Оглавление

1. Миражи

Это было скорее не озеро, а старый заброшенный пруд, наверное, ещё со времён Ермака. По всей вероятности, казаки перегородили небольшую речушку, которая в летнее время наверняка пересыхала, и соорудили своеобразную запруду, устроив для себя небольшое водохранилище, откуда черпали воду для своих нужд: готовили пищу, поили лошадей, а когда уходили в поход, заливали тлевшие кострища, ещё недавно

пылающие в холодной уральской тайге яркими огненными языками. Огонь явно веселил лихие казачьи души. Как- никак, а в их быту многое было и от язычества: поклонение огню, воде, другие ритуалы, от которых они так до конца и не смогли отвыкнуть.

А на самом высоком месте казаки соорудили вышку, эдакий наблюдательный пункт. Что самое интересное, чем старик невольно восхищался, время, словно не коснулось её. Она горделиво стояла, чуть ли не упираясь в небо. Правда, ступени малость прогнили, и старик не решался забраться на самый верх, хотя многие деревья обогнали вышку в росте, и теперь вряд ли можно было бы углядеть басурман, которых видимо, казаки и опасались.

Приглядел однажды старик, охотясь, глухое местечко в уральской тайге. Вдобавок обнаружил тогда небольшую сторожку. Впрочем, она, конечно же, не была времён грозненской эпохи. Видно, сложил её некогда из брёвнушек какой-нибудь золотоискатель. Ну, а затем охотники на неё набрели, ночевали в ней, если заставала непогода.

Старик подправил лесную избушку, сложил небольшую русскую печку, и иногда, особенно ранней зимой, когда уральские холода не были ещё по-настоящему свирепы, оставался здесь и дневать, и ночевать порой на целую неделю, а то и больше, поскольку торопиться ему в свой посёлок было не к кому.

Он давно уже жил бобылём. С тех самых пор, как расстался со своей половиной, оставив ей в Ирбите свою «двушку», некогда выкупленную в кооперативе ещё в советские времена. Сам же поселился в небольшом посёлке, затерявшимся между Ирбитом — старинном уральском городке — и Тавдой. Устроился тогда он в леспромхоз, где выделили ему небольшую комнатёнку в деревянном бараке. Там жили в основном приезжие вахтенные работяги — плотогоны.

А старик вовсе не был уж таким пожилым, ежели судить не по годам — в ту пору ему было чуть за шестьдесят, а по его физическому состоянию. Был он крепок телом, мог запросто отмахать пешком и двадцать, и тридцать, по-старому, вёрст. А зимой, если вставал на лыжи, и полста километров преодолевал.

Конечно, с годами удаль поубавилась, но сказалась закалка былой военной службы на одной из южных границ тогда ещё могучей советской державы.

— Мабуть, тебе бабу сноровистую сподобить, — шутковали заезжие работяги. — Силища, вон в тебе какая. Только в плотогоны, нам такие крепкие мужики нужны.

Харитон не придавал этим шуткам-прибауткам никакого значения. Мысли его витали в другом направлении. Он хотел найти место гибели своего друга детства Алексея, который, как и Харитон, был богатырского телосложения, и не всяк его мог одолеть. А тело его, среди каких-то принадлежавших ему вещей, так и не было обнаружено.

Здешние ермаковские места, конечно, были глухими, но это как раз старику было по душе. Он и добрался сюда, потому что считал — нашёл, наконец, то проклятое место, где, возможно, погиб его Лёшка, с которым они вместе росли в Ирбите. А потом на время их пути разошлись. Харитона призвали в армию и отправили служить на границу, а Алексей выучился на геолога.

К этому озерку, некогда обнаруженному им ещё до гибели друга старик отправился не сразу. Загадочная гибель друга, разного рода домыслы и противоречивые рассказы о том, как он исчез, не давали ему покоя. И он не предполагал, что судьба его надолго свяжет с этими местами

Следователи, и один, и другой, которые занимались изучением обстоятельств гибели Трубникова Алексея Фроловича, как значилось в документах, как-то неохотно и несвязно излагали свои версии. Харитон сразу почувствовал, что-то они не договаривают. А место на карте, подаренную ему когда-то Алексеем, показали неуверенно, словно не хотели, чтобы старик туда отправился. Они даже карту хотели у него забрать, но Харитон заартачился, сославшись на то, что погибший геолог ему её подарил, и теперь она его личная собственность.

