Психологи заметили, что фотографии стирают из памяти образы людей, занимая их место. Как только мы завладеваем фотографией, вместо человеческого лица мы начинаем помнить снимок. Фото убивает память.
Хоровод вначале был брачным ритуалом; игра в мяч воспроизводит борьбу богов за обладание солнцем; азартные игры происходят от оракульских практик; волчок и шахматная доска были инструментами предсказания
не знаю, как можно жить в обществе, где все находятся под угрозой насилия, начиная с автомобилиста, который все время подвергается насилию со стороны милиционеров и машин с мигалками, и кончая любым гражданином, который подвергается насилию со стороны мэрии, которая может сносить любые магазины, лотки и даже частные жилища, все что угодно. Законов больше нет, вообще нет правил.
Прошлое описывается как ландшафт (и даже как геологическая проблема, имеющая историю и способы решения) — и повесть о детстве оборачивается научным текстом». Из такого уплотненного, «геологического» текста ушло человеческое тепло: «Комнатная температура здесь немыслимая роскошь; мороз — естественная среда» (169). Это исчезновение тепла, вязкой и уютной среды обитания ведет к исчезновению узнаваемости, запахов. Мандельштам принципиально не нацелен на узнавание хорошо знакомого, которое всегда переходит в тривиальность бытового опыта.
Мандельштам пишет с брезгливым презрением: «…и особенный запах стоял в огромном вокзале, где царили Чайковский и Рубинштейн. Сыроватый воздух заплесневевших парков, запах гниющих парников и оранжерейных роз и навстречу ему тяжелые испарения буфета, едкая сигара, вокзальная гарь и косметика многотысячной толпы»[
хочется говорить не о себе, а следить за веком, за шумом и прорастанием времени. Память моя враждебна всему личному. Если бы от меня зависело, я бы только морщился, припоминая прошлое. Никогда я не мог понять Толстых и Аксаковых, Багровых-внуков, влюбленных в семейственные архивы с эпическими домашними воспоминаньями. Повторяю — память моя не любовна, а враждебна, и работает она не над воспроизведеньем, а над отстраненьем прошлого
