автордың кітабын онлайн тегін оқу  Цветы лотоса в грязном пруду

Александр Ушаков

Александр Ушаков

Цветы лотоса в грязном пруду

Вместе с «козой нострой» и китайскими триадами японская мафия — якудза — являет собой одну из самых крупных и могущественных преступных группировок мира, и, как и страна, в которой она действует.

В то же самое время она покрыта мраком тайны.

Скрытая за множеством слоев полулегальных бизнесов, эта организация является неотъемлемой частью японской реальности.

Именно эту реальность члены якудзы и считают «гразным прудом», а себя «цветами лотоса» в нем.

Якудза управляет многими бизнессетями в различных областях — от строительства до порноиндустрии.

Как это не покажется удивительным, но якудза приходила на помощь своей стране в трудных ситуациях множество раз.

Более того, чаще всего якудза реагировала на происходящее быстрее, чем правительство.

И мы в нашей книге расскажем об истории, структуре и деятельности этой таинственной организации.

В центре повествования рассказ о судьбе простого японского полицейского, который вынужден бороться с проникшим во все сферы японской жизни огромным спрутом.

Он проходит через борьбу, потери близких людей, разочарования и предательство, но остается при этом порядочным и смелым человеком.

Есть в романе и линия российских мафиозных структур, которые пытаются наладить свой бизнес и вести дела с якудзой.

Светлой памяти

Михаила Николаевича Костяницына

посвящаю.

“Кто в нашем обществе может дать равные возможности юношам без образования, без денег, без семьи? Только мы. Поэтому наш мир останется. Останется таким, как есть…”

Кодзамо Таока[1]

 

Часть первая

ДВА ТИГРА В ОДНОЙ ПЕЩЕРЕ

Глава 1

Cвою последнюю ночь в тюрьме Асао Мурата не спал. Как не спал он в этой же самой камере и восемь лет назад, когда впервые перешагнул ее порог…

Только тогда он проворочался с боку на бок до самого подъема, а сейчас спокойно лежал с открытыми глазами.

Правда, спокойствие его было чисто внешним. И как это ни казалось странным, но именно сейчас, когда до его освобождения оставались считанные часы, он не испытывал никакой радости.

Конечно, воля есть воля, и на свободе в любом случае лучше, чем в тюрьме. Да вот только кому он там нужен? И не эта ли самая свобода и привела его за толстые тюремные стены…

А ведь как здорово все начиналось! Он до сих пор отчетливо помнил тот, как ему тогда казалось, самый счастливый день в его жизни, когда его пригласили выступать в коммерческом каратэ и он с радостью принял это в общем-то сомнительное предложение…

Нет, с деньгами там все было в полном порядке, по-скольку труд современных гладиаторов оплачивался сполна, но вот все остальное… Тяжелые увечья, а порой и смерть бойцов — все это рассматривалось хозяевами татами как издержки производства. И Асао прекрасно понимал, на что шел, выходя раз в три недели на ристалище. Благодаря великолепной физической подготовке и блестящей технике ему удалось продержаться почти год. Но в глубине души он знал, что рано или поздно рефери отсчитает и над его бездыханным телом роковые десять секунд. И этот день настал. Пропустив страшный удар в грудь, Асао очнулся только в больнице. По словам хирурга, ему еще повезло, поскольку в самый последний момент он успел среагировать и удар пришелся под углом. Тем не менее четыре сломанных ребра и разорванное легкое заставили врачей изрядно попотеть над павшим гладиатором…

Из больницы Асао вышел через два месяца. Около года он прожил на деньги, заработанные за время выступлений, и выплаченную ему хозяевами шоу страховку. А потом…

Асао даже поморщился, вспомнив, что было потом. Нищета привела его в дайю — небольшую грязную комнатушку, где ютились такие же отверженные. И ему никогда не забыть те полные тоски рассветы, когда он раздумывал над тем, где ему добыть пропитание. Правда, выход нашелся, пусть и не самый лучший. Каждое утро в трущобах, где ночевал Асао, появлялись микроавтобусы с тэхайси — вербовщиками дешевой рабочей силы. Отобрав наиболее здоровых, в число которых пока еще неизменно входил и Асао, они увозили их на работу — чистить канализацию, собирать макулатуру и металлолом. Заработанных денег едва хватало на обед, но тэхайси и тут старались обсчитать доведенных до отчаяния людей.

И однажды Асао не выдержал. Он с такой силой швырнул пытавшегося его обмануть вербовщика на асфальт, что тот не встал. Расплата за этот безумный по-ступок не заставила себя ждать.