Был у старика преданный друг, пёсик по кличке Верный. Впрочем, трудно было его называть пёсиком. Это был крупный кобелина, подстать своему хозяину. Он не происходил из породистых особей. Намешано в нём было разных кровей немало — полу овчарка, что-то от охотничьих пород. Но хозяина своего, то есть Харитона, понимал даже по выражению его глаз. И глухарей таскал, подстреленных стариком, и уток с середины пруда вплавь доставлял, и нужные вещи мог хозяину принести. когда они вместе отдыхали дома. Но самое главное, был великолепным защитником. Чужого чувствовал за несколько километров. Но попусту никогда не лаял. Только глухо зарычит, и Харитон знал: к его обители движется кто-то чужой.

Но в последнее время Верный стал себя вести как-то странно. То забьётся в сторожке в самый тёмный угол, и тихо там сопит, то напротив, выбегает на тропинку к озеру и громко лает, словно там, на середине водной глади, кто-то затаился.

Харитон спускался к самой воде затянутого у самого берега водорослями заболоченного озерка, и вглядывался вдаль, но ничего не мог разглядеть.

— Ладно, хватит попусту брехать, нет там никого, — успокаивал он Верного, но тот не унимался. — Да что ж ты меня мучаешь! — сердился на собаку старик, — душу из меня вытягиваешь. Нет там никого!

В такие минуты он невольно вспоминал рассказы старожилов, которые пугали Харитона нечистой силой, якобы водившейся в той части заброшенных мест, где обитал теперь старик.

А как-то ему привиделся как бы сплюснутый диск луны, который двигался по небу вдоль тайги, что темнела на другом конце озера-пруда. Именно там по рассказам старожилов и обитали тёмные силы, которые сгубили неуёмного геолога.

Настя, вдова Алексея, как-то сказала старику:

— Не ходил бы ты туда, Харитоша. Алексей сгинул, и ты пропадёшь.

— Э-э, милая моя, — спорил с ней старик. — Я на границе вылавливал эти тёмные силы. А тут середина Урала, места с детства мне знакомые. И охотились мы здесь, и рыбачили, бывало с Алексеем.

— У нас отсель до границы, конечно, далече. А ты всё же поберёгся бы.

Вообще-то старик с молодых лет не верил ни в какие привидения и колдоство. А когда возникали разные россказни о пришельцах, только отмахивался от подобных легенд.

— Всё это чушь, — говаривал он обычно своим приятелям и сверстникам, когда вернулся в родные места после службы на границе и устроился на работу в леспромхоз. — Пришельцы? — иронически щурил он и без того раскосые глаза, — почему они на нас, на людей, похожи, как изображают их рисовальщики? А, может у них вместо носов хоботы, а вместо рта торчат клювы? Повидал я таких на границе. Напяливали на себя всякие маскарады, чтобы молодые солдаты пугались.

Но однажды, возвращаясь из райцентра в свой посёлок на попутной полуторке, он увидел такое чудо. По небу, навстречу их тарахтелке-таратайке, как называл Харитон старые подержанные полуторки, летела настоящая «тарелка»

— Смотри, смотри, ты видишь? — завопил водитель и резко сбавил скорость. — Пришельцы пожаловали…

Харитон взглянул на небо и обомлел: и впрямь, навстречу их полуторке двигался похожий на полный диск луны странный объект. Он светился каким-то неземным светом и мигал разноцветными огоньками. Казалось, эта летящее небесное чудо сейчас рухнет на них, и им конец.

— Тормози, тормози! — теперь уж завопил и Харитон, — не видишь, на нас прут инопланетяне!?

— Тормознёшь тут, когда тормозов нет, — виновато бормотал водитель, — скоростями торможу этой образины. Только не получается.

Но мотор их полуторки вдруг сам заглох. Машина чуть прокатилась по бугристой, истерзанной промоинами и ухабами, дороге, и замерла. Харитон сердито взглянул на водителя, потом перевёл взгляд на небо.

— Фу-х! Пронесло, — крякнул он. Летающая тарелка в это время почти скрылась в белесых облаках, будто её и не было.

— Вот вам и сказки, — хмыкнул водитель. — Кому скажешь, и не поверят. Руки до сих пор дрожат. Хорошо хоть машина сама догадалась остановиться, — и он провёл рукой по вспотевшему лбу.

Старик вспомнил этот эпизод из своей жизни, когда однажды на пороге лесной сторожки появился Алексей.

— Лёшка! Чёрт горбатый! — кинулся было к нему старик. — Я ж тебя разыскиваю! Никому не верю, что ты куда-то сгинул, — но ноги старика словно прикручены были к полу. Он не мог сдвинуться с места. А Алексей тут же исчез, словно его и не было.

«Что это было? Приведение, или я схожу уже с ума? — мелькнуло в воспалённом мозгу Харитона. — Как тогда, когда нас чуть не протаранила летающая тарелка».

Только Верный в тёмном углу сторожки тихо поскуливал.

Всё это случилось той осенью, когда Харитон расспрашивал ирбитсеих следователей, которые занимались делом Алексея, об исчезновении которого заявила его жена Анастасия Трубникова. Ничего путного от них старик не услышал. Он вернулся с озера в посёлок в свою комнатуху в бараке после той встречи с Лёхой, верней с его привидением какой-то замороженный, и три ночи не мог уснуть. Закроет глаза, а перед ним его дружок. Молча, стоит, будто что-то хочет сказать, и не может.

— А ты ж куда глядел? — с укоризной не раз выговаривал старик своему Верному. А пёс вилял хвостом и отворачивал морду, будто и впрямь был в чём-то виноват…

…С той памятной ночи, когда к старику явился в сторожку Алексей, прошло полтора месяца. Харитон ни разу не ездил к озеру, и даже думать об этом не хотел. Он перемалывал, перелопачивал в голове всё, что накопилось внутри него за последние десятилетия, пытаясь понять, что происходило с ним, и отделить, как говорится, зёрна от плевел. Но ничего у него не получалось. К тому ж во сне к нему снова являлся Алексей, и каждый раз спрашивал его, неужто он не хочет разгадать тайну этого полуозера, полупруда? Ведь в его пучине сгинул не только он, Алексей, но и многие другие люди, случайно или намеренно забредшие однажды на свою беду в эти глухие таёжные места.

— Ну, что, Верный, — как-то обратился Харитон к своему псу, — не пора ли нам с тобой всё же прогуляться к озеру, будь оно неладно. Там, поди, и вокруг нашей избушки всё заросло, и следы наши с тобой затоптали непрошеные гости. Може, и утоп кто…

Чувствуя, что хозяин его что-то надумал, Верный поднялся со своего налёженного места, подошёл к нему и как бы одобрительно тявкнул.

— Ага, и тебя проняло, — глубоко вздыхая, пробормотал Харитон. — Тогда будем собираться в дорогу.

Старик глянул за окно: рассвет ещё не наступил, но уже ощущалось, вот-вот объявится солнце. Идти пешим в такую даль глубокой осенью было и трудно, и опасно. Явно нужно было решить что-то с транспортом. Когда-то, сразу после возвращения с военной службы, Харитон приобрёл старенький «Москвич», но он пробегал у него совсем немного — рухлядь она и есть рухлядь. Пришлось сдать его на металлолом. Так он стал безлошадным. И бродил по тайге поначалу пешком, а с приходом зимних холодов приобщился к лыжам. Тем более, служа на границе, он стал лыжником хоть куда. Но в последние годы ноги стали подводить.

— Нет, надо какие-то колёса, — почти вслух разговаривал он сам с собой, да искоса поглядывал на своего верного пса. Тем более приближалась зима, и кто его знает, какие у озера ожидают его неожиданности. — А ты, что молчишь, хвостом виляешь? — