К. поразило не то, что он и здесь обнаружил судебную канцелярию, а собственное невежество в судебных вопросах. Став обвиняемым, он взял себе за первейшее правило всегда быть ко всему готовым, ничему не удивляться, не смотреть по наивности вправо, когда слева незаметно стоит судья, — и как раз это фундаментальное правило он всякий раз нарушал…
Процесс все время должен совершать тот малый круг, по которому он искусственно движется. Это, конечно, влечет за собой определенные неудобства для обвиняемого, которые, впрочем, не стоит преувеличивать. Это все только для вида — допросы, например, очень короткие; когда нет времени или желания на них ходить, можно отпроситься, а с некоторыми судьями можно даже договориться заранее на долгий срок о постановлениях, которые будут выноситься. В сущности, речь идет о том, что человеку, раз уж он в статусе обвиняемого, надо время от времени отмечаться у своего судьи.
По сравнению с мнимым оправданием у затягивания есть одно преимущество: будущее обвиняемого не так неопределенно, он защищен от ужасов внезапного ареста и свободен от постоянного страха, что в самый неудобный момент от него потребуются хлопоты и труды, необходимые для кажущегося оправдания.
Со стороны может иногда показаться, что все давно забыто, дело утеряно, а оправдательный приговор окончателен. Но посвященные знают, что это не так. Ни одно дело не теряется, суд не знает забвения.
— Да, — сказал художник, — но это будет только мнимая, или, лучше сказать, временная свобода. Судьи низшего уровня, к которым относятся мои знакомые, не имеют права оправдывать окончательно, такое право есть только у высшего суда, для меня, для вас и для всех нас совершенно недоступного.
Когда я соберу на вашей расписке достаточно подписей, то пойду с ней к судье, который непосредственно ведет процесс. Возможно, получу и его подпись, и тогда все пойдет чуточку быстрее. Обычно после этого препятствий почти не остается и обвиняемый может чувствовать себя уверенно
— Ни одного, значит, истинного оправдания, — сказал К., будто беседуя сам с собой и своими надеждами. — Это, однако, подтверждает мнение, которое уже сложилось у меня о суде. Значит, и с этой стороны заходить бесполезно. Один-единственный палач мог бы заменить весь суд.
— Эти противоречия легко объяснить, — сказал художник. — Речь о двух разных вещах — о том, что написано в законе, и о том, что я знаю по опыту. Не стоит их смешивать.