Дружки поверженного им тэхайси… явились в тот же вечер…

Из больницы для нищих Асао вышел еще более озлобленным. В трущобах он больше не показывался. Очень скоро его обтрепанный вид стал привлекать внимание полицейских, и Асао пришлось прятаться и от них. Но страшнее был голод. Он уже не мог бродить по улицам, где на каждом шагу дымились жаровни с разложенными на них витыми морскими раковинами и где рядом с плоской вяленой каракатицей и другой морской снедью пеклись в золе куриные яйца. За один только запах печеной картошки он мог убить…

Тот невзрачный мужчина, которого он ограбил первым, даже не пикнул. Но трехсот тысяч иен Асао хватило ненадолго, и он снова вышел на охоту. На третий раз его забрали…

Растревоженный неприятными воспоминаниями, Асао тяжело вздохнул.

— Что, не спится? — услышал он вдруг голос соседа.

— Нет, Кайко-сан…

— Ничего, скоро выспишься! — по-своему истолковал тот его бессонницу. — Я бы тоже не спал, если бы мне сегодня выходить из этой чертовой клетки!

Асао промолчал. Да и что он мог ответить? Что не рад выходу из тюрьмы? Да тот же самый Кайко посмотрел бы на него как на сумасшедшего. Конечно, ему хорошо рассуждать о воле. Дотянет оставшиеся полтора года и выйдет туда, где его ждут. Для Асао давно не было секретом, что сосед по камере являлся членом одной из самых могущественных не только в Кодэ, но и во всей Японии преступных группировок. И он хорошо видел, как его иэ[2] заботилась о своем томя-щемся в неволе сыне. Асао оставалось только догадываться о том, каким вниманием будет окружен этот человек после выхода из тюрьмы. А он? Да что там говорить, Асао был иппиками-оками[3], и этим было сказано все…

Достав сигарету, Кайко щелкнул зажигалкой. На-смешливо взглянув на Асао, он спросил:

— Наверное, о девчонках думаешь? Ну, ничего, потерпи еще немножко, отыграешься за все восемь лет…

— Да какие там, к черту, девчонки! — чуть ли не в полный голос выкрикнул, на мгновение забывшись, Асао. — Мне о работе надо думать!

— А вот на это ты можешь плюнуть! — согнал с лица улыбку Кайко.

— Почему? — даже привстал на койке Асао, в упор глядя на соседа.

— Да потому, — не отводя взгляда, спокойно ответил тот, — что ты теперь меченый! Кто возьмет тебя с судимостью? Там, — кивнул он в сторону зарешеченного окна, — и не таких хватает!

Асао тяжело перевел дух. Вот он и получил ответ на мучивший его вопрос. Как все просто! “Там и не таких хватает!”

— И что же мне теперь делать? — негромко спросил он после продолжительного молчания.

— Подойди ко мне! — вместо ответа приказал ему Кайко.

Легким движением Асао пересел на кровать соседа.

— Так вот, — прошептал тот, жарко дыша ему на ухо, — я хочу помочь тебе. Парень ты толковый, и думаю, мне не придется за тебя краснеть…

— Не придется! — перебивая соседа, хрипло про-шептал Асао, уже начинавший понимать, о чем пойдет речь.

— Я дам тебе адрес, где тебя примут и помогут… Или, может быть, не надо? — отодвинувшись от Асао, пытливо взглянул на него Кайко.

— Надо, Кайко-сан, очень надо! — все тем же хриплым от волнения шепотом твердо ответил Асао.

— Тогда запоминай! И смотри, Асао, если этот адрес станет известен кому-нибудь другому… Я не хочу тебя пугать, но если что, пеняй на себя! Понял?

— Да!

— Тогда все! А сейчас, — Кайко взглянул на часы, — давай поспим… Только пятый час. Тебе, конечно, все равно, а мне целый день работать!

Асао даже и не пытался уснуть. Слишком велика и неожиданна была его радость. Так, с открытыми глазами, он и пролежал до той минуты, когда тюремная сирена возвестила о начале нового трудового дня, поскольку эта тюрьма, как и многие другие в Японии, была производственным учреждением…

Ровно в полдень его вызвали в тюремную канцелярию, вернули отобранные у него при аресте вещи и выдали документы и деньги.

Час, которого он, несмотря ни на что, ждал целых восемь лет, наконец-то настал. Вдохнув полной грудью воздух, который по ту сторону тюремных стен и пах совсем по-другому, Асао быстро пошел прочь от этого здания из белого кирпича, в котором им так много было оставлено…

 

До города было около ста километров, и Асао взял такси. Молодой и веселый водитель что-то рассказывал ему, но Асао не слушал. Он смотрел в окно и думал о своем.

— Послушай, парень, — вдруг перебил он таксиста, — ты не мог бы отвезти меня на какую-нибудь фирму, где требуются автомеханики?

— А где вы работаете? — спросил тот.

Асао ответил не сразу. И когда водитель повторил свой вопрос, он грустно усмехнулся.

— Я только сегодня вышел из тюрьмы…

На этот раз замолчал водитель.

— Так как? — снова спросил Асао.

— Я не хочу вас обманывать, но вы вряд ли найдете себе приличную работу. А почему бы вам не обратиться туда, где вы работали… до того… как вас…

— До того как меня посадили, — договорил за водителя Асао, — я нигде не работал, а специальность автомеханика получил в тюрьме…

— Если хотите, я вас отвезу на биржу безработных…

— Вези! — коротко приказал Асао.

До самой биржи они больше не обмолвились ни единым словом.

Попросив шофера подождать, Асао решительно вошел в двери небольшого трехэтажного здания. Увидев окошечко с надписью “Регистрация”, он наклонился к нему. За ним сидела симпатичная девушка.

— Добрый день! — очаровательно улыбнулась она.

— Я бы хотел… — замялся Асао, — как это называется у вас…

— Встать на учет? — пришла ему на помощь девушка.

— Вот именно, — подхватил тот, — встать на учет!

— Хорошо!

Девушка включила компьютер.

— Год рождения?

— Тысяча девятьсот шестьдесят второй…

— Место рождения?

— Кодэ…

— Специальность?

— Автомеханик…

— Где вы работали раньше?

— Я… я нигде не работал…

Девушка удивленно взглянула на Асао.

— А где вы получили специальность?

— В тюрьме! — с каким-то непонятным для него самого вызовом ответил Асао.

К его удивлению, девушка громко рассмеялась.

— Да хватит вам! — все еще улыбаясь, сказала она. — Я вас серьезно спрашиваю!

— А я и не шучу! — все с тем же вызовом продолжал Асао. — Специальность я получил в тюрьме, из которой вышел, — он взглянул на стенные часы, — полтора часа назад… Если не верите, — закончил он уже со злостью, — могу показать документы!

Не ожидавшая подобного поворота и несколько растерявшаяся девушка молчала.

— Что же вы не смеетесь? — пристально глядя на нее, спросил Асао.

— Если это правда, то ничего смешного здесь нет… — тихо ответила та. — На учет я вас, конечно, поставлю, — после короткой паузы продолжала она, — но вы сами понимаете…

— Понимаю! — не дав девушке договорить, оборвал ее Асао. — До свиданья!

Сев в такси, Асао приказал шоферу отвезти его на улицу, где находилась та самая сэнто[4], к директору которой он должен был обратиться.

Директора бань на месте не оказалось. Узнав фамилию Асао, администратор попросил его зайти через два с половиной часа.

— А пока советую вам попариться и взять массажист-ку! — улыбнулся он.

Раздевшись, Асао поспешил в бассейн. Потом попарился и, усталый и разморенный, развалился на ши-рокой деревянной скамейке, ожидая прихода масса-жистки…

Ею оказалась красивая девушка лет двадцати. Из одежды не ней была одна только узкая полоска какой-то материи на бедрах. С трудом подавив в себе желание сразу же наброситься на девушку, Асао положил голову на скамейку и закрыл глаза. Но когда ласковые пальцы девушки коснулись его спины, он вздрогнул, словно от удара током. Резко поднявшись, он грубо подмял под себя девушку и с жадностью овладел ею. Через полчаса жгучее желание снова поднялось в нем, и он снова удовлетворил его…

Когда с мытьем и массажем было покончено, Асао, завернувшись в тяжелую мохнатую простыню, открыл банку пива и взглянул на сидевшую напротив массажист-ку. Он улыбнулся.

— Я кажусь тебе дикарем…

— Да нет, — не совсем уверенно ответила та, — почему же…

— Да брось ты! — рассмеялся Асао. — Все куда проще! Я только сегодня вышел из тюрьмы!

И сам не зная почему, он рассказал Исико, как звали массажистку, свою незамысловатую историю.

— Вы еще молоды, — сказала она, когда он закончил свой рассказ, — и при желании сможете все по-править…

Асао вспомнил биржу, и в его глазах сверкнула ярость. Сдержавшись, он по возможности мягко сказал:

— Ладно, мне пора…

Как только за Исико закрылась дверь, Асао быстро оделся и поспешил к директору, который уже ждал его.

— Здравствуйте, Сато-сан! — войдя в кабинет, согнулся в легком поклоне Асао.

— А, — широко улыбнулся тот. — Асао! Проходи!

Поблагодарив, Асао уселся в указанное ему кресло.

— Ну как, привыкаешь к свободе?

— Вы знаете, Сато-сан, — в свою очередь улыбнулся Асао, — это к тюрьме трудно привыкать, а к свободе…

Он не договорил и развел руками.

— Да, Асао, ты прав… — задумчиво проговорил Сато, вспоминая не столь отдаленные времена, когда он и сам отдавал долги пенитенциарной системе. — Свобода есть свобода!

Поболтав еще несколько минут о пустяках, Сато перешел к делу. Достав из кармана какую-то бумагу, он протянул ее Асао.

— Завтра ты должен приехать туда к семи часам вечера…

— Хорошо! — спрятал бумагу в карман куртки Асао.

— И запомни еще вот что, Асао! — согнал с лица улыбку директор. — Человек сам по себе ничто в этом мире, в чем ты уже успел убедиться. Ведь так? — пытливо взглянул он на Асао.

— Так, Сато-сан! — согласно кивнул головой Асао.

— Сейчас тебе предоставляется редкая возможность обзавестись семьей! И я хотел бы надеяться, что ты будешь достоин этой чести!

— Буду, Сато-сан! — твердо ответил Асао.

Глава 2

Мишель Лежер удивлялся самому себе: это надо же так влюбиться в сорок лет! Со стороны его поведение, наверное, казалось мальчишеством, но он уже не мог, да и не хотел смотреть на себя со стороны. Он любит и любим, а на все остальное ему было наплевать…

И откуда она только взялась, эта Жаклин!

Три месяца продолжается их связь, и он совсем потерял голову. При всех своих женских достоинствах Жаклин была удивительно ненавязчива. А это качество Лежер ценил в женщинах превыше всего. Он терпеть не мог, когда ему начинали навязывать свои привычки, вкусы и желания.

Так уже случалось… Но с Жаклин все было по-другому. Она радовалась, если их желания совпадали, и не показывала виду, если нет. И постепенно он, сам не замечая того, становился все более внимательным к ней…

Мишель взглянул на часы. Половина шестого… Сегодня они побудут дома, а завтра… На завтра он приготовил ей настоящий сюрприз. Ресторан знаменитого на всю Юго-Восточную Азию господина Чжэна! Того самого Чжэна, который раз в месяц устраивал у себя потрясающие банкеты, на которых присутствовало всего четырнадцать избранных. Правда, входной билет на такой банкет стоил… полторы тысячи долларов. Но он, к счастью, мог себе позволить подобную роскошь…

Да и почему не сделать ей приятное?

Звонок в дверь заставил его вздрогнуть.

Это была Жаклин. Рядом с нею стояли двое незнакомых мужчин.

— Кто это, Жаклин? — спросил Лежер, не выказав ни малейшего испуга.

— Об этом нам нужно поговорить в комнате, гос-подин Лежер… — ответил за Жаклин один из незна-комцев.

Ах, вот как? Они его знают? Интересно, что будет дальше. Мишель был не из трусливых, да и профессия летчика научила его многому. И он ограничился тем, что сделал шаг в сторону.

— Прошу вас!

Гости вошли в номер, и Мишель внимательно рассмотрел их. Это были японцы, с которыми он напрямую не работал. Он насторожился.

— Мы не отнимем у вас много времени, господин Лежер, — проговорил один из японцев. — И как только вы назовете нам время вылета и координаты, мы сразу же уйдем…

Японец замолчал, спокойно глядя на Лежера.

— Что? Что вы сказали? — не веря своим ушам, выдавил из себя тот.

— Не надо, господин Лежер, — холодно улыбнулся японец. — Я достаточно хорошо говорю по-француз-ски… Итак?

Лежер молчал.

— Хочу предупредить, господин Лежер, — все так же вежливо продолжал гость, — что для вас и вашей мадам, — он кивнул в сторону Жаклин, — будет лучше, если вы пойдете нам навстречу…

Но угрожал он напрасно. Мишель уже сделал для себя выбор. Он прекрасно знал, что эти люди на ветер слов не бросали.

— Я вылетаю в субботу, в одиннадцать вечера, — глухо проговорил он. — Груз должен быть доставлен в…

Он назвал координаты.

— Благодарю вас, господин Лежер, — улыбнулся японец. — Желаю вам весело провести время! До свидания, мадам!

Слегка поклонившись, японцы вышли.

— Что это, Мишель? — дрожа, прижалась к нему Жаклин, когда они остались одни. — Кто эти люди? Почему они пришли к нам? Куда ты должен лететь? И что это за груз, которым они интересовались?

Мишель взглянул ей в глаза.

— Ты хочешь знать, что это за груз? — спросил он.

— Да!

— Героин…

Глава 3

Асао, как ему и было приказано, добирался до нужного дома пешком. Сойдя с электрички, он долго шел сосновым лесом, с удовольствием вдыхая в себя напоенный морским воздухом и хвоей вечерний воздух. Лес кончился, и Асао оказался в дубовой роще. Пройдя ее, он уже очень скоро заметил спрятавшуюся за невысоким забором, увитым розами, уютную виллу.

Подойдя к воротам, он позвонил. Дверь открылась, и навстречу Асао вышел парень лет двадцати восьми, одетый в черное шелковое кимоно, расшитое вишневыми драконами. Асао было достаточно одного взгляда, чтобы убедиться, что перед ним первоклассный боец. Искусству узнавать таковых он научился еще в те годы, когда и сам выходил на татами…

— Слушаю вас, — вежливо улыбнулся парень.

— Гляжу — опавший лист опять взлетел на ветку! — продекламировал Асао первую строчку известного стихотворения, служившего в качестве пароля.

— Прошу вас, Мурата-сан! — привратник сделал широкий жест в сторону находившейся в глубине сада двух-этажной виллы.

По выложенной плитками дорожке они направились к дому. Поднявшись на второй этаж, парень остановился перед стеклянной дверью и негромко постучал в нее.

— Войдите! — послышался из-за двери приятный баритон.

Парень впустил Асао и сразу же плотно закрыл за ним дверь. В небольшой комнате у журнального столика сидели двое мужчин. При виде Асао они встали. Один оказался намного выше другого…

— Добрый вечер! — поклонился Асао.

— Здравствуйте, Асао! — услышал он в ответ. — Прошу вас садиться! — указал на стоявшее у столика третье кресло высокий, которого Асао сразу же окрестил про себя “Длинным”.

Сев в удобное, мягкое кресло, Асао огляделся. На покрытом разноцветными циновками полу стояли красивые резные подставки из красного дерева с огромными фарфоровыми вазами с цветами. На стенах висели картины самых известных художников периода Муромати, выполненные в стиле “сансуйга” — “вода-горы”. В углу стоял старинный бронзовый жертвенник, от которого поднималась к потолку тонкая струйка благовонного курения…

— Вы, кажется, видели нашего общего знакомого? — дав Асао возможность освоиться, спросил Длинный, которого звали Такаси Камити и который отвечал в “Юдзивара-гуми” за подбор новых братьев.

— Да, — ответил Асао, — я его видел вчера утром…

— Как его здоровье?

— Он чувствовал себя хорошо.

— А как чувствуете себя вы?

— Я? — удивленно переспросил Асао. — Нормально!

— Я имею в виду не ваше физическое состояние, — мягко улыбнулся Камити. — Меня интересует состояние вашего духа…

Думая над тем, как ему лучше ответить на этот вопрос, Асао долго молчал. Но никто и не думал торопить его с ответом. Оба его собеседника, похоже, даже были довольны его задумчивостью.

— В тюрьме, — наконец заговорил он, — я часто думал над тем, что буду делать на свободе, но так ничего и не придумал… Да и что я могу? Бывший профессиональный каратист и не нужный ни одной фирме автомеханик! Я не знаю, что будет со мною, если и вы отвернетесь от меня, но если поверите, я не дам вам повода сожалеть об этом…

Асао помолчал и, грустно улыбнувшись, добавил:

— Больше мне нечего сказать вам…

— Что ж, — после короткой паузы покачал головой Камити, — ответ достойный!

Переглянувшись со вторым, так и не проронившим ни слова мужчиной и, видимо, получив от него молчаливое согласие, Камити громко позвал:

— Томоо!

Через мгновение в комнате появился привратник. По-клонившись, он вопросительно взглянул на Камити.

— Томоо, — проговорил тот, — отведи Асао к Гоити! Пусть возьмет его с собой!

Не проронив ни слова, привратник еще раз склонился в поклоне.

Переведя взгляд на Асао, Камити, четко выговаривая каждое слово, произнес:

— Ты сказал, что мы не пожалеем, если поверим тебе… У тебя есть прекрасная возможность доказать нам это уже сегодня! Согласен?

— Да! — коротко ответил Асао.

— Тогда иди и доказывай! — жестко закончил тот.

Молча поклонившись, Асао повернулся и быстро вы-шел из комнаты вслед за Томоо.

“Ну вот и все, — подумал он, — возврата уже не будет!”

Глава 4

Ровно в десять часов утра старший инспектор Главного управления уголовной полиции Кодэ Каматаро Ямаока появился в своем кабинете. Едва он успел снять пиджак, как к нему пожаловал его помощник Кихэйдзи Симодзава.

Это был тридцатипятилетний крепыш, не терявший самообладания даже в самых экстремальных ситуациях. За три года Ямаока ни разу не видел его растерянным. Помимо смелости и расчетливости, Симодзава обладал еще и каким-то шестым чувством, которое позволяло ему появляться в нужный момент в нужном месте…

Заметив в руках помощника томик Судзуки[5], Ямаока улыбнулся.

— Что это тебя на дзэн потянуло?

— Хочу узнать у классика, — постучал тот пальцем по книге, — можно ли играть в шахматы, оставляя ум свободным…

— Всего-то навсего? — рассмеялся Ямаока.

— Не смейся, Каматаро! — серьезно ответил Симодзава. — Ты много лет занимался дзюдо и каратэ и знаешь, что учителя всегда требовали от нас добиваться того, чтобы за нас думало наше тело… Ведь так?

— Так!

— А если это так, то почему такая постановка вопроса неприемлема для шахмат?

— Я вовсе не говорю, что она неприемлема, Кихэйдзи… Просто ты, как мне кажется, несколько упрощаешь проблему…

— Почему?

— В шахматах, на мой взгляд, важнее не думать в собственном понимании этого слова, а просчитывать варианты…

— Я не о том, Каматаро, — поморщился Симодза-ва. — Мне интересно, можно ли играть в определенной ситуации, опираясь на ту третью силу, о которой нам столько раз твердили в додзё?[6]

— А знаешь, что, на мой взгляд, представляет эта таинственная третья сила, о которой ходит столько легенд?

— Что?

— Всего-навсего сплав опыта и мастерства… Скажешь, что это слишком просто?

— Скажу!

— А я соглашусь с тобой и добавлю…

Добавить Ямаока не успел, поскольку раздался телефонный звонок.

— Извини, Кихэйдзи! — сказал Ямаока и взял телефонную трубку. — Слушаю вас! Что? Где? Понял…

Дав отбой, Ямаока позвонил в оперативную дежурную группу.

— На выезд! — коротко приказал он.

Взглянув на помощника, Ямаока невесело усмехнулся.

— Философский диспут придется отложить! В три-дцати километрах от города обнаружен труп девушки…

 

Убитой было лет шестнадцать. Ее обнаружил житель расположенного неподалеку рыбацкого поселка.

— Насколько я вас понял, — сказал Ямаока, обращаясь к стоящему перед ним перепуганному рыбаку и роб-ко глядевшему на полицейских, — вы ехали на автобусе из Осаки… Так?

— Так, так! — усиленно закивал головой рыбак.

— А как вы оказались в лесу?

— Я всегда, господин начальник, — спеша и глотая слова, начал рыбак, — выхожу из автобуса на этом месте, потому что отсюда мне ближе до дома…

Из его дальнейших объяснений стало ясно, что он и сегодня, возвращаясь из Осаки, куда ездил за рыболовными крючками (они тут же были предъявлены), вышел как обычно. Поблагодарив водителя, он не спеша двинулся через лес к проселку по протоптанной его жителями тропинке леса и вскоре наткнулся на ту самую кучу хвороста. Он быстро разбросал хворост и… чуть было не потерял сознание, увидев труп. Потом поспешил к шоссе и остановил первую попавшуюся машину, водитель которой и связался с полицией…

— Вы не дотрагивались до нее? — Ямаока кивнул на убитую.

— Нет, нет, что вы! — испуганно замахал руками рыбак. — И не думал!

— Надеюсь! — усмехнулся Ямаока.

Эксперты трудились около часа, однако осмотр места происшествия ничего не дал. Никаких вещественных доказательств обнаружить не удалось. Не нашли эксперты и следов, поскольку земля в лесу посыпана толстым слоем хвои.

Правда, одну немаловажную деталь Ямаока отметил. Убитая не была японкой. И это уже наводило на определенные размышления…

Он посмотрел на рыбака, который уже пришел в себя и с интересом наблюдал за происходящим. А не приехал ли он сам сюда с этой девчонкой? Маловероятно, конечно… И все же полностью сбрасывать со счета эту версию он не мог. За двадцать лет работы в полиции он видел всякое…

— Ну, что там? — взглянул Ямаока на врача.

— Убита ударом руки по горлу, — ответил тот. — После вскрытия скажу точнее…

— Вы закончили? — перевел Ямаока взгляд на приближающегося к ним старшего группы экспертов.

— Да!

— Кихэйдзи! — подозвал Ямаока помощника. — Останешься здесь с ребятами и прочешешь весь район. Я буду у себя…

— Хорошо!

— Тогда все! — как бы подвел черту Ямаока. — Едем! — И, взглянув на стоящих рядом с машиной “Скорой помощи” санитаров, коротко приказал: — Заканчивайте!

Санитары быстро положили труп девушки на носилки и, покрыв его белой простыней, поставили носилки в машину. Ямаока мельком глянул на рыбака, но, кроме искреннего сожаления на его лице, ничего не заметил. И тот, перехватив взгляд инспектора, поцокал языком.

— Ей бы еще жить да жить, совсем ведь еще ребенок!

— Да, — задумчиво произнес Ямаока, подходя к рыбаку, — ей бы еще жить да жить… А вам спасибо, Сатаро-сан, — протянул он руку свидетелю, — если вы понадобитесь, мы вызовем вас!

— Да я… да, конечно… — затараторил тот, пожимая руку инспектора обеими руками. — Я всегда…

— Как ты думаешь, — спросил Ямаока, догоняя старшего эксперта, уже подходившего к своей машине, — кто она по национальности?

— Филиппинка…

“Эх ты, дурочка, дурочка, — подумал про себя Ямаока, усаживаясь на заднее сиденье “тойоты”, — и чего не сиделось тебе в своей Маниле?”

Глава 5

Где-то далеко внизу плескалось Южно-Китайское море. Лежер до боли в глазах всматривался в ночную тьму, но условных сигналов — квадрата из четырех джонок с кострами на них — не видел. Чертыхнувшись, он взглянул на карту. Нет, он не ошибся…

Ему пришлось сделать еще один круг. Он смотрел на ночное море и видел перед собою убитую горем Жаклин. Он рассказал ей, как около трех лет назад стал контрабандистом. То небольшое авиационное предприятие, в которое его включили, так и называлось: “Эр опиум”. И пользовалось старыми “дакотами”. Эти машины были редкими гостями на больших столичных аэродромах Юго-Восточной Азии. Их стихией были джунгли, где “гадкие утята”, как здесь прозвали “дакоты”, садились на небольшие заброшенные аэродромы, построенные еще во время войны с Японией и бетон которых еще не разрушили тропические ливни и растения. Загрузившись, пилоты, которым платили басно-словные деньги за их работу и молчание, уходили в ночное небо и сбрасывали груз в условленном районе…

Заработав приличные деньги, Мишель Лежер не раз подумывал о том, как выйти из игры. Но очень скоро выяснилось, что назад дороги не было. Ну, а те, кто пытался “завязать” на свой страх и риск, исчезали бесследно…

Мишель прекрасно знал, сколько людей почти всех национальностей крутится вокруг героинового бизнеса. Кого тут только не было: китайцы и американцы, французы и итальянцы, австралийцы и филиппинцы, голландцы и корейцы… Мафии, преступные синдикаты, преступные правительства — всем был нужен героин. И сколько лет существовал героиновый бизнес, столько лет шла тайная война за сферы влияния, рынки сбыта и за все то, что так или иначе имеет отношение к наркотикам…

В том, что случилось с ним, не было ничего удивительного. Где-то просочилась информация, и этого оказалось достаточно…

“Что же теперь с нами будет?” — только и спросила его насмерть перепуганная Жаклин после того, как он рассказал ей всю правду. Если бы он только сам знал…

Наконец он увидел внизу четыре костра. Мишель по-шел на снижение и, сделав над джонками небольшой круг, сбросил цинковые ящики в море. Затем развернул самолет на обратный курс. Еще через пять минут сработала прикрепленная к фюзеляжу пластиковая мина…

 

Все было разыграно как по нотам. Сброшенный с самолета груз был доставлен на рыбацкий сейнер, портом приписки которого по официальным документам являлся японский город Кодэ. Ящики тут же перенес-ли в каюту капитана. И уже через несколько минут “Эбису”, как бы назван сейнер в честь бога удачи, взял курс на Японию.

В капитанской каюте остались двое: сам капитан Хироси Вакасуги и его помощник Кадзуро Тояма.

Достав из кармана связку ключей, Вакасуги подошел к ящикам. Он быстро открыл крышки и удовлетворенно крякнул при виде целлофановых пакетиков с белым порошком.

— Мо-ор-фин! — не скрывая своей радости, пропел он.

Аккуратно положив несколько взятых им пакетиков на место, он весело взглянул на помощника.

— Давай-ка, старина, отметим это дело!

Тояма вытащил початую бутылку виски, которое тут же разлил в высокие тонкие бокалы. Разбавив виски содовой, он протянул один из бокалов капитану.

— За бога Эбису, господин капитан! — несколько торжественно произнес он.

— За удачу! — серьезно ответил тот.

Не успели они выпить, как дверь открылась и на пороге появился боцман.

— Что тебе? — недовольно взглянул на него капитан.

— Пограничники!

 

Дрожащими руками Жаклин налила себе виски. Потом, закутавшись в теплую шерстяную шаль, села в глубокое кресло. Желанное тепло не приходило. Она взглянула на часы. Шесть… Мишель обещал вернуться к девяти…

Мишель… Жаклин тяжело вздохнула. Разве могла она представить себе, что он занимается таким страшным ремеслом. И что теперь будет с ними? Оставят ли их в покое? Мишель сказал, что оставят. Но что теперь значат для нее его слова?

Тем временем виски и усталость брали свое. А может быть, на самом деле все обстоит не так плохо, как ей кажется? Почему они не могут уехать в Норвегию или Швецию? Были бы только деньги. А они у Мишеля есть, и немалые. Вот только захочет ли он уехать? Что значит, захочет? Ведь ему не остается ничего другого. Незаметно для себя Жаклин задремала…

Она проснулась от какого-то неясного предчувствия. Рядом с ее креслом стоял незнакомый японец. Жаклин нашла в себе силы взглянуть ему в глаза. Они были непроницаемы, словно залитое дождем стекло…

Японец ударил только один раз. В горло. И любой инструктор по каратэ высоко оценил бы этот удар. Смерть наступила мгновенно. Убедившись, что женщина мертва, японец быстро покинул номер…

 

Сомнений не было, пограничный катер на всей скорости шел к “Эбису”, приказывая остановиться.

— Что будем делать? — хрипло спросил Тояма капитана.

Тот, не отвечая на вопрос помощника, громко крикнул толпившимся у борта “рыбакам”.

— Приготовить пулеметы! Как только пограничники поднимутся на палубу, открыть огонь по ним и по катеру! По местам!

Воспитанная в лучших пиратских традициях команда быстро приготовилась к бою. На подходящий к “Эбису” катер в упор смотрели пять крупнокалиберных пулеметов, а в руках “рыбаков” появились короткоствольные автоматы…

И тут случилось непредвиденное. Пограничники открыли ураганный огонь. Вакасуги и Тояма были убиты на месте. Почти перерезанные пулеметной очередью, они лежали на залитой кровью палубе. Метрах в трех от них корчился в агонии второй помощник.

Вскоре все было кончено. Поднявшиеся на борт сейнера “пограничники” добили раненых. Один из офицеров сразу же бросился в капитанскую каюту, где каких-то десять минут назад Вакасуги и Тояма праздновали успешное окончание операции, а на столе все стояли их бокалы.

Офицер быстро открыл ящики и облегченно вздохнул, стирая пот со лба.

— Все в порядке! — повернувшись к дверям, сказал он входившему в каюту мужчине, тоже одетому в офицерскую форму.

— Прекрасно! — улыбнулся тот, обнажив крупные желтые зубы заядлого курильщика.

Когда ящики были перегружены на пограничный катер, он быстро развернулся и, сделав круг, выпустил по сейнеру торпеду, развалившую его пополам…

 

Уже после первого залпа Рюдзю Саки прыгнул в море. Отплыв метров на двести, он наблюдал за разы-гравшейся трагедией. А когда катер, медленно набирая скорость, прошел мимо затерявшегося в волнах Саки, он даже сумел разглядеть стоявших на мостике людей…

Но вот катер исчез, и Саки остался один на один с морем. К утру его охватило отчаяние. Да, он спасся, избежав страшной участи своих товарищей, но что толку? Он находился чуть ли не в трех сотнях миль от берега, вдали от караванных морских путей, и на спасение рассчитывать не приходилось…

Между тем солнце уже поднялось над горизонтом и море сразу же заиграло расплавленным золотом. Саки приободрился. Нет, так просто погибать он не собирался. Взобравшись на один из обломков “Эбису” и гребя оторванной доской, Саки плыл на север. Неподалеку качался на волнах деревянный ящик. Там оказались продукты и несколько бутылей с минеральной водой. Только бы не испортилась погода и не начался шторм! А там… он еще поборется! Неожиданно он вспомнил лица стоявших на мостике пограничного катера людей. О, эти лица он не забудет никогда!

…И все-таки ему повезло. К концу третьих суток неравной борьбы Саки с солнцем и морем, его, уже потерявшего сознание, подобрал шедший в Манилу катер…