. Растущему интересу к воспоминаниям соответствует расширяющийся рынок. Воспоминания стали важной темой для средств массовой информации (периодика, книгоиздание, театральные постановки, телевидение, радио, кино и Интернет, музеи и выставки). При этом отсутствующее, невидимое, недоступное прошлое постоянно заменяется неким эрзацем, с помощью которого устанавливается чувственный контакт с прошлым. Подобные символические заменители — не просто копии того, что заинтересовало нас в прошлом, они оказываются его реконструкцией и интерпретацией. Поэтому мемориальная культура всегда имеет дело с определенными средствами, жанрами и форматами репрезентации. Наше восприятие формируется конструктивными и ограничивающими сам предмет моделями сюжетных схем, приемов репрезентации, процессами интерпретации и смыслообразования. Особенно богатый опыт в этой сфере накапливается художниками с их постоянной рефлексией о возможностях тех или иных средств репрезентации и рамочных условий их использования, поэтому именно деятели искусства играют ныне столь значительную роль в «осовременивании» прошлого и его осмыслении.
Основной тезис таков: память всегда считают средством, которое препятствует рецидиву насильственных преступлений. На самом же деле именно память сохраняет деструктивные силы в умах участников конфликта. Из данной посылки следует вывод: если память способствует разжиганию ненависти и возбуждает жажду мести, то забвение может умиротворить конфликтующие стороны и инициировать жизненно важную фазу реинтеграции. Разумеется, государство не способно повлиять на личные воспоминания своих граждан, однако оно в состоянии запретить им под страхом наказания бередить в публичном дискурсе старые травмы, возвращающие прежнюю боль и вражду, что приводит к новой агрессии.
«Обязанность помнить, императивная семантика памяти… Но в чем состоит императив воспроизводства памяти? Памятование и забвение — свойства человеческой памяти, как таковые они не хороши и не плохи; обе эти способности лишь помогают справляться с жизненными обстоятельствами. …Памятование предполагает забвение. Считать, будто памятование само по себе есть благо, — нелепо
Ницше не оценочно, а чисто функционально описал три формы обращения к прошлому. Так монументальная память основывается на великих исторических образах, чтобы побуждать к подражанию, но она способна и нанести вред, если манипуляцией великими образами прошлого будет разжигаться фанатизм. Антикварная память способствует укоренению человека в определенном месте, усилению эмоционального отношения к знаниям о своих истоках; но антикварная память наталкивается на собственный предел, когда сохраняет слишком много устаревшего и некритично почитает его. Критическая память несет в себе революционное начало, ибо она судит, выносит приговор и разрушает. Посредством мемориальной культуры социальная группа укрепляет свою идентичность, утверждает собственные ценности, развивает свое самосознание и повышает деятельную активность.
Это не совокупность отдельных воспоминаний, а историческая реконструкция, задающая рамки для индивидуальных воспоминаний, благодаря чему то, что пережито индивидуально, узнается субъектом в исторической реконструкции, или же субъект приписывает реконструированную историю собственному воспоминанию.
историзация может подразумевать производство культурной матрицы следующих поколений, для которых теряет значение нормативная связь с определенным историческим событием. Примером служит утраченное значение «Дня немецкого единства» (17 июня 1953 года) после того, как политическое единство нации было восстановлено. Со сменой политической системы все памятные даты автоматически теряют свой нормативный характер, их статус понижается до «прочих» исторических событий.
свобода и совесть ученого базируется на том, что поиск исторической истины осуществляется в открытом процессе, который подчиняется исключительно правилам академической корпорации и механизмам самокорректировки, встроенным в научный дискурс
