Fergus Hume
THE SILENT HOUSE, THE CARAVAN CRIME

Перевод с английского Ларисы Соловьевой, Алины Таликовой
Серийное оформление и иллюстрация на обложке Екатерины Скворцовой
Оформление обложки Татьяны Гамзиной-­Бахтий

Хьюм Ф.

Безмолвный дом: сборник / Фергюс Хьюм; пер. с англ. Л. Соловьевой, А. Таликовой. — М. : Иностранка, Азбука-­Аттикус, 2025. — (Старая добрая…).

ISBN 978-5-389-30236-5

16+

В сборник включены два романа отца викторианского детектива — Фергюса Хьюма, предшественника великого Конан Дойла. В романе «Безмолвный дом» Люсиан Дензил, молодой лондонский адвокат, живет по соседству со странным домом, где, по слухам, водятся привидения. Когда там происходит загадочное убийство, заинтригованный Люсиан включается в расследование и сам оказывается в центре запутанной интриги. Как убийца попал в закрытый дом? Какова была цель убийства? И наконец, кого все-таки убили в Безмолвном доме? Полиция заходит в тупик и прекращает дело, но Люсиан, движимый любопытством и любовной страстью, не отступается и продолжает распутывать клубок загадок.

Второе произведение сборника, «Преступление в повозке», — запутанная история убийства, в которой переплетаются алчность, шантаж и любовные страсти, но в конце торжествуют верность и душевное благородство.

© Л. Я. Соловьева, перевод, 2025

© А. С. Таликова, перевод, 2025
© Издание на русском языке, оформление.
ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2025
Издательство Иностранка®

 

 

 

 

Безмолвный дом

Глава I

АРЕНДАТОР
БЕЗМОЛВНОГО ДОМА

Люсиан Дензил, адвокат без практики, изрядно отошел от обычаев своих облеченных в мантии собратьев, селившихся исключительно в пределах Темпла. По некоторым личным причинам, отчасти связанным с финансами, он обосновался в комнатах на Женева-сквер, в Пимлико [1], а с десяти до четырех ежедневно находился в гостинице «Сарджент инн», где делил контору с другом, таким же бедным начинающим адвокатом.

Такое положение вещей едва ли можно было считать завидным, но Люсиан, молодой и независимый в пределах своих трехсот фунтов в год, ничуть не огорчался. Ему недавно минуло двадцать пять, и он считал, что впереди еще вполне достаточно времени преуспеть в профессии. А пока, в ожидании исполнения желаний, ему приходилось довольствоваться малым, как и другим молодым людям в его положении. Все могло быть много хуже.

Женева-сквер напоминала тихую заводь в бурной реке городской жизни, которая шумно неслась мимо, не вторгаясь в этот уютный мирок. Длинный узкий переулок вел из грохота центральной улицы в тишину четырехугольной площади, окруженной высокими серыми зданиями, где жили владельцы меблированных комнат, городские клерки и два или три художника, представлявшие своего рода местную богему. В центре площади располагался оазис — зеленая лужайка с растущими на ней старыми вязами, расчерченная узкими дорожками желтого гравия и окруженная ржавой железной решеткой высотой в рост человека.

Окружающие здания выглядели чрезвычайно представительно — безукоризненно чистые ступени, окна с белоснежными занавесками и ухоженные цветки в горшках. Стекла в окнах сияли подобно алмазам, ручки и металлические пластины дверей отсвечивали желтым блеском, и ни сухие веточки, ни солома, ни брошенные бумажки не нарушали опрятный вид площади.

Женева-сквер являла собой образец чистоты и благопристойности. Такую тихую гавань можно было найти в любом сонном провинциальном городке, но едва ли в грязной, дымной, беспокойной столице — Лондоне.

Единственное исключение являл собой дом номер тринадцать, стоявший напротив входа на площадь. Никаких цветочных горшков. Пыльные, без блеска и занавесок, окна, облезлые ступени, ржавые облупившиеся железные перила. В трещинах влажного от зеленой слизи тротуара застряли клочки соломы и бумаг. Нищие, к ужасу местных жителей иногда забредавшие на площадь, всегда устраивались на пороге этого дома, прямо перед неприлично облезлой дверью.

И все же, несмотря на непрезентабельный вид, никто из проживавших на Женева-сквер не надеялся, что дом приведут в порядок и кому-то сдадут. Соседи говорили о нем шепотом, с дрожью в голосе, отводя взгляды. Считалось, что в тринадцатом номере водятся привидения, и он пустовал более двадцати лет. Из-за запустения, мрачного вида и окружавших его слухов Безмолвный дом стал чем-то вроде местной достопримечательности. В одной из его пустых, пыльных комнат некогда произошло убийство, и с тех пор жертва гуляла по дому — очевидцы уверяли, что видели мелькающие в окнах огоньки, иногда из дома слышались тяжкие стоны, а порой здесь появлялась маленькая старушка в шелках и туфлях на высоких каблуках. Словом, Безмолвный дом имел нехорошую репутацию.

Невозможно сказать, насколько правдивыми были эти истории, однако, несмотря на низкую арендную плату, никто не решался снять дом номер тринадцать и встретиться с призраками лицом к лицу. Легенда о привидении укоренилась и стала своеобразной традицией.

Все закончилось летом 1895 года, когда в особняке неожиданно появился жилец. Марк Бервин — немолодой джентльмен, явившийся неизвестно откуда, арендовал дом и, поселившись в нем, зажил странной, затворнической жизнью.

Из-за репутации дома сначала все были уверены, что новый арендатор не проживет там и недели. Но неделя растянулась на шесть месяцев, а мистер Бервин и не собирался уезжать. Тогда соседи забыли о привидениях и взялись за обсуждение самого жильца. За короткое время родилось несколько историй о новом соседе и его привычках.

Люсиан был много наслышан о нем от своей домовладелицы. О том, что мистер Бервин живет в Безмолвном доме в полном одиночестве, без слуг и домочадцев, ни с кем из соседей не разговаривает и не пускает никого к себе, о том, что, судя по всему, у него полно денег, о том, что его не раз видели возвращающимся домой в той или иной степени подпития и что миссис Кебби — глухая уборщица, прибирающаяся в доме, — отказывается там ночевать, потому как подозревает, что с хозяином что-то неладно.

Дензил не обращал особого внимания на подобные сплетни, пока его жизнь не оказалась самым невероятным образом переплетена с жизнью таинственного жильца. Познакомились они неожиданно и при весьма необычных обстоятельствах.

Как-то туманным ноябрьским вечером Люсиан возвращался из театра. Уже пробило одиннадцать, когда он, оставив кеб у въезда на площадь, пешком зашагал к дому.

Туман был таким густым, что даже в свете газового уличного фонаря ничего не было видно, но Люсиан надеялся, что достаточно хорошо знает дорогу. Он осторожно пробирался вперед по брусчатке, держась поближе к ограде и дрожа от холода, несмотря на то что поверх вечернего костюма набросил меховое пальто.

Он уже предвкушал пылающий камин и горячий ужин, когда где-то прямо перед ним внезапно раздался густой бас, и, что еще удивительнее, он узнал знакомые слова Шекспира.

— Быть или не быть! — декламировал бестелесный голос, — таков вопрос; что благородней духом — покоряться пращам и стрелам яростной судьбы!.. — Затем из тумана послышались громкие всхлипы.

— Боже мой! — в испуге отпрыгнув, воскликнул Люсиан. — Кто тут? Кто вы?

— Пропащая душа! — пробасил голос. — Душа, отринутая Богом! — И всхлипы возобновились с новой силой.

Кровь Дензила заледенела в жилах от этих слов невидимого существа, плачущего в тумане. Сделав пару шагов, он натолкнулся на человека, стоявшего у ограды, уткнувшись лицом в сложенные руки. Он даже не двинулся, когда Люсиан тронул его за плечо, а продолжал плакать и стонать, переполненный жалостью к себе самому.

— Эй, — продолжал молодой адвокат, встряхнув незнакомца за плечо. — Что с вами?

— Пьянство! — заикаясь, объявил незнакомец и, словно на сцене, неожиданно развернулся к Люсиану. — Вот вам наглядный пример для трезвенников, предупреждение пьяницам, непотребный раб, внушающий юнцам отвращение к пороку…

— Вы бы лучше шли домой, — резко объявил Люсиан.

— Я не могу найти свой дом. Он где-то здесь, но где?

— Вы на Женева-сквер, — сказал Дензил, надеясь привести незнакомца в чувство.

— Мне нужен дом номер тринадцать, — вздохнул тот. — Где, черт возьми, дом номер тринадцать? Где искать его в этой фата-моргане?

— Вот оно что! — воскликнул Люсиан, взяв незнакомца за руку. — Пойдемте. Я отведу вас домой, мистер Бервин.

Едва Люсиан произнес его имя, незнакомец резко отпрянул, воскликнув что-то нечленораздельное. Словно какое-то внезапное подозрение охватило его, пробудив одновременно ужас и упрямство, и он ощетинился, несмотря на подступающий к сердцу страх.

— Кто вы? — гораздо более твердым голосом спросил он. — Откуда вы знаете мое имя?

— Мистер Бервин, меня зовут Дензил. Я живу в одном из домов на этой площади. Поскольку вы упомянули номер тринадцать, я догадался, что вы не можете быть никем иным, как Марком Бервином, арендатором Безмолвного дома.

— Жилец нехорошего дома, — с явным облегчением ухмыльнулся Бервин. — Делящий кров с призраками и кое-кем еще хуже.

— Хуже призраков?

— Видениями моих собственных грехов, молодой человек. Я пожинаю плоды своей глупости. Я…

Не закончив фразу, он зашелся в кашле, жестоко сотрясшем все его тщедушное тело. Казалось, этот приступ окончательно лишил его сил, и он снова облокотился на ограду.

— И это еще не все плоды, — пробормотал он.

Люсиану стало жаль соседа. Неблагоразумно было бы оставлять его в таком беспомощном состоянии. С другой стороны, Люсиану не хотелось торчать в липком тумане в столь поздний час. Так как новый знакомый казался то ли слишком больным, то ли слишком пьяным, чтобы двигаться самостоятельно, Люсиан без всяких церемоний взял Бервина под руку. Это вызвало у несчастного новую вспышку страха.

— Зачем вы схватили меня? Куда тащите? — спросил он, сопротивляясь Люсиану.

— Я отведу вас домой. Вы простудитесь, если останетесь здесь.

— Вы не один из них? — неожиданно спросил Бервин.

— Кого вы имеете в виду?

— Тех, кто хочет моей смерти.

Дензил решил, что имеет дело с сумасшедшим, и поэтому заговорил примирительно, словно хотел втолковать что-то ребенку.

— Я ничего плохого вам не сделаю, мистер Бервин, — мягко проговорил он. — Пойдемте домой.

— Домой!.. Дом!.. Боже, да нет у меня никакого дома!

Однако Бервин все же сдвинулся с места и, ведомый своим провожатым, нетвердой походкой побрел сквозь плотный холодный туман. Люсиан прекрасно помнил, где находится дом номер тринадцать, и, держась ограды, наполовину повел, наполовину потащил своего спутника в нужную сторону. Когда они оказались у двери, Бервин открыл ее своим ключом, и Дензил сухо пожелал ему спокойной ночи.

— Советую вам сразу лечь спать, — добавил он и собрался уйти.

— Постойте! Постойте! — закричал Бервин, схватив за руку молодого человека. — Я боюсь входить один. В доме так темно и холодно! Подождите, дайте мне найти лампу!

Казалось, нервы Бервина были полностью разрушены алкоголем. Он стоял на пороге, задыхаясь и дрожа, словно побитый пес. Люсиану стало его жаль.

— Хорошо, я провожу вас, — согласился он и, чиркнув спичкой, шагнул во тьму вслед за своим соседом. В холле стоял холод, как на улице, и слабое мерцание спички скорее сгущало, чем рассеивало окружающую тьму. Дом теперь казался настоящей обителью призраков. Шаги Дензила и Бервина — пол зала не был застелен коврами — породили гулкое эхо, но как только они остановились, воцарилась мертвая тишина, которая казалась угрожающей. Мрачная репутация дома, густые тени и тишина пробудили у Люсиана настоящий приступ суеверного страха. Что же говорить про нервного, возбужденного алкоголика, который постоянно жил в этом мрачном окружении!

Бервин открыл дверь с правой стороны холла и прибавил огня в красивой масляной лампе, фитиль которой был прикручен до его возвращения. Лампа стояла на маленьком квадратном столике, покрытом белой скатертью, а рядом с ней находился поднос с изысканным холодным ужином. Молодой адвокат успел разглядеть дорогие столовые приборы и несколько блюд на выбор, из напитков — шампанское и кларет. Бервин явно вел роскошную жизнь и ни в чем себя не ограничивал.

Люсиан повернулся, чтобы взглянуть на своего спутника в свете лампы, но Бервин все время смотрел в сторону, словно уже тяготился своего гостя, желая, чтобы тот побыстрее ушел. Сообразительный Дензил понял его без слов.

— Ну, лампу мы нашли, так что я пойду, — объявил он. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — буркнул Бервин и, добавив еще один штрих к образу неучтивого грубияна, даже не подумал проводить гостя до двери.

На том и завершилась первая встреча адвоката со странным арендатором Безмолвного дома.

Глава II

ТЕНИ НА СТАВНЯХ

Домовладелица у Дензила была довольно необычная. Она имела склонность к полноте, но отличалась чрезвычайной живостью и одевалась по последней моде, в яркие цвета, и, несмотря на далеко не юный возраст, все еще не теряла надежды залучить в свои сети какого-нибудь молодого человека и приобрести статус замужней дамы.

В настоящее время мисс Джулия Грейб, сорокалетняя девица, предпринимала отчаянные, хотя и безрезультатные попытки сохранить неумолимо ускользающую молодость. Она затягивала талию, красила волосы, пудрила лицо и носила белые платья с синими поясами — наряды, скорее подобающие юным девушкам. Издали она могла сойти за двадцатилетнюю. На расстоянии вытянутой руки мисс Грейб, благодаря своим ухищрениям, выглядела лет на тридцать. Но в одиночестве, в собственной комнате, ее возраст становился очевиден. Ни одна женщина не дерзала еще вступить в столь решительную борьбу со временем, как мисс Грейб.

Впрочем, несмотря на эту свою легкомысленность, в остальном, в повседневной жизни, это была приветливая добросердечная женщина, энергичная и крайне разговорчивая. В этом никто из живущих на Женева-сквер не мог с ней сравниться. Она родилась в том самом доме, где жила и по сей день, и с самого детства помогала матери разбираться с непрерывным потоком квартирантов, поскольку отец скончался прежде ее рождения. Квартиранты приезжали и уезжали, женились и умирали. Но ни один из привлекательных молодых людей так и не отвел мисс Грейб к алтарю, и к тому времени, когда мать умерла, Джулия почти отчаялась выйти замуж. Однако она продолжала держать квартирантов и не оставляла попытки завоевать сердце какого-нибудь холостяка, который окажется не слишком стойким к ее чарам.

До последнего времени все ее усилия имели скорее меркантильный характер, но, когда на сцене появился Люсиан Дензил, бедняжка и в самом деле влюбилась. Как ни странно, в отличие от предыдущих попыток, на сей раз она ни секунды не надеялась, что Люсиан когда-нибудь на ней женится. Он стал для нее полубогом, ее идеалом мужчины, которому она втайне поклонялась и воскуряла фимиам.

Дензил занимал спальню и гостиную — две милые комнаты с окнами на Женева-сквер. Мисс Грейб сама ухаживала за своим постояльцем, лично готовила ему завтрак и чувствовала себя счастливой, если Люсиан уделял ей несколько мгновений своего внимания, перед тем как углубиться в утреннюю газету. В такие дни мисс Грейб удалялась к себе в гостиную в радостном томлении, а потом целый день предавалась несбыточным, как и сама прекрасно понимала, мечтам. Ее романтические фантазии далеко превосходили все то, что она читала в своих любимых дешевых романах, но, в отличие от них, выдуманные ею истории никогда не завершались браком. Бедная, глупенькая, несчастная мисс Грейб! Она могла бы стать хорошей женой и любящей матерью, но по жестокой иронии рока ей было не суждено ни того, ни другого, и комедия ее охоты на женихов постепенно превращалась в трагедию «синего чулка». Это была одна из тайных мучениц нашего мира, достойная скорее сострадания, чем насмешек.

На следующее утро после странной встречи с Бервином, когда мисс Грейб подала молодому адвокату завтрак, между ними произошел странный разговор. Налив молодому человеку чая, вручив ему почту и убедившись, что завтрак понравился, мисс Грейб чуть замешкалась в комнате в надежде, что Люсиан обратит на нее внимание. И в этот раз ее надежды оправдались, потому что тот хотел разузнать побольше о странном человеке, которому помог прошлой ночью, и не сомневался, что никто не расскажет ему подробнее о мистере Бервине, чем бойкая домовладелица, которой известны все местные сплетни. При первом же его слове мисс Грейб метнулась обратно к столу, подобно голубице, бросающейся к своему гнезду.

— Вы знаете что-нибудь про дом номер тринадцать? — поинтересовался Люсиан, размешивая чай.

— Знаю ли я что-нибудь про дом номер тринадцать? — в изумлении повторила мисс Грейб. — Конечно, знаю, мистер Дензил! Нет ничего, чего бы я не знала о том доме. Призраки, вампиры и духи обитают в его стенах.

— То есть мистер Бервин — призрак?

— Нет, конечно. Но он темный, таинственный тип, этот мистер Бервин, и я готова сказать ему это прямо в лицо.

— И в чем это выражается? — продолжал расспросы Дензил.

— Ну как же, — озадаченно протянула мисс Грейб, явно озадаченная вопросом. — Никто ничего не может о нем узнать. Кругом загадки, какие-то таинственные дела. Это не по-джентльменски, так скрытничать, скажу я вам.

— Не вижу причин, почему пожилой джентльмен, ведущий уединенный образ жизни, должен рассказывать о своих делах всем соседям, — сухо заметил Люсиан.

— Тот, кому нечего скрывать, не будет таиться, — едко парировала мисс Грейб. — А мистер Бервин ведет такой образ жизни, что любой может заподозрить в нем фальшивомонетчика, вора или даже убийцу!

— И есть какие-нибудь основания для таких подозрений?

И вновь вопрос постояльца озадачил домовладелицу, поскольку она не имела никаких разумных оснований для своих диких утверждений. Однако она попыталась настоять на своем.

— Мистер Бервин живет в доме с привидениями, совсем один, — значительным тоном объявила она.

— Почему бы и нет? Любой человек вправе быть мизантропом, если пожелает.

— Только не в нашем респектабельном квартале, — покачав головой, ответила мисс Грейб. — Во всем доме только две жилые комнаты, а в остальных пыль и хозяйничают привидения. К тому же у мистера Бервина нет слуги, а миссис Кебби, которая у него прибирает, говорит, что он ужасно пьет. Еду ему приносят из гостиницы «Нельсон», прямо за углом, и ужинает он в одиночестве. Мистер Бервин не получает писем, не читает газет. Шляется где-то целый день и появляется только ночью, как сова. Если он не преступник, то почему ведет такой образ жизни, а, мистер Дензил?

— Может, он просто не любит людей и предпочитает замкнутый образ жизни.

Мисс Грейб еще раз покачала головой.

— Может, он и не любит людей, но гости-то к нему ходят, — настаивала она на своем. — Только все они прячутся от посторонних глаз.

— Что вы имеете в виду? — удивился Люсиан.

— Никто не видел, как они приходят и уходят.

— Что вы имеете в виду, мисс Грейб? — настойчиво повторил Люсиан.

— Никто из них не входил и не выходил через парадную дверь, — нахмурившись, продолжала женщина. — На нашу площадь только один вход, и Блайндерс, полицейский, часто там дежурит. Пару раз он встречал возле дома мистера Бервина, когда уже темнело. Всякий раз они обменивались приветствиями, и мистер Бервин всегда был один!

— Хорошо, хорошо. Но что из того? — нетерпеливо поинтересовался Люсиан.

— А то, мистер Дензил, что Блайндерс после встречи с Бервином с площади не уходил, но видел две или три тени на ставнях гостиной. А теперь скажите: если мистер Бервин пришел на площадь один, то как попали в дом его гости? — мисс Грейб почти выкрикнула свой последний аргумент.

— Вошли через заднюю дверь? — высказал предположение Люсиан.

Мисс Грейб снова покачала головой.

— Я знаю заднюю стену дома номер тринадцать как свои пять пальцев, — заявила она. — Там есть двор и забор, но входа нет. Войти можно только через парадную дверь или через лестницу в подвал, которая находится в нескольких ярдах от двери. Так что никто не может пройти в дом так, чтобы Блайндерс этого не заметил, — торжествующе закончила мисс Грейб. — Только эти посетители там не ходят.

— Может, они прошли через площадь, когда Блайндерс еще не заступил на дежурство?

— Нет, — отрезала мисс Грейб, готовая к этому возражению. — Я тоже подумала об этом и решила проверить. Дважды спрашивала у полицейских, дежуривших днем, но и они сказали, что в дом номер тринадцать никто не заходил.

— Выходит, мистер Бервин живет в доме не один, — проговорил озадаченный Люсиан.

— Прошу прощения, мистер Дензил, но это не так, — не унималась женщина. — Миссис Кебби обошла весь дом. Там не было ни души. Нет, мистер Дензил, воля ваша, а только что-то с этим мистером Бервином не так, да и вообще, не думаю, что это его настоящее имя.

— Почему, мисс Грейб?

— Потому что не думаю, — с чисто женской логикой ответила она. — Но, мистер Дензил, умоляю, не пытайтесь разгадать эту тайну, иначе вы можете столкнуться с чем-нибудь ужасным.

— Например?..

— Даже не знаю, — воскликнула мисс Грейб и, вскинув голову, зашагала к двери. — Не в моих обычаях рассказывать всякие домыслы. И я — последний человек в мире, который полезет в чужие дела, которые меня не касаются.

Закончив беседу подобным образом, она вышла, строго поджав губы.

Причиной последних слов мисс Грейб и ее поспешного отступления было то, что она не могла выдвинуть никакого реального обвинения против соседа. Именно поэтому она намекала, что он виновен во всех земных грехах, но лишь самым неопределенным образом.

Люсиан отмел в сторону все эти обвинения как порождение живого воображения мисс Грейб. Но даже если придерживаться голых фактов, было что-то странное и в мистере Бервине, и в его образе жизни. Его жалость к себе и самоосуждение, намеки на то, что кто-то желает ему зла, странные тени на ставнях — все это не на шутку раззадорило любопытство Дензила. К тому же молодой адвокат не мог не признать, что ему было бы спокойнее, если бы странному поведению Бервина нашлось бы какое-то разумное объяснение.

Однако он отлично понимал, что не имеет права совать нос в дела соседа, и постарался выкинуть из головы все, что связано с жильцом дома номер тринадцать. Но сделать это оказалось не так просто, как он ожидал.

Всю следующую неделю Люсиан решительно пытался изгнать мысли о соседе из головы и отказывался от дальнейших обсуждений его поведения с мисс Грейб. А женщина, сгорая от любопытства, стала собирать все сплетни про мистера Бервина и, поскольку ее жилец больше не проявлял к ним интереса, обсуждать их с соседями. В результате этих разговоров все обитатели домов, выходивших на Женева-сквер, стали то и дело бросать косые взгляды на дом номер тринадцать, словно ожидая какой-то катастрофы, хотя никто не мог сказать, что должно случиться.

Это неопределенное чувство надвигающейся беды передалось и Люсиану, подстегнув его любопытство настолько, что он, презирая сам себя, два вечера подряд прогуливался по площади в надежде встретиться с Бервином, но оба раза безрезультатно.

На третий вечер Люсиану повезло чуть больше. До позднего вечера он просидел над сводами законов и отправился на прогулку — просто чтобы пройтись перед сном. Ночь выдалась холодной, шел снег, и редкие снежинки кружили в воздухе. Так что Люсиан оделся потеплее, раскурил трубку и вышел на улицу, собираясь два-три раза обойти площадь. Ночь была ясная и морозная, в небе сверкали звезды, искрилась зимняя луна. Тонкий слой снега лег на тротуар, а деревья раскрасил белый иней.

Проходя мимо дома Бервина, адвокат заметил, что в гостиной горит свет, а закрытые ставни превратили окно в ширму театра теней. Пока адвокат разглядывал окна, на них легли тени мужчины и женщины. Очевидно, они, сами того не замечая, очутились между лампой и окном, так что сторонний наблюдатель мог с легкостью следить за теневой пантомимой того, что происходит в доме. Остановившись, Люсиан уставился на окно.

Двое в гостиной определенно о чем-то спорили, потому как энергично кивали, а руки их находились в постоянном движении. Они то отступали, то снова возвращались на «сцену», продолжая яростно размахивать руками. Неожиданно мужчина сдавил горло женщины и принялся трясти ее, словно тростинку. Сцепившиеся фигуры выпали из круга света, и Люсиан услышал сдавленный крик.

Времени на размышления не оставалось. Адвокат рванулся к двери дома номер тринадцать и позвонил. Но прежде чем стих звонок, свет в комнате потух, и Люсиан больше ничего не видел. Снова и снова звонил он в дверь, но ему так никто и не открыл, так что в конце концов он оставил звонок в покое и отправился на поиски Блайндерса или какого другого полицейского, чтобы рассказать ему о том, что видел. Но у выхода с Женева-сквер он столкнулся с человеком, которого сразу же узнал, несмотря на тусклый лунный свет.

К удивлению адвоката, это был… Марк Бервин.

Глава III

НЕУДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНОЕ ОБЪЯСНЕНИЕ

— Мистер Бервин! — воскликнул Люсиан, узнав человека. — Это вы?

— А кто еще, по-вашему, это должен быть? — ответил Бервин, подаваясь вперед, чтобы разглядеть, кто его окликнул. — Кто еще это мог быть, мистер Дензил?

— Но я думал… я думал… — пробормотал адвокат, не в силах скрыть удивление. — То есть я предполагал, что вы у себя дома.

— Как видите, ваши предположения неверны. Я только иду домой.

— Тогда кто у вас дома?

Бервин пожал плечами.

— Нет там никого, насколько я знаю.

— Ошибаетесь. У вас в гостиной горел свет, и я видел тени ссорившихся мужчины и женщины.

— Люди в моем доме! — удивился Бервин, крепко сжав руку Люсиана. — Невозможно!

— Уверяю вас, все именно так!

— Ну, тогда поищем их, — объявил Бервин дрожащим голосом.

— Но они уже, наверное, ушли!

— Ушли?

— Да, — быстро подтвердил Дензил. — Я звонил в дверь, поскольку мне показалось, что ссора закончилась фатально. А потом свет погас, и так как никто не подошел к двери, думаю, мужчина и женщина сбежали.

Минуту или две Бервин молчал, но потом отпустил руку Люсиана и отступил.

— Вы наверняка ошиблись, мистер Дензил, — пробормотал он изменившимся голосом. — Не может быть никого в моем доме. Уходя, я запер дверь, и меня не было по крайней мере два часа.

— Тогда я, вероятно, сошел с ума или грезил наяву, — с горячностью парировал Люсиан.

— Мы можем легко выяснить, что именно с вами произошло. Пойдемте со мной и вместе осмотрим дом.

— Простите, — продолжал Дензил, отодвигая руку собеседника. — Это не мое дело. Но я должен предупредить вас, мистер Бервин: другие более любопытны, чем я. Несколько раз в доме во время вашего отсутствия кого-то видели. Кроме того, вы ведете скрытный и странный образ жизни, и это не нравится соседям. Если вы продолжите вести себя в том же духе, пойдут сплетни, и рано или поздно разразится скандал, а потом появится полиция.

— Полиция! — повторил старик, теперь явно встревоженный, задрожавшим от волнения голосом. — Нет! Нет! Так не годится! Мой дом — моя крепость! Полиция не осмелится ворваться ко мне. Я — мирный и очень несчастный человек и хочу жить спокойно. Все эти слухи о каких-то людях в моем доме — вздор!

— Все же вы, кажется, испугались, когда я рассказал о тенях, — многозначительно заметил Люсиан.

— Кто испугался? Я ничего не боюсь!

— Даже тех, кто вас преследует?.. — спросил Дензил, вспоминая разговор во время предыдущей встречи.

Бервин вскрикнул в ужасе и отпрянул, словно собирался защититься от невидимого противника.

— Что… что вы знаете об… об этом? — выдавил он.

— Только то, о чем вы намекнули, когда мы встречались в прошлый раз.

— Да, да! Я был сам не свой тем вечером. Перепил, вот вино и сыграло со мной злую шутку.

— Однако на пьяный бред это было ничуть не похоже, — сухо ответил Люсиан. — Вы и тогда разволновались точно так же, как сейчас.

— Я так несчастен, — захныкал Бервин, весь дрожа.

— С вашего позволения, я вас оставлю, — церемонно объявил Люсиан. — Кажется, мы могли бы до полуночи беседовать на этом холоде, но, думаю, нам больше не о чем говорить.

— Секундочку, — воскликнул Бервин. — Вы любезно предупредили меня о слухах, которые порождает мой уединенный образ жизни. Прошу, окажите мне еще одну любезность: проводите меня, и мы осмотрим дом от чердака до подвала. Вы сами убедитесь, что нет никаких оснований для скандала и что некому было отбрасывать тени, которые вам померещились на ставнях.

— Но это не могли быть призраки, — возразил Люсиан. — Никогда не слышал, чтобы призраки отбрасывали тени.

— Хорошо, пойдемте со мной, и вы убедитесь, что дом пуст.

Несмотря на теплоту, с которой было сделано приглашение, Люсиан засомневался, стоит ли принимать его. Исследовать полупустой особняк с незнакомцем, человеком с нехорошей репутацией, да еще в полночь захочется не всякому, даже не робкого десятка. Однако у Люсиана хватало смелости и тем более любопытства, и предложение пробудило в нем столь свойственную юности жажду приключений. Кроме того, ему не терпелось выяснить, откуда же взялись тени, и узнать, почему Бервин живет в таком мрачном и таинственном особняке. Добавьте к этому удачу неожиданной встречи, которую он искал, и вы поймете, что Дензил все же принял странное приглашение соседа.

Полностью отдавшись во власть приключения, он храбро направился к дому номер тринадцать, надеясь, что его наблюдательность поможет ему разгадать тайну теней.

Как в прошлый раз, Бервин провел своего гостя в гостиную, и здесь, как и в прошлый раз, хозяина ждал изысканный ужин. Бервин подкрутил фитиль лампы, чтобы она горела поярче, и обвел рукой роскошно обставленную комнату, указывая на место между столом и окном.

— Фигуры, чьи тени вы видели, вероятно, боролись здесь, — начал он. — Они должны были находиться между лампой и ставнями, чтобы изобразить всю эту пантомиму. Но я бы хотел, чтобы вы, господин Дензил, убедились, что мебель вся на месте, а ведь если бы тут кто-нибудь боролся, как вы говорите, тут бы был настоящий кавардак. К тому же шторы задернуты, и никакого света снаружи видно не будет.

— Шторы, без сомнения, задернули после того, как я позвонил, — пробормотал Люсиан, разглядывая тяжелые складки темно-красного бархата, закрывающие окно.

— Шторы задернул я сам, прежде чем выйти из дома, — парировал Бервин, снимая пальто.

Люсиан ничего не сказал, только с сомнением покачал головой. Бервин явно пытался уверить его, что он обманулся, но Дензил был не таким уж простаком, чтобы дать себя убедить. Объяснения Бервина и его оправдания только укрепили уверенность молодого человека в том, что в жизни обитателя дома номер тринадцать сокрыта какая-то тайна, которую тот не хочет раскрывать. До этого момента Люсиан скорее слушал, чем смотрел на Бервина, но теперь в ярком свете лампы он смог хорошенько рассмотреть и его самого, и его жилище.

Тощий, среднего роста, с чисто выбритым лицом, впалыми щеками и черными, глубоко посаженными глазами, Бервин выглядел чахоточным, на что указывали лихорадочный румянец и впалая грудь. Пока Люсиан рассматривал его, Бервин закашлялся, а когда отнял платок от губ, молодой адвокат заметил кровь на белой ткани.

Он был в смокинге и выглядел чрезвычайно элегантно, несмотря на свой усталый изможденный вид. И еще Дензил увидел две специфические приметы, которые раньше не замечал: шрам, змеящийся по правой щеке от губы почти до самого уха, и отсутствие мизинца на левой руке, отрезанного у первой фаланги. Пока Дензил рассматривал соседа, у того случился еще один сильный приступ кашля.

— Кажется, вы сильно больны, — заметил Люсиан, которому стало жаль несчастного.

— Скоро сдохну от чахотки… Одного легкого у меня уже нет, — задыхаясь, проговорил Бервин. — Чем скорее, тем лучше.

— С таким здоровьем, как у вас, настоящее безумие жить в этом климате. Вам нужно уехать из Англии.

— Без сомнения, — согласился Бервин, наливая себе в бокал кларет. — Но я не могу никуда уехать. Даже из этого дома не могу выехать. — А потом, удовлетворенно оглядевшись, добавил: — Хотя грех жаловаться на неудобство.

Тут Люсиан не мог не согласиться. Комната и в самом деле была роскошно обставлена. Преобладающим оттенком был темно-красный; ковер, стены, драпировка и мебель — все было в одной цветовой гамме. Глубокие кресла с мягкими подушками. Стены украшало несколько картин известных современных художников. Имелись тут и небольшие книжные шкафы, заполненные тщательно подобранными книгами, а на маленьком бамбуковом столике возле камина лежали журналы и газеты.

Дубовую каминную доску, вытянувшуюся почти до потолка, украшали зеркала, а на многочисленных полочках стояли дорогие старинные фарфоровые чашки, блюдца и вазы. Были в гостиной и позолоченные часы, и красивый буфет, и аккуратный курительный столик, на котором стояла хрустальная подставка под графины и коробка сигар. В целом гостиная выглядела обставленной со вкусом и с душой. Люсиан понимал, что тот, кто сумел так обставить свое жилище, должен быть достаточно богат и уметь наслаждаться своим богатством.

— Смотрю, у вас тут есть все, что можно пожелать, — протянул молодой адвокат, взглянув на стол, где серебряные приборы и хрусталь сияли в ярком свете лампы, подобно драгоценным камням. — Только вот никак не пойму: почему вы так роскошно обставили одну комнату, а все остальные оставили пустыми?

— Моя спальня и ванная вон там, — Бервин указал на большие двери, драпированные бархатными занавесками. — Они обставлены так же, как гостиная. А откуда вы знаете, что остальные комнаты в доме пустые?

— Все об этом здесь говорят. Контраст вашей бедности и богатства — еще один повод для слухов.

— Но ведь никто никогда не бывал у меня, кроме вас, мистер Дензил.

— Нет, я никому ничего не рассказывал. В тот вечер вы выставили меня так быстро, что я толком и осмотреться-то не успел. Кроме того, я не привык распространяться о том, что меня не касается.

— Прошу прощения, — тихим голосом отозвался Бервин. — Я не хотел вас оскорбить. Скорее всего, всему виной длинный язык миссис Кебби?

— Думаю, вероятнее всего.

— О, горластая Иезавель! — воскликнул Бервин. — Я уволю ее!

— Вы что, шотландец? — неожиданно спросил Дензил.

— Почему вы так думаете? — требовательно спросил Бервин.

— Так обычно говорят шотландцы.

— Смею заверить, это выражение так же широко распространено и в Америке, — парировал он. — Я мог бы с равной вероятностью быть и шотландцем, и янки, но… моя национальность — это мое личное дело.

— А у меня нет никакого желания совать нос в ваши дела, — ответил Дензил, вставая со стула, на краешек которого присел несколько секунд до того. — И должен вам напомнить, что я нахожусь тут по вашему приглашению.

— Не обижайтесь, я вспылил, — нервно сказал Бервин. — Мне нравится ваше общество, хотя я могу показаться вам довольно бесцеремонным. Вы должны обойти со мной весь дом.

— Не вижу в этом никакого смысла.

— Надеюсь, это развеет ваши подозрения относительно теней на ставнях.

— Я вполне доверяю своему зрению, — сухо объявил Люсиан. — Уверен, что до того, как я вас встретил, в этой комнате находились мужчина и женщина.

— Хорошо, пойдемте со мной. Я докажу, что вы ошибаетесь, — сказал Бервин и зажег маленькую переносную лампу.

Глава IV

ОТКРЫТИЕ МИССИС КЕББИ

Бервин с удивительным упорством настаивал, чтобы Люсиан осмотрел Безмолвный дом. Казалось, ему было крайне важно убедить Дензила в беспочвенности его подозрений о том, что кто-то скрывается в особняке.

Он провел Люсиана через весь дом, от чердака до подвала, по всем комнатам, и заставил заглянуть во все темные углы. Он показал своему гостю даже пустующую кухню и дверь, ведущую на задний двор, которая была закрыта, и не просто закрыта, а заперта на ржавый засов, который, судя по виду, не открывали много лет. Бервин заставил молодого человека выглянуть из окна во двор, огороженный высоким черным забором.

Осмотр дома закончился, и Люсиан убедился, что в доме нет ни единой живой души, кроме него самого и хозяина. Потом Бервин отвел замерзшего гостя назад в теплую гостиную и налил стакан вина.

— Вот, мистер Дензил, подойдите поближе к огню и выпейте, — добродушным тоном предложил он. — Вы, должно быть, промерзли до костей после нашей арктической экспедиции.

Люсиан охотно последовал обоим советам и, пригубив вино — прекрасный кларет, — встал у камина, в то время как Бервин кашлял и дрожал, жалуясь про себя на холодную погоду. Когда Люсиан уже собрался уходить, Бервин снова обратился к нему:

— Ну как, сэр, теперь-то вы убедились, что борющиеся тени на ставнях — плод вашего разгоряченного воображения?

— Нет, — упрямо возразил Дензил. — Нет, я все равно не уверен.

— Но вы же видели, что в доме никого нет!

— Мистер Бервин, вы предложили мне загадку, которую я не могу пока разгадать, как бы того ни хотел, — собравшись с мыслями, возразил Люсиан. — Я не в силах объяснить, что видел сегодня вечером. Одно могу сказать наверняка: когда вы отсутствовали, кто-то был у вас дома. Каким образом это затрагивает вас и по какой причине вы это отрицаете — не спрашиваю. Храните при себе свои тайны, дело ваше. В общем, спокойной ночи. — И Люсиан направился к двери.

Бервин, который держал в руке большой бокал темного портвейна, осушил его одним глотком. От крепкого вина его бледное лицо покраснело, запавшие глаза засверкали, а и без того звучный голос стал еще громче и ниже.

— По крайней мере, вы сможете сказать моим добрым соседям, что я — человек мирный и все, чего хочу, — чтобы меня оставили в покое, — быстро проговорил он.

— Нет, сэр. Меня это не касается. Вы для меня незнакомец, а что до нашего знакомства, то оно было слишком поверхностным, чтобы я мог позволить себе обсуждать ваши дела. — И, пожав плечами, Люсиан добавил: — Кроме того, они меня совершенно не интересуют.

— И все же однажды они могут заинтересовать власти трех королевств, — тихо пробормотал Бервин.

— О, если в этом есть опасность для общества, — ответил Дензил, решив, что странный сосед имеет в виду какой-то заговор, — то я…

— Нет, тут опасность грозит только мне, — перебил его Бервин. — Меня преследуют, и я скрываюсь здесь от тех, кто желает мне зла. Впрочем, как видите, мне недолго осталось, — вскричал он, ударив кулаком в свою узкую грудь. — Но те, кто желает мне смерти, считают, что я умираю недостаточно быстро.

— Кто они? — воскликнул Люсиан, несколько ошарашенный этим откровением.

— Люди, не имеющие к вам никакого отношения, — угрюмо ответил хозяин.

— Что ж, пусть так. На этом позвольте пожелать вам доброй ночи, мистер Бервин.

— Бервин! Бервин! Ха! Ха! Бервин — хорошее имя, но не для меня. Есть ли на свете человек более несчастный, чем я? Фальшивое имя, фальшивый друг, в бесчестье, в изгнании. Будьте все прокляты! Ступайте. Ступайте, мистер Дензил, и оставьте меня умирать здесь, как крыса в норе!

— Вы больны, — объявил Люсиан, пораженный столь яростной отповедью. — Может, стоит послать за доктором, чтобы он осмотрел вас?

— Никого не надо, — воскликнул Бервин, сделав это с видимым усилием. — Уходите и оставьте меня. «Ты можешь исцелить болящий разум». Ступайте! Ступайте!

— Еще раз спокойной ночи, — объявил Дензил, поняв, что больше ему тут нечего делать. — Надеюсь, утром вам станет лучше.

Бервин покачал головой и проводил Дензила до порога дома, не сказав больше ни слова.

Когда тяжелая дверь закрылась за спиной Люсиана, молодой адвокат сделал несколько шагов, спустившись с крыльца, и, остановившись, повернулся, задумчиво посмотрел на мрачный особняк, который снял таинственный постоялец. Он не знал, что и подумать, ни о словах Бервина — как тот себя называл, — ни о его безумном поведении, но, шагая к своему дому, уверился, что это всего лишь несчастный пьяница, страдающий от кошмаров, порожденных возлияниями. Эпизод же с тенями на занавеске он даже не пытался объяснить по той простой причине, что никакого правдоподобного объяснения в голову не приходило.

«Зачем мне ломать голову над этой загадкой? — размышлял Люсиан, ложась спать. — Мистер Бервин и его тайны… Мне-то какое дело до всего этого? Ха! Я заразился вульгарным любопытством от соседей. Впредь не стану ни думать об этом сумасшедшем пьянице, ни говорить с ним». Приняв такое решение, он попытался выбросить из головы все мысли о странном знакомом. В данных обстоятельствах это было самое мудрое решение.

Однако вскоре произошли события, которые вынудили Дензила изменить свое отношение к таинственному обитателю дома номер тринадцать. Судьба решила по-своему, и ее марионетки не в силах ничего изменить. И Люсиан оказался одной из таких марионеток и должен был сыграть важную роль в предстоящей драме.

Миссис Маргарет Кебби, следившая за порядком в доме Бервина, глухая старуха, постоянно страдала от жажды, которую могло утолить только спиртное, и промышляла воровством. У нее не было ни друзей, ни родных, ни даже знакомых. Однако благодаря своей скупости она скопила немало ненужных ей денег, а жила в крошечной убогой квартире в трущобах, откуда ежедневно направлялась туда, где было можно немного заработать и побольше украсть.

Обычно часов в девять она приносила хозяину завтрак из гостиницы «Нельсон», рядом с Женева-сквер, и, пока Бервин, по своему обычаю, завтракал в постели, убирала и наводила порядок в гостиной. Потом Бервин одевался и отправлялся на прогулку, несмотря на заверения миссис Кебби о том, что он выходит из дома только поздно вечером, как сова. Пока его не было, она прибирала в спальне, а потом шла по своим делам — убирать еще в нескольких домах — и возвращалась только в середине дня, а потом еще раз поздно вечером, чтобы накрыть для Бервина обед или ужин, которые тоже присылали из гостиницы.

За эти услуги Бервин хорошо ей платил, и единственным его условием было то, чтобы она держала язык за зубами относительно дел самого Бервина. Так миссис Кебби и делала, пока обильные возлияния джина не развязывали ей язык, и тогда она начинала болтать обо всем подряд с другими слугами на площади. Именно ее болтовне Бервин и обязан был своей плохой репутацией.

Известная всем обитателям Женева-сквер миссис Кебби, прихрамывая, ходила с кухни на кухню, сплетничая о делах тех, кто жил на площади, а когда говорить было не о чем, давала волю своему воображению. Еще она любила гадать, подолгу разглядывая чайную гущу и перетасовывая карты, и не брезговала помогать девицам-служанкам в их маленьких любовных интригах.

Короче говоря, миссис Кебби была настоящей старой ведьмой, которую столетие назад не задумываясь отправили бы на костер. Никого хуже мистер Бервин и найти не мог. Если бы он знал о ее времяпрепровождении и привычке к пустословию, она бы и часа не прослужила у него. Однако миссис Кебби была достаточно хитра, чтобы ловко избегать подобной опасности. Она вбила себе в голову, что ее хозяин, как она сама говорила, «содеял» нечто такое, за что его теперь разыскивает полиция, и постоянно пыталась разгадать причину его замкнутого образа жизни — то ли для того, чтобы выдать властям, то ли желая шантажировать его. Но пока ее попытки не увенчались успехом.

Считая миссис Кебби безобидной тихой старушкой, Бервин, несмотря на свою подозрительность, доверил ей ключи от дома, чтобы та могла приходить утром и приступать к работе, не беспокоя хозяина. Дверь гостиной Бервин обычно не запирал, чего нельзя сказать о двери спальни. Он всякий раз должен был подняться, чтобы впустить экономку в спальню и позволить ей накрыть столик для завтрака.

Так происходило изо дня в день, и все шло как по маслу. Миссис Кебби слышала рассказы о тенях на ставнях таинственного дома, а посему не раз рыскала по дому, надеясь что-то разузнать о существах из плоти и крови, которые их отбрасывали. Но в этих поисках, цель которых была подзаработать, она всякий раз терпела неудачу. За шесть месяцев, в течение которых мистер Бервин арендовал дом номер тринадцать, она не видела в доме ни единой живой души, кроме самого хозяина. И никаких свидетельств того, что его кто-то посещает в ее отсутствие. Обитатель дома тринадцать оставался для нее такой же загадкой, как и для остальных, проживающих на Женева-сквер, несмотря на то что у нее было гораздо больше возможностей докопаться до истины.

В сочельник старуха, как обычно, принесла Бервину холодный ужин. Для этого ей пришлось несколько раз ходить из дома в гостиницу и обратно. Наконец она накрыла стол, разожгла камин и, перед тем как уйти, спросила Бервина, нужно ли ему еще что-нибудь.

— Нет. Думаю, ничего не нужно, — ответил тот. В этот вечер он выглядел совершенно больным. — Принесите мне утром завтрак.

— В девять?

— В обычное время, — нетерпеливо ответил Бервин. — Ладно, ступайте!

Миссис Кебби обвела гостиную взглядом, чтобы убедиться, что все в порядке, а потом зашаркала прочь, двигаясь настолько быстро, насколько позволял ревматизм. Когда она выходила из дома, часы на церковной колокольне пробили восемь. Звеня монетами — только что полученной платой, — она поспешила с площади, направляясь за рождественскими покупками. На улице, выходящей с площади, стоял Блайндерс — плотный краснолицый полицейский, который хорошо знал старуху.

— Как джентльмен из номера тринадцать, миссис Кебби, дома? — поинтересовался страж порядка громким голосом, каким обычно разговаривают с глухими.

— Где ж ему быть, — нелюбезно проворчала Кебби. — Устроился у камина, словно сам царь Соломон. А вам что за дело?

— Я видел его с час назад, и мне он показался больным, — объяснил Блайндерс.

— Да уж, в гроб краше кладут. Но что из того? Мы все там окажемся в один прекрасный день. Доживет ли он до утра? Но меня-то это не волнует. Со мной он расплатился до сегодняшнего вечера. А мне пора и отдохнуть.

— Только не напивайтесь, а то придется запереть вас в участке.

— Да ну! — фыркнула старая ведьма. — Разве сочельник не для того, чтобы народ гулял и веселился? А вы-то чего так рано на посту?

— Товарищ заболел, подменяю, придется всю ночь дежурить. Вот такое у меня Рождество.

— Ну, что ж. Пусть каждый празднует так, как ему нравится, — пробормотала Кебби, направляясь в ближайший трактир.

Там она и начала праздновать, потом сходила за покупками, попраздновала еще немного и, наконец, отправилась в несчастную каморку, которую называла своим домом. Там миссис Кебби, при помощи воды и джина, продолжала праздновать, пока ее не сморил сон.

На следующий день она проснулась в настолько скверном настроении, что ей пришлось опрокинуть стаканчик, чтобы найти силы и, встав, заняться делами.

Было почти девять, когда она добралась до гостиницы «Нельсон», где ее ждал закрытый поднос с завтраком мистера Бервина, а оттуда почти бегом направилась на Женева-сквер, опасаясь упреков. Оказавшись в доме, миссис Кебби взяла поднос обеими руками и открыла дверь в гостиную, толкнув ее ногой. А потом, от вида представшей перед ней картины, пронзительно завопила и выронила поднос с завтраком.

В гостиной царил кавардак, стол был опрокинут, а среди битого стекла и фарфора, раскинув руки, лежал мертвый Марк Бервин — ему нанесли удар прямо в сердце.

Глава V

ГОРОДСКИЕ СЛУХИ

В наше время политические, общественные и криминальные новости сменяют друг друга с такой скоростью, что то, что раньше занимало бы умы дней девять, теперь забывают через девять минут. Однако иногда происходит нечто столь неожиданное или таинственное, что привлекает всеобщее внимание надолго, вызывает всевозможные обсуждения и пересуды. К таким событиям можно отнести и преступление на Женева-сквер, ибо, когда выяснились его обстоятельства, и личность неведомого преступника, и повод для столь бессмысленного убийства возбудили всеобщее любопытство.

Кроме того, всеобщее удивление публики породило заявление Люсиана Дензила, который сообщил следствию, что Бервин — не настоящее имя жертвы. Так что власти столкнулись с тройной проблемой. Сначала требовалось установить настоящее имя убитого, потом узнать, кто убил его, и, наконец, выяснить причину, по которой был убит очевидно совершенно безобидный, да к тому же смертельно больной человек.

Однако оказалось, что не так-то легко пролить свет на эти три тайны, и скудные улики, собранные полицией, не помогли разгадать ни одну из загадок, по крайней мере, до коронерского расследования. Когда присяжные вынесли вердикт, что несчастный убит неизвестным или неизвестными и более ничего, эти двенадцать добрых граждан изложили все, что правосудию удалось узнать в ходе тщетных поисков. Так называемый Бервин был мертв, его убийца растаял, как утренний туман, а Безмолвный дом добавил еще одну легенду к своей уже без того нехорошей репутации. Если раньше это был просто дом с привидениями, то теперь в нем пролилась кровь.

Бервина убили ударом в сердце длинным тонким остроконечным предметом, который убийца унес с собой. Или унесла? Пол убийцы тоже оставался загадкой. Миссис Кебби клялась, что оставила несчастного у камина в восемь часов вечера в сочельник и он был жив, хотя и не вполне здоров. Когда же она вернулась рождественским утром, вскоре после девяти, то нашла уже успевший остыть труп. Врача вызвали одновременно с полицией, и доктор, осмотрев тело, объявил, что ко времени его прихода мистер Бервин был мертв по крайней мере десять часов, то есть его убили накануне между одиннадцатью и двенадцатью часами вечера.

Немедленно стали искать убийцу, но не нашли никаких следов. Не удалось даже понять, как тот оказался в доме. Двери, как парадная, так и выходящая на задний двор, были заперты, окна зарешечены, так что не было способа, каким убийца мог бы незаметно сбежать из дома.

Блайндерс — полицейский, в тот вечер дежуривший на площади, — показал, что не отлучался с поста всю ночь. Мимо него прошли многие из жильцов и владельцев зданий, расположенных на площади. Они возвращались с рождественскими покупками, и среди них не было ни одного незнакомца. Полицейский знал всех, даже посыльных, которые разносили пакеты с рождественскими товарами, и поговорил почти со всеми прохожими. Он готов был поклясться, что ни один незнакомец не заходил на Женева-сквер и не выходил оттуда.

Также полицейский уверял, что, когда поток людей иссяк, он прошелся по площади, оглядел окна всех домов, в том числе и окна дома номер тринадцать, попробовал каждую дверь и убедился, что все они заперты надежно. Блайндерс поклялся, что, находясь на посту, не имел ни малейшего подозрения в том, что в Безмолвном доме произошло преступление.

Когда увезли тело, полиция тщательно обыскала спальню и гостиную в поисках каких-нибудь бумаг — вероятно, для того чтобы узнать настоящее имя жертвы, — но напрасно. Полицейские не нашли никаких писем, никаких телеграмм, никаких документов. Покойный не писал свое имя на книгах, не было ни пометок на одежде, ни инициалов на постельном белье.

Владелец дома объявил, что убитый снял особняк шесть месяцев назад, не представив никаких рекомендаций, но владелец, обрадованный возможностью сдать дом с плохой репутацией, не настаивал. Убитый, как сказал владелец дома, оплачивал аренду на месяц вперед наличными в конце каждого месяца. Он не давал ни чеков, ни расписок, платил всегда золотом. Кроме того что убитый называл себя Марком Бервином, владелец дома ничего о нем не знал.

В фирме, которая завозила мебель, тоже ничего не удалось узнать. Мистер Бервин — будем пока и дальше называть его этим именем — заказал мебель и заплатил за нее золотом. В целом, несмотря на все усилия, полиции пришлось признать поражение. Следователи не смогли узнать ни имя жертвы, ни что-либо из его прошлой жизни, а значит, не могли найти какого-нибудь врага, который мог бы убить несчастного.

Если не считать того, что рассказал Люсиан о его беседе с покойным, о том, что он боялся какого-то неведомого врага или врагов, ничего не удалось выяснить о возможной причине преступления.

Так называемый Бервин был мертв. Его записали под этим именем, и тем самым история странного арендатора Безмолвного дома должна была бы закончиться, но так вышло, что Гордон Линк — детектив, занимающийся этим случаем, — заглянул в гости к мистеру Дензилу, чтобы поблагодарить его за посильную помощь.

— Я не вижу никаких шансов на то, чтобы выяснить прошлое Бервина, — сообщил он адвокату. — Мы ничего не знаем о нем, точно так же, как и о его убийце.

— Вы уверены, что нет никакого ключа, чтобы разгадать эту тайну?

— Никакого. Нам даже не удалось найти орудие преступления.

— Вы обыскали весь дом?

— Каждый дюйм. И в итоге ничего не нашли. Случай очень таинственный. Если мы не установим личность жертвы, то не сможем найти убийцу. И мы даже не поняли, как убийца вошел в дом.

— Странно, — задумчиво протянул Люсиан. — И все же люди каким-то тайным образом заходили в этот дом, и Бервин это знал. Да еще и защищал их, отрицая само их существование.

— Не совсем понимаю вас, мистер Дензил.

— Я имею в виду тени на ставнях, которые видел за неделю до убийства. Там были мужчина и женщина — существа из плоти и крови. Без сомнения, два человека находились в гостиной Бервина, в то время как он сам отсутствовал. А когда я его встретил, он отрицал, что кто-то мог проникнуть в его дом без его ведома. Более того, он настаивал, чтобы я сам в этом убедился, осмотрев дом.

— Что вы и проделали?

— Да. Но ничего не нашел, — убедительно продолжал Люсиан. — Однако те мужчина и женщина как-то вошли в дом.

— Тогда, несомненно, убийца вошел тем же путем. Но где этот путь и как его найти — ума не приложу.

— А владелец дома не знает о каких-нибудь тайных ходах?

— Нет. Я спрашивал его, — ответил детектив. — Он заявил, что, когда дом строили, никаких тайных ходов не существовало… Мистер Дензил, когда Бервин отрицал, что в доме есть еще кто-то, кроме него, он был испуган?

— Да, мне показалось, он нервничал.

— И он сказал, что у него есть враги?

— Он заявил, что есть люди, которые хотели бы видеть его мертвым. Судя по этим словам, он скрывался от мести.

— Месть! — повторил Линк, подняв брови. — Попахивает дешевой мелодрамой.

— Возможно, но по мне, так в жизни гораздо больше мелодраматического, чем принято считать. Однако, мистер Линк, подумав, я пришел к определенным умозаключениям, — продолжал Люсиан. — Во-первых, Бервин скрывался; во-вторых, он тайно встречался с какими-то людьми, которые попадали в дом неизвестным путем; в-третьих, чтобы разгадать все эти загадки, надо разузнать о прошлой жизни мертвеца.

— Ваше «в-третьих» приводит нас назад к тому, с чего мы начали, — парировал детектив. — Как мне узнать о прошлом этого человека?

— Сначала нужно узнать его настоящее имя.

— Пустяковая задачка, учитывая, сколько материала мы собрали, — насмешливо заметил детектив. — И как это сделать?

— Дайте рекламу.

— Рекламу?

— Да. Интересно, почему вы об этом сами не подумали, ведь так часто делается. Распространите описание Бервина, с подробным описанием его примет и взглядов, в листовках и газетах.

Раздраженный Линк скептически ухмыльнулся, хотя гордость его была уязвлена — он получил мудрый совет от непрофессионала.

— Не такой уж я профан, как вы думаете, — резко объявил он. — То, что вы предлагаете, уже сделано. Листовки с описанием Бервина есть в каждом отделении полиции королевства.

— И в газетах? — поинтересовался Люсиан, передразнивая голос детектива.

— Нет, этого не нужно.

— Не согласен. Большинство обычных людей никогда не увидит ваши листовки. Я не стану настаивать, мистер Линк, но разве не мудро было бы использовать ежедневные газеты?

— Я подумаю, — пробормотал Гордон, слишком сильно задетый, чтобы сразу согласиться на предложение молодого человека.

— Полагаюсь на ваш здравый смысл, — протянул Дензил. — Вы отлично знаете свое дело, но если все же выясните, кем на самом деле был мистер Бервин, сообщите мне?

Линк внимательно посмотрел на молодого человека.

— Почему вам это так интересно? — спросил он.

— Из простого любопытства. Дело настолько таинственное, что мне хотелось бы знать, как вы сумеете его распутать.

— Хорошо, — согласился Гордон Линк, удовлетворенный тем уважением, которое проявил к нему молодой адвокат. — Я непременно сообщу вам.

Результат этой беседы Люсиан увидел на следующий день в газетах, где были описаны и внешность, и приметы погибшего. Было упомянуто и об отсутствии мизинца на левой руке, и о странном шраме на правой щеке.

Удовлетворенный тем, что власти прислушались к его совету, Люсиан с нетерпением ждал дальнейшего развития событий.

А через неделю детектив снова заглянул к нему.

— Вы, мистер Дензил, были правы, а я нет, — признался он. — Газеты дали больше результатов, чем листовки. Вчера я получил письмо от дамы, которая завтра приедет ко мне в участок. Если хотите, можете поприсутствовать.

— Прежде всего я хотел бы кое-что узнать, — нетерпеливо произнес Люсиан. — Кто эта дама?

— Миссис Врэйн из Бата.

— Она сможет опознать мертвеца?

— Думает, что да, но, конечно, точно скажет, только когда увидит тело. — А потом добавил: — Однако на основании описания она склонна считать, что Бервин — ее муж.