если в государстве нет равномерного распределения прав, обязанностей и полномочий – с тем, чтобы достаточно власти было у магистратов, достаточно влияния у совета первенствующих людей и достаточно свободы у народа, то этот государственный строй не может сохраниться неизменным.
А что может быть прекраснее положения, когда государством правит доблесть; когда тот, кто повелевает другими, сам не находится в рабстве ни у одной из страстей129, когда он проникся всем тем, к чему приучает и зовет граждан, и не навязывает народу законов, каким не станет подчиняться сам, но свою собственную жизнь представляет своим согражданам как закон? И если бы такой человек один мог в достаточной степени достигнуть всего, то не было бы надобности в большом числе правителей; конечно, если бы все сообща были в состоянии видеть наилучшее и быть согласными насчет его, то никто не стремился бы иметь выборных правителей.
было ниспровергнуто вследствие появления превратных понятий у людей, которые, не зная доблести (ведь она – удел немногих, и лишь немногие видят и оценивают ее), полагают, что богатые и состоятельные люди, а также и люди знатного происхождения – наилучшие. Когда, вследствие этого заблуждения черни, государством начинают править богатства немногих128, а не доблести, то эти первенствующие люди держатся мертвой хваткой за это наименование – оптиматов, но в действительности не заслуживают его. Ибо богатство, знатность, влияние – при отсутствии мудрости и умения жить и повелевать другими людьми – приводят только к бесчестию и высокомерной гордости
Если [государство] будет руководиться случайностью, оно погибнет так же скоро, как погибнет корабль, если у кормила встанет рулевой, назначенный по жребию из числа едущих126. Поэтому если свободный народ выберет людей, чтобы вверить им себя, – а выберет он, если только заботится о своем благе, только наилучших людей, – то благо государства, несомненно, будет вручено мудрости наилучших людей127 – тем более что сама природа устроила так
И в самом деле, почему мне называть царем – по имени Юпитера Всеблагого – человека, жаждущего владычества и исключительного империя и властвующего над народом, угнетаемым им, а не называть его тираном?123
(XXXI, 47) СЦИПИОН. – … и каждое государство таково, каковы характер и воля того, кто им правит111. Поэтому только в таком государстве, где власть народа наибольшая, может обитать свобода; ведь приятнее, чем она, не может быть ничего, и она, если она не равна для всех, уже и не свобода.
при раздорах между гражданами, когда честные люди представляют собой бо́льшую ценность, чем толпа, граждан, полагаю я, следует оценивать по их весу, а не по их числу (Ноний, 519, 17). …Ибо жестокие властительницы помышлений наших – страсти – повелевают нами и толкают нас на все, что угодно; и так как страсти эти невозможно ни удовлетворить, ни насытить, то тех, кого они воспламенили своими приманками, они побуждают к любому преступлению
Радость, какова бы она ни была, не заслуживает порицания и сама по себе не составляет цели музыки, но это движение души возникает как сопутствующее явление; конечная же цель – помочь доблести
