Завтра ветер переменится,
Завтра прошлому взамен
Он придёт, он будет добрый, ласковый
Ветер перемен
(Стих. Н. Олева)
Предисловие
Спасибо тебе, друг, что ты открыл книгу и впустил меня в свою комнату. Я не просто Ветер, я Ветер Перемен — большой фантазёр. Я много видел, слышал и запоминал, чтобы потом рассказать тебе. Сейчас в моём сундучке скопилось множество сказочных историй. Они так и рвутся, так и просятся тебе рассказаться.
О сороке и строптивом попугае
Всю ночь Ветер гонял по степи дикий табун лошадей, тренировал молодых жеребят. Ему нравилось бегать с ними наперегонки. К утру устал, и в первом попавшемся саду повис на яблоневой ветке дряблой тряпочкой, заснул. Проснулся от громкого храпа. Открыл глаза. Перед ним сидел попугай. Попугай был не большой и не маленький, средний был попугай. Но красавец! Белые с синевой крылья, зеленоватое брюшко, розовые щёчки, на голове красный хохолок, чем тебе не чудо природы?!
Ветер залюбовался, но всё-таки легонько толкнул попугая в бок:
— Не храпи! Дай выспаться.
— Иди к себе и спи! — огрызнулся попугай. — На моей ветке мои законы, хочу — храплю, не хочу — всё равно храплю!
— Почему на твоей?! — удивился Ветер.
— Я на ней сижу, так?
— Так!
— Значит, на моей!
— Как тебя зовут, пернатый? — улыбнулся Ветер.
— Мишель! — гордо встряхнул хохолком попугай. — Я импортная птица! Зоологическая редкость!
— Почему ты живёшь вне дома, не в клетке? — удивился Ветер. — Разве попугаи в этих широтах живут на ветках? Здесь бывает зима.
— Что такое зима? — заволновался попугай. — Про зиму мне ничего неизвестно!
— Я тебе расскажу! — раздался трескучий голос с соседней ветки. Это была молодая сорока, очень энергично переступающая с ноги на ногу.
— Разреши представить тебе мою подружку, Ветер, — галантно раскланиваясь, сказал попугай. — Сорока Мадлен.
— Раньше она была Марусей, — улыбнулся Ветер. — И прозвище имела «Маруся — никого не боюся».
— Путаешь меня с кем-то, Ветер, путаешь, — заворчала сорока, но взгляд отвела.
— Ой, ли! — покачал головой Ветер.
Сорока поморщилась и недовольно прострекотала:
— А ты, вообще-то, чего здесь делаешь, Ветер? Тебя в морях ждут, в степях ждут, в облаках ждут — не дождутся. Летел бы ты отсюда, а?
Ветер хотел ответить, но в разговор втиснулся попугай:
— Что такое зима, Мадлен? — пернатый нервно затряс хохолком. — Ты когда дырку в сетке окна проделывала, ничего про зиму не говорила!
— Так ты, Попка, в оконную дырку утёк? — усмехнулся Ветер. — Ну-ну! Не буду вам мешать, ближе к зиме загляну, если позволите?
— Милости просим, месье, залетайте на огонёк, — затараторил попугай и тут же получил от сороки затрещину.
Ветер расправил плащ и полетел. Его действительно везде ждали. По дороге оглянулся назад:
— Надо обязательно до холодов заглянуть, проведать попугая, — подумал Ветер. — Пропадёт, замёрзнет дурачок!
Как только Ветер Перемен улетел, из щели дома выполз ветер Сквозняк.
— Хорошо, что выпроводили ветрилу, лезет носом не в свои дела, — зашипел новый гость. — Ой, ой, ой! — заорал попугай Мишель. — Вы тоже уходите! У меня от вас инфлюэнца!
— Что у него от меня? Переведи, сорока! — зашипел Сквозняк.
— Насморк у него от тебя, — усмехнувшись, ответила Мадлен. — Уходи подобру-поздорову, пока я твою щель соломой не забила!
— Тьфу, на тебя! — шикнул Сквозняк. — Маруська ты и есть Маруська!
Но же ушёл.
Разогнав всех, сорока взбодрилась. Почистила пёрышки себе и попугаю.
— Всё. Прихорошился и будет, — в приказном тоне сказала сорока. — Давай, Мишель, хату строить!
— А завтрак?! — завопил попугай.
— Кто не работает, тот не ест! — топнула лапкой сорока.
— Какую хату я должен строить? — продолжал кричать попугай. — Ты когда дырку в окне дырявила, ни про какую хату мне не говорила. Наоборот, намекала на свои отличные жилищные условия. А теперь хату строить?
— Я дырку продырявила, а вылез в неё ты. Никто тебя за лапы не тащил, обормот! Ты свободы хотел? Ты её получил! — попугай снова схлопотал от сороки затрещину. — Лети тащи веточки, тряпочки, сухую солому…
— Как?! — изумился попугай. — Из этого хлама мы будем строить мне апартаменты? Мне, импортному попугаю Мишелю?
Сорока ничего не ответила, она одарила Мишеля новой затрещиной и полетела строить гнездо.
— Я тебе барабан что ли?! — недовольно потряс головой попугай. — Стучит и стучит по голове! Заикаться скоро начну! Лучше бы перья себе пропылесосила. Неряха!
Сказал и прикрыл глазки. Решил подремать.
Как не старалась сорока заставить Мишеля строить гнездо, попугай всё время отлынивал. То больным прикидывался, то уставшим, то просто был не в настроении.
— Погоди! — говорила сорока. — Придёт мой час. Отыграюсь я на тебе, лентяй!
Долго ли, коротко ли, а гнездо сорока всё-таки выстроила. Получилась дырявая корзиночка. Зато под крышей большого жилого дома. Сверху над гнездом нависал карниз. Он предохранял домишко от дождей и холодных ветров. Даже Сквозняк, уж насколько лазучий ветер, проникнуть туда не мог. Не у всякой птицы есть такое гнездо. Сорока радовалась:
— Давай, Мишель, полезай в гнездо, — горделиво стрекотала она. — Нечего по веткам скакать. Не бездомный теперь…
Попугай втиснулся в гнездо и завопил:
— Жёрдочка, где? Корытце для корма, где? Корытце с водицей, где? Зеркальце для любования, где? — попугай был на грани истерики. — Мадлен, это не те условия, в которых я привык существовать!
— Ты, оказывается, не птица — выпучила глаза сорока. — Ты неблагодарная свинья! Ничего. Ничего, — успокаивала себя сорока, — я из тебя рабочую лошадь сделаю!
— Как это?! — икнул попугай. — Я маленький из меня лошадь не получится!
— А я маленькую лошадь буду делать, но рабочую, — тихо пригрозила сорока. — Начну прямо сейчас! Человеческим голосом петь умеешь?
— А то! — вскинулся попугай, — в этом, самая большая моя изюминка!
— Тащи свою изюминку на автобусную остановку. Петь будешь, плясать будешь, блестящую денежку зарабатывать будешь. Много заработаешь — построим тебе апартаменты с жёрдочкой и зеркальцем. Не заработаешь — не взыщи, кормить тебя просто так не буду…
— Ах, как я просчитался! — заломив крылья, заныл попугай. — Из такого дома ушёл! Зачем мне эта свобода, будь она неладна…
Сорока затрещиной прекратила стенания попугая, пинком выкинула его из гнезда:
— На работу, на работу…
Осень катилась к зиме. Похолодало. Ветер Перемен решил проверить, как живётся его старому знакомцу — импортному попугаю Мишелю. Пролетая над конечной остановкой пригородного автобуса, Ветер Перемен услышал знакомый голос. Сомнительного вида попугай с пыльными перьями и нечёсаным хохолком сидел на изгороди рядом с остановкой и орал дурным голосом. Вероятно ему казалось, что он поёт:
— По приютам я с детства скитался,
Не имея родного жилья.
Ах, зачем я на свет появился?
Ах, зачем меня мать родила?
— Подайте бедному попугаю блестяшку для пропитания… — слезливо мямлила птица. Перед ним лежала дырявая соломенная шляпа, наполовину заполненная пуговицами, ёлочной мишурой, фантиками от конфет.
— Мишель, это ты? — удивился Ветер Перемен. — Зачем тебе вся эта ерунда?
— Ох, Ветер, ты не представляешь, как я влип! — попугай томно закатил глаза и с дрожью в голосе, продолжал:
— Эта разноцветная ерунда нужна сороке. Любит она всякие блестяшки. Приношу их — она меня кормит. Не приношу — не кормит. Это теперь моя работа.
— Где живёшь? — усмехнулся Ветер.
— Живу у сороки под крылышком. И то если она в настроении, — из глаз пернатого покатились крупные слёзы. — Впереди зима…, — попугай скорбно прикрыл глаза, сложил мятые крылья, уронил голову на грудь и зарыдал в голос:
— Ох, Ветер, наслушался я от воробьёв о зиме, не переживу её — замёрзну, умру. Умру-у-у! Давай попрощаемся, Ветерок, может, не свидимся больше….
— Ладно, Мишель, не реви, — остановил голосящего попугая Ветер. — Помогу тебе, но…
Попугай понял — это его последний шанс. Он тут же прекратил рыдать, собрался и выпалил:
— Никаких «но»! Я тебя за язык не тянул, сам предложил — теперь помогай! Только как?
— Открою тебе какую-нибудь форточку. Влетишь туда. Понравишься деткам, оставят на постоянное житьё. Не понравишься — выкинут. Ну, что, Мишель, попробуем?
— Какой я сейчас Мишель? Зови меня просто Мишкой. Здешний я теперь, никто не верит, что импортный….
Ветер открыл форточку на третьем этаже старого пятиэтажного дома. Попугай думал не долго, сразу кинулся в неё, зажмурив глаза.
— Ой, мамочка, — послышались из форточки весёлые голоса ребятишек. — Смотри, какой попугайчик!
— Прелесть, прелесть! — запричитал женский голос. — Сынок, закрой форточку, вылетит! Как тебя зовут, птичка?
Попугай оценил обстановку, надул щёки, гордо встряхнул пыльным хохолком и рявкнул:
— Мишель! Я импортная птица! Зоологическая редкость! — потом огляделся и гордо добавил, — мне бы апартаменты с жёрдочкой и зеркальцем. У вас как? Найдётся?!
— Мы купим! Обязательно купим! — радостно закивали ребятишки.
— Ну, тогда ещё свежего зерна, морковки, яблочко и куриного желточка прикупите, — снисходительно произнёс попугай. — А сейчас, — добавил он устало, — мне бы хотелось освежиться, запылился маленько в дороге. Где тут у вас душевая комната для импортных попугаев?
Прежде чем влететь в открытую для него дверь туалетной комнаты, добавил, — вы поспешайте не торопясь, а то меня в других форточках ждут…
— Ах, пройдоха! Ах, врун! — засмеялся Ветер. — Этот не пропадёт! Этот приспособится!
О жабе, которая всё на свете проспала
— Жара, тошно, скучно! — шипел ветер Сквозняк, вылезая из- под крыльца дачного домика. — Скорее бы лето закончилось! Осень хочу. С дождями, с промозглыми ветрами, с насморками и ячменями на глазах. Люблю простужать деток! Люблю слушать, как они верещат, когда им укольчики делают! Красота, веселье!
— Жара… — вторила с грушевого дерева Сквозняку Кукушка, — спрятаться негде. Макушку напекло. Полечу, суну голову в озерцо, освежусь!
— Погоди, подружка! — остановил её Сквозняк. — Тихо у нас как-то, невесело! Давай придумаем что-нибудь. Скандальчик, какой устроим, драчку затеем. Носом кого-нибудь с кем-нибудь столкнём.
— Голова у меня, Сквозняк, нагрелась, — закапризничала Кукушка. — Неохота мне напрягаться, суетиться! Сколько усилий надо приложить, чтобы всех со всеми перессорить. Неохота мне…
— Спорим, Кукушечка, что я сделаю это без особых усилий. От одного моего лживого письмеца всё озеро забурлит и из берегов выйдет, — глаза у Сквозняка сверкнули в предвкушении весёлых событий.
— Ну-у-у, — Кукушка лениво потянулась, — если не очень напрягаться… Тогда давай говори, что делать!
— Напишу-ка я сейчас местной Жабе письмо, от имени Ветра Перемен, — мечтательно ухмыльнулся Сквозняк, — будто он, Ветер Перемен, выбрал оную жабу для проведения эксперимента. Хочет рожу её противную преобразить. Сначала царевной — лягушкой сделать, затем просто царевной. Царство ей на отдельном острове в океане подарить. Пусть правит!
— Почему не сразу царевной? — потопталась с ноги на ногу Кукушка, — сначала в лягушку, а только потом в царевну?
— Позаковыристей хочу! — захихикал Сквозняк. — Так повеселее будет! Поняла, дурья голова. Ну что, понесёшь на хвосте лживую новость?
— Чего не понести, понесу! — Кукушк
