же без них, — ухмыльнулся Олег, успев потрепать по трем макушкам — двум вихрастым, и одной вполне приглаженной, эльфийской, — особенно в борделе им самое место.

На ходу он инструктировал Ивана, которому разрешил втиснуться между собой и Эльвирой. Впрочем, та не сильно возражала — ведь и между этими разумными была кровная связь; через Олега, конечно.

— Допрашивать умеешь, молодец, — даже похвалил Громов гиганта, от чего тот как-то смущенно улыбнулся, — только впредь попробуй сначала словами поспрашивать. Вот как сейчас — там, куда мы идем.

— А куда мы идем?

— В бордель, — не стал скрывать Громов; за спиной послышался сдержанный, но явно радостный гул, — но в него войдем только мы с тобой… ну, и Маша с Эльвирой.

— Сначала мы, — бросил в пространство Дан, не поворачиваясь к нанимателю.

— Без проблем, — согласился Олег; его начала напрягать вот эта отчужденность креата, граничащая даже со злостью, — мы, кстати, пришли. Вот тут и находится заведение мадам Мандалины. Какое забавное, кстати, имечко. Соответствующее, так сказать.

Дом тут был трехэтажный, с подновленным недавно фасадом. Краски при ремонте не пожалели, и дом своими ярко-красными стенами выделялся среди прочих на улице, таких же многоэтажных; буквально кричал о своей исключительности. Дверь в здание вела прямо с улицы. И стояли у нее не красотки во фривольных одеяниях, как можно было ожидать, а два мордоворота, вооруженные толстыми и длинными дубинками. Их лица; слабозеленый оттенок кожи, и клыки, торчащие из-под губ, хоть и не очень сильно, указывали на большую часть орочьей крови. И смотрели они на проходящих мимо горожан, а теперь и подходящую неспешно команду Громова очень неприветливо. Но — до тех пор, пока не увидели Ивана. Тут они поклонились, и синхронно шагнули в стороны, освобождая проход. Один даже успел дернуть за ручку двери, открывая ее. Туда, как и обещал Дан, рванули две стремительные тени. И почти сразу же послушался какой-то шум, металлический звон. Олег почему-то представил себе, что это какой-то кувшин, или блюдо опускается на голову Дана.

Потому, наверное, не спешил войти внутрь. Ну, и другие молча ждали. Наконец, он кивнул оставшейся тут паре креатов: «Приглядите за этими!», — имея в виду орков, местную охрану. А сам вошел внутрь, на этот раз отступив от этикета, и не пропустив внутрь дам. Картина внутри несколько напрягла его. В полутьме, которая наступила тут, очевидно, после того, как большая часть подсвечников оказалась на полу вместе со свечами, были видны какие-то тела, валявшиеся на полу без движения, и две четырехрукие фигуры, одна из которых сильно раздалась в объеме.

Огонь от свечей, кстати, сейчас жадно «облизывал» ковер, и одеяние какой-то фигуры, лежащей на диванчике слева. Громов напрягся, скастовав двумя руками одновременно два разных плетения. Получилось! Одно из них, с голубой нитью воздуха, метнулось к языкам огня, одним мгновением втянув из них жизнь. Ну, а второе относилось к магии огня, и представлено было четырьмя крупными шарами, которые разлетелись по углам залы, и осветили ее всю, до последнего уголка.

Олег прежде всего рассмотрел Дана, который держал на руках какую-то девочку. А потом и второго креата, который раздувал в бешенстве ноздри, и готов был, кажется, прямо сейчас пустить в ход бластеры, которые держал в верхних руках. Нижними он сжимал короткие абордажные сабли. А вот в женщине на диване, платье которой слегка дымилось, Громов узнал саму Мандалину, фиктивную хозяйку борделя. Все остальные присутствующие, а таких Олег здесь насчитал пятерых, валялись на полу с разной степенью повреждений. Особенно сильно, как понял Олег, досталось толстячку в богато вышитом золотом халате, который никак не мог отреагировать на появление на сцене новых действующих лиц.

— По той причине, что кто-то, скорее всего, один из креатов, свернул ему шею, — решил Олег, обнаружив, что энергии Жизни в этом теле нет ни капли; вслух же он спросил, не обращаясь ни в к одному из креатов персонально, — за что ты его так?

— Девочку он возжелал, — глухо ответил Дан, чуть напрягая сразу четыре руки, которыми он прижимал к себе хрупкое тельце, — вот эту. Даже успел заплатить — целый золотой, до вечера.

— Думаю, она просто не дожила бы до этого самого вечера, — внешне вполне спокойно заявил Громов, — давай-ка ее сюда.

Не шагнул сам — подтолкнул вперед Машу с Эльвирой. И среднее целительское плетение накрыло девочку после того, когда она вцепилась уже в эльфийку; та оказалась шустрее.

— Ну, что ж, — кивнул маг, — тут вы молодцы, вовремя успели. А теперь наш ход. Иван — тащи эту… за мной.

Он сам пошел вперед; в путанице коридоров разбирался не хуже хозяйки. И на ходу решал вопрос — что делать с этим заведением? Парень, родившийся и выросший на Земле, в России, сейчас требовал от самого себя разгромить тут все без остатка; после того, конечно, как приберет трофеи, а потом…

— А потом тетку эту укоротить на голову, — отвечал парню маг и капитан бота, — а девушек с «мальчиками» на улицу. И куда они пойдут? И та девочка, которую так отважно спасал Дан? А тут, быть может, еще дети есть — я не удивлюсь.

Таких подробностей Гора Банг не знал, а с ним вместе и Олег Громов. Это заведение для главы разбойничьей шайки служило не столько средством заработка, сколько логовом, куда этот хищный зверь в обличье человека стаскивал добычу.

— Золото… не помешает, конечно, но главное — артефакты, которые Гора собирал тут все эти пять лет. А некоторые и из столицы захватил; откуда ему пришлось спешно делать ноги. Вот там его тайники, скорее всего, обнаружили и приватизировали. Хотя… будет возможность, поищем.

Он шагал вперед очень быстро; почему-то атмосфера в этом здании, пропахшем благовониями и тонким запахом пота, который, очевидно, пытались вытравить, не совсем успешно, давила на сознание. Хотелось погнать впереди себя стену очищающего огня. Но Олег сдерживал себя; предполагал, что бордель, скорее всего, продолжит здесь свою работу. Может, с новой хозяйкой.

На площадке третьего этажа он остановился перед дверью, открыть которую пинком не удалось. Память Горы Банга подсказывала, что ключи от этой, первой, не самой крепкой преграды перед апартаментами главы сквайда, хранились у бандерши, Мандалины. Которую Иван как раз сгрузил со своего плеча, поставив женщину рядом с капитаном. Это была женщина далеко не старая; вполне миловидная еще — если бы не толстый слой косметики, размазанный сейчас по лицу, и выражение смертельного испуга, и какой-то обреченности на нем.

— Давай, — протянул к ней ладонь Олег.

Увы — связки ключей у нее с собой не оказалось. Но была готовность сбегать вниз, на первый этаж, и принести и ключи, и все, что пожелает господин.

Господин, он же Олег Громов, ничего от нее не пожелал; так же, как и ждать. Он нашел взглядом Дана — именно он в паре с Красом, да Иван с перепуганной женщиной сопровождали его сейчас. Маша с Эльвирой замешкались, склонившись над девочкой внизу; вместе с другой парой креатов. Громов кивнул четырехрукому:

— Она мне больше не нужна.

Тот удивился; даже, кажется, немного испугался.

— А я что буду делать с ней? — почти прошептал он.

— Не знаю, — безразличным голосом заявил Громов, — ты начал с ними разбираться, тебе и заканчивать. Да, собери потом всех обитателей там, внизу.

С этими словами он повернулся, и провел рукой по деревянной панели, под которой скрывался толстый лист металла. Недолго — там, где должен был располагаться замок. Едко запахло горелой древесиной и раскаленным металлом. А маг словно не замечал, что под его ладонью течет вниз, сжигая тонкий слой красного дерева, ручеек ослепительно яркого расплава. И толкнул он дверь, почувствовав, что она чуть подалась вперед, совсем не опасаясь обжечься. Наверное, если бы он сконцентрировал свое внимание на этом действе, все получилось бы не так быстро и безопасно. Теперь же Громов с удивлением посмотрел на свою ладонь, только оказавшись внутри небольшой прихожей, в которой были три двери — по одной на каждой стене. Ну, еще четвертая была, в которую он вошел, и которая словно сама по себе медленно захлопнулась, отрезая юного мага от сосредоточенного лица Вани, явно занявшего тут место караульного; женщины, теперь глядевшей с мольбой на креатов, ну, и их самих, явно не ожидавших от нанимателя такой подлянки.

— А как вы хотели, — злорадно подумал Олег, примериваясь к первой двери, — что я всю грязь буду сам вычищать? Вот постойте там, подумайте, чем обернется этот наш рейд для здешних обитателей. Жаль, что нельзя вас оставить тут. Из тебя, Дан, хороший держатель борделя получился бы.

Громов, конечно, понимал, что такая реакция его сознания не совсем нормальна; что перекладывать с больной головы на здоровую, а именно, на креата, не выход. И что, скорее всего, именно ему придется разгребать эти авгиевы конюшни. Но вот хотелось ему приступить к разорению гнезда Горы, такому восхитительному занятию, как сбор трофеев, с хорошим настроением, и все тут.

Первая дверь вела в жилые комнаты Банга. Олег представлял в общих чертах, что ничего интересного его там не ждет. Так и случилось — вполне заурядное жилище; скорее даже скромное для такого богача, каким был, несомненно, главарь разбойников, не пополнило сумки Громова ни одним трофеем. А он одну из них, левую, на двадцать кубометров внутреннего пространства, специально ночью освободил.

Вторая дверь, которую пришлось вырезать, словно автогеном, по всему контуру, вела в одну, но очень большую комнату. И заполнена она была сундуками; прямо как в той пещере Али-бабы, сказку про которого он обещал рассказать Маше. Олег открыл один, второй. Мог и не открывать — золота в виде монет, и самых разных предметов; украшений и посуды — тут прибавиться не могло.

— С того момента, как сюда в последний раз заглядывал Гора Банг, конечно, — пробормотал он, прикидывая — убирать эти сокровища в сумку прямо так, с тарой, или все же постараться разместить в ней добычи побольше, а значит, без сундуков?

Решил, что такое сокровище, как время, тоже представляет для него ценность, и немалую. Потому в комнате начали исчезать сундуки и кофры — один за другим. И, к изумлению мага, они все поместились в сумке?

— Вот так дела?! — воскликнул он вслух — никто тут его услышать не мог — здесь же явно было больше двадцати кубов. Большая часть, конечно, дерево и сталь тары; ну, и пустое пространство в них. И где это ты, дорогая, успела подкачаться? И на сколько?

Сумка, естественно, ответить не могла. Ну, а сам Громов, подумав, решил:

— Пожалуй, только в том лесу, на полянке, где я выпустил наружу прорву черной энергии. Она поглотила жизнь сотен деревьев, зверей и птиц. Про траву с кустами я уже не говорю — как их сосчитать?! И куда все это в результате делось? Тогда я этот вопрос себе не задал. А ведь стоило — наружу, за пределы той половины гектара мертвого леса, ничего не вышло. Плюс на минус? Нет! — в магии такая арифметика не рулит!

С этими словами Громов вышел в коридор, и приступил к взлому последней двери. Тут броня была сродни сейфовой, но поддалась она воле парня даже легче, чем первые две двери. Потому что закрывалась и открывалась она с помощью магии. Тут поработал опытный артефактор, которому Гора в свое время отвалил целую кучу золота. И завязана была эта магия на личность самого Банга. Олег видел плетения, что хищными змеями таились внутри толстого слоя стали; в готовности броситься, и смертельно ужалить всякого, кто осмелится даже коснуться двери. Были они черного цвета, и сильно напоминали те, которыми сам Олег уже безбоязненно оперировал в своей лаборатории. Он даже вспомнил сейчас одну из голов, которые когда-то брал в руки в развалинах, в подземелье портального комплекса. Тогда Громов не мог «читать» мысли разумных; иначе сейчас вспомнил бы встречу этого мага с Горой фактически с двух сторон — осознавая себя и Бангом, и тем самым магом-артефактором.

— Ваня! — дверь на негромкий крик капитана тут же открылась, и вместе с гигантом внутрь заглянули Маша и Эльвира.

Они куда-то уже подевали несчастное дитя, и сейчас, воспользовавшись моментом, скользнули в коридор, к Громову. А следом, после приглашающего жеста Олега, вошел и Иван. Он отчаянно смущался, когда капитан обнял его сзади, и принялся водить здоровенными руками по дверному полотну. Ну, удобнее было так магу вычерчивать нужное плетение ладонями, чье тепло и, быть может, папиллярные узоры на пальцах, помнила эта артефактная дверь. Самому же Громову не мешал тот факт, что лицо его упиралась в широченную спину Ивана; он прекрасно видел сквозь нее. И слышал — хихиканье девчат, очень впечатленных такой картиной. Даже, кажется, прозвучало негромкое: «Действительно, бордель…».

Наконец, дверь поддалась объединенному напору четырех рук. И все четверо разумных ввалились внутрь. Сам Олег прекрасно представлял себе убранство этой комнаты; небольшой, где разбойник хранил самое ценное — на его взгляд. Здоровяк застыл у двери; девушки заохали, открыв первый же ларец, из которого вынули, и стали примерять на себе украшения.

— Очень ценные, кстати, — думал Громов, — но они ничто, по сравнению вот с этими богатствами.

Он свернул от двери налево — там, на длинном столе, или верстаке, тянувшемся вдоль стены, были разложены артефакты; отдельной кучкой были сложено то, что имело отношение к Древним.

— Настоящим Древним, — уточнил Олег, начав сбор трофеев именно с этой кучи, — а неплохо в них разбирался Гора.

Разбираться сейчас с каждым из артефактов Олег не пожелал. Покидал все в сумку, задержав руку лишь перед небольшим, абсолютно черным кубом со стороной сантиметров в сорок. На вес этот куб был не очень тяжелым; явно пустотелым. И никаких щелей, или трещин, показывающих, куда именно надо приложить усилия, чтобы открыть его, не имел. А еще — он усердно поглощал энергию, небольшую порцию которой Олег щедро плеснул на него. Никаких видимых изменений не произошло. Тогда Олег уже не плеснул, а направил настоящий поток, в считанные секунды опустошив свой внутренний резерв почти на треть. И опять куб удивил — не нагрелся даже на долю градуса.

— Хорош, — остановил себя Громов, готовый неосознанно опустошить себя до конца, — будет время, разберусь. А пока… вы что-нибудь выбрали себе?

Он повернулся к девчатам с улыбкой — такой довольной, словно только что встал из-за стола; кубика уже не было на длинной столешнице — она вообще вся была пустой. Оставалось собрать драгоценные камни с украшениями, и возвращаться из сказки в скучную, и очень неприятную реальность.

— Смотри! — две красавицы даже прокрутились на месте, показывая собственные трофеи.

Колье, серьги, кольца — вместе с комбинезонами они смотрелись несколько странно, неуместно. Но если принимать во внимание только красивые, сейчас очень счастливые лица Маши и Эльвиры, то да — Олег согласился, что у его подруг есть вкус, и они подобрали себе вполне подходящие гарнитуры. А все остальное он убрал в сумку — девушки только глазами успели похлопать.

— Взял на хранение, — Олег тоже похлопал — только ладонью по сумке, — по первому требованию представлю. А теперь — дружно вниз. Будем решать проблему вселенского масштаба.

— Какую? — тут же подобрались женщины, — какой вселенной?

— А вот этой, — обвел Олег пространство уже лестничного пролета, — гнездо разврата и пороков. А еще — насилия и преступлений. Будем судить и миловать.

Впрочем, суд был коротким. Как оказалось, охрана, и немногая прислуга заведения разбежалась, а его хозяйка… Олег глянул на Дана, но тот стоически удерживал непроницаемое выражение лица. Ну, Громов и не стал расспрашивать креата — как бы тот не распорядился судьбой бандерши, сам Олег ничего менять не стал бы. Впрочем, ауры этой женщины он в здании не обнаружил.

Зато были другие — израненные, равнодушные, злобные… всех спектров человеческого состояния. Последнее, конечно, было не совсем правильно — тут, среди «обслуживающего персонала», были не только люди. Самые разные разумные — чистокровные и гибриды — общим числом за тридцать душ — сейчас ждали его решения, сгрудившись в одном углу большой залы. Магические светильники у потолка еще не потеряли той энергии, которой одарил их маг. Так что каждую (и каждого тоже — парни тут действительно «работали») можно было внимательно рассмотреть. Но Олег этого делать не стал. Как и решать их судьбу. Просто вручил ее каждой, и каждому в собственные руки. Кроме детишек — пятерых; их пристроили на том самом диванчике, где едва не сгорела бывшая хозяйка этого заведения.

— В общем, так, — Олег постарался придать своему голосу побольше суровости и равнодушия, — куда вы пойдете, и что будете делать, мне абсолютно все равно. Хотите — оставайтесь здесь. А нет — двери открыты. Все, что есть ценного в этом доме, ваше…

Червячок жалости, и какого-то, ничем не обоснованного раскаяния все же проклюнулся в душе парня. Он продолжил, чуть дрогнув голосом:

— И вот это, — он простер над полом руку, и ладонь тут же ощутило твердую поверхность крышки сундука — одного из тех, из сокровищницы с золотом, — пусть будет вам компенсацией… за все. Иван!

Здоровущая фигура тут же выросла рядом.

— Слушаю, капитан.

— Бери с ребятами детишек, и шагайте за мной.

Олег опять шагал по улицам города; пересек рыночную площадь, которая при появлении его команды разделилась надвое, образовав широкий коридор для процессии. Разумные выглядели испуганными, а больше любопытными — явно жаждали еще развлечений. Но Громову был теперь неприятным сам вид этого городка. И здания, и жители, и вот эта дорога, которая вела сейчас его к трактиру «У ворот». Пожалуй, лишь двое его обитателей — дядюшка Мирт и старый Дауд не вызывали у него раздражения. Других он просто не знал, и знать не хотел.

К их появлению на крошечной террасе появился столик и стулья — шесть штук. Олег повернул именно туда, а следом за ним Маша с Эльвирой. Всем остальным дорогу преградила широченная фигура Ивана. Даже креаты не успели проскочить вперед его; разбежались вдоль террасы, привычно разбившись на пары. Одна обшаривала взглядами пространство перед трактиром, вторая уставилась на охраняемое лицо и всех, кто присутствовал рядом с ним. А это были, кроме подруг, еще и пара стариков.

Олег сейчас даже есть не хотел, что было достаточно необычно. Но это он так решил умом и сердцем. Руки же сами потянулись к блюду, на котором сочились янтарным жиром куски какой-то рыбы. А другая ухватилась за ручку кружки, в которой было не меньше литра пива. Отпив за раз не меньше четверти, Олег довольно вздохнул, и спросил у хозяина трактира; тот вместе с лекарем присел за стол — после приглашающего кивка капитана:

— А много ли дохода приносит твой трактир в год, уважаемый Мирт?

Трактирщик ощутимо напрягся, а потом спросил — как в прорубь прыгнул:

— Хочешь купить его у меня? Не продается!

— Куда уж мне, — рассмеялся Олег, — из меня трактирщик, как из тебя…

Нужного сравнения, которое не обидело бы старого дарфа, Олег не нашел. Потому продолжил уже серьезно:

— Хочу поселиться у тебя… скажем, для начала на пару лет. Сколько у тебя жилых комнат? И сколько ты берешь за полный пансион?

Олег спрашивал; кивал или мотал головой в отрицании, а сам уже вполне успокоился — в том числе и потому, что принял для себя определенное решение. И касалось оно не только детей, которых вырвали из бордельного кошмара. В чем именно он заключался, Олег вдаваться не пожелал — ему хватило перекореженных линий внутренней энергии, которые определенно мучили детей и физически, и духовно. Он, конечно, подлечил их — прямо на ходу, на руках Ивана и его бойцов. А теперь вот достал из сумки еще один сундук. Наклонился, открыл его, и достал полную горсть золотых монет. Тяжелые кругляши глухо стучали, падая с его ладони обратно в сундук.

— В общем, — сказал он, оторвав взгляд от тускло мерцающего в тени золота, — возьмешь отсюда долг за сквайд Миры Ройт. А остальное станет платой за проживание. Вот этой компании.

Он ткнул перед собой пальцем — вперед, за хлипкую деревянную ограду терассы:

— Считай — семеро дарфов, да еще пять ребятишек с ними И еще Ванн, с Амуром и эльфенышем. Или кто-то хочет возразить? Ты? Или кто-то другой?

Он стрельнул поочередно взглядом в Мирта, а потом двух старших гномов, Карана с Гуллией. Для них, очевидно, решение капитана было неожиданным. Но резкого отторжения в их глазах и лицах Громов не прочел. Но добавил:

— Никого не заставляю, но думаю, что это наилучший вариант для всех.

— Ох-хо-хо…, — протянул рядом Мирт, — а что скажет вон тот господин?

Из-за поворота, от центра города, неспешно выезжала конная кавалькада. Впрочем, она была разделена примерно на две части — посреди процессии катила легкая повозка, названия которой Олег просто не знал — ни в этой жизни, ни в прошлой, земной. Даже не пытался вспомнить. Открытый экипаж, явно подрессоренный, и выполненный не без изящества, вез единственного пассажира, который сам и рулил этим транспортным средством. Очень уверенно рулил, отметил Громов, даже с его полным неведением в подобного рода делах. Экипаж, который тащили за собой две лошади, лихо развернулся на пятачке — словно мастер автогонок сейчас продемонстрировал класс езды на спорткаре. И на сидящих за столиком разумных уставился худощавый, уверенный в себе мужчина лет сорока на вид. Волосы он отрастил до плеч, и зачесывал их назад, открывая высокий, без единой морщины лоб. Олег особо не вглядывался в него; даже полуприкрыл глаза. Однако отметил, что без магического вмешательства в этот организм не обошлось. Хотя сам этот мужчина не был магом. Как не было таких мастеров и среди его свиты — двух десятков всадников, вооруженных каким-то клинками. Впрочем, ни один из них оружия не обнажил.

А незнакомец, явно поглядывающий вокруг с видом хозяина всего и всех, учтиво кивнул, и обратился к дарфу:

— Добрый день, уважаемый Мирт. И тебе здравствовать, почтенный Дауд. И всем гостям этого дома.

— Мой дом всегда рад тебе, господин наместник.

Дарф уже стоял, как и Дауд, и низко кланялся начальству. Олег вскакивать с места не спешил, и на руку Эльвиры, дернувшейся было, положил свою, прижав к столешнице.

— Это Горделий Фаст, наместник герцога в Борске, — едва слышно прошептала она, — очень умный и коварный человек.

— И что? — пожал плечами маг, — я должен сейчас вскочить и бежать к нему, беспрерывно кланяясь — как это делает сейчас дядюшка Мирт?

А трактирщик, скатившись с крыльца, словно на стену наткнулся — живую и несокрушимую. Это стояли лицами к противнику орки во главе с Иваном, и четверо креатов. Ну, и мелочь в лице гномов и трех мальчишек тоже явно готовы были принять участие в битве.

— Которую я, конечно, не допущу, — решил Олег, — а как вовремя тут этот чинуша появился. Как будто по вызову.

Он даже улыбнулся; почему-то вот это словосочетание «по вызову» связало в его мыслях главное должностное лицо города с борделем. Какое-то время эта улыбка, его губы, были единственным, что сейчас шевелилось вокруг. Вот они раздвинулись чуть шире, и единственное слово разорвало тишину.

— Пропустить!

Хозяину Борска явно не понравилось, что кто-то командует тут, и им в том числе. Но выразил он это внешне разве что щекой. Которая непроизвольно дернулась. А вот внутри зарождался настоящий ураган, с черными искорками злости. Громов усугублять не стал. Когда Горделий Фаст (надо же — запомнил!) поднялся по ступеням, он тоже встал со стула, и даже склонил голову в приветствии. А приглашал высокого гостя присесть за стол уже хозяин трактира, Мирт.

Впрочем, Горделий Фаст садиться сразу не стал. Обвел взглядом лица двух дам, которые сидели — после команды Громова, с невозмутимыми лицами и выпрямленными спинами — а потом остановился на спокойной физиономии мага. Надолго остановился. И первым паузу прервал Олег — не потому что занервничал, а по другой, очень уважительной причине — пиво в бокале выдыхалось. И он решил представиться; не совсем обычно:

— А я Олег Громов. Путешественник и инвестор.

— Инвестор? — наместник на удивление чисто выговорил русское слово.

— Да, — кивнул Олег, — это человек, который хочет вложить деньги в развитие территории. Города, или деревни. Я вот хочу вложиться в этот трактир. Уже сделал предложение уважаемому Мирту.

— И как? — повернулся теперь наместник к трактирщику, — принял его Мирт?

Дарф молчал, и тогда Горделий Фаст усмехнулся очень жестко; теперь рядом со столом стоял хищник:

— Не всем может понравиться такой подход к делу. Случаются разные неприятности. Дома горят, к примеру.

— Или кости ломаются, — это уже Громов добавил, не менее жестко, напомнив про инцидент на рынке, — или горит совсем не то, что поджигают. Например, городская стена.

Он махнул рукой в сторону хлипкой изгороди, которая тянулась вокруг всего Борска, и жерди со столбами вдруг занялись огнем. Который помчался по сухой древесине, по всем трем ниткам изгороди так быстро, что взгляд не успевал за ним; только фиксировал, как опадает на землю невесомый пепел, в который мгновенно превращается дерево. Горделий дернул головой — сначала вслед за движением этого магического действа, а потом в сторону стражников у ворот, сейчас, на виду у начальства, принявших весьма бравый вид. И успел, скорее всего, отметить финальную часть представления — когда огонь, промчавшийся вокруг всего города, опал на землю серым пеплом; вместе с тем, что осталось от самих ворот.

— В общем, так, — еще жестче заявил Олег, усаживаясь обратно за стол, — я оставляю тут часть своих людей. Оплачиваю их проживание. И вернусь за ними. И если хоть одного не досчитаюсь здесь; если хоть один пожалуется мне на этот городишко, то ответишь за это ты, Горделий Фаст. Лично. Собственной головой.

Он едва удержался, чобы не завершить пафосно, как в фильме про индейцев: «Я все сказал. Хау!», и поднять сжатый кулак. Но вместо этого схватил кружку, и осушил ее до дна. А когда стукнул дном о столешницу, наместник уже разворачивал свою пролетку, нахлестывая лошадей хлыстом.

Глава 3. Глайда Маир, Истинный маг Разума

Сказать, что Истинные маги мира Самах были одиночками — значит, не сказать ничего! Шестнадцать всемогущих личностей — а ведь были еще и другие, отверженные Конклавом — не могли терпеть друг друга на глубинном уровне. Но обойтись друг без друга тоже не могли. Сотни зим, которые отвела судьба каждому из этих существ, что уже не относили себя к какому-то из племен разумных, предполагали интриги, закулисные игры, или вовсе открытые войны; самые разные альянсы; подкупы и предательства. Объединяющей скрепой стало появление в этом мире Содружества. С этой могущественной силой, не имеющей никакого отношения к магии, Конклав напрямую бороться не смог; ушел в подполье. Практически там и остался, когда Содружество объявило войну уже всему миру. Разбомбило так, словно хотело вытравить свой собственный дух; вместе с артефактами, что привнесло в этот мир.

Но скрыть само существование магии, и магов Конклав не мог. Иначе зачем вообще было жить тут, развиваться? Так что в новый порядок, в цивилизацию, которая с мучениями строилась на обломках старой, маги вписались. Но — под присмотром и под контролем Конклава.

Одним из решений, которое пришлось принимать этому собранию сильнейших магов, была судьба редчайшего месторождения; единственного в королевстве, где была возможность добычи Истинного серебра. Так называемых «Копей Одинокой горы». Кандидатура номинального хозяина копей не обсуждалась — разрабатывать это месторождение, а точнее — выделять из общей добычи серебра крохи Истинного, разбавленного в нем — не мог никто, кроме Истинного мага Земли. А таким уже больше двух сотен зим был Горд. Бывший дарф, как он позиционировал себя в Конклаве. Как он стал Истинным, и куда делся прежний, никого не интересовало. Тут действовало правило: «Пусть победит сильнейший». Но еще одно правило в Конклаве было, пожалуй, даже более применяемым; практически законом: «Доверяй, но проверяй!». Впрочем, никакого доверия среди Истинных магов не было; никогда. А вот насчет проверок; общей подозрительности… вот в этом недостатка не было.

Общим собранием к Горду приставили надзирателя. Точнее, надзирательницу — Истинного мага Разума Глайду Маир. Глайда терпеть не могла наглого дарфа — так она называла Горда и про себя, и вслух; когда рядом не было лишних ушей. А когда были — эта пара представала крепкой семьей, с общими устремлениями, а главное — бизнесом. О том, что дело это, как и сами копи, принадлежали всему Конклаву, никто посторонний не должен был знать, и не знал.

Горд от такой постановки дел тихо бесился, и срывал свою злобу на рабах, которые, большей своей частью, добывали в шахтах, глубоко в недрах горы, так нужный магам металл. «Текучка кадров» среди шахтеров была огромной. Помогал Конклав, да и сама эта пара не отказывалась при случае прикупить партию рабов. Д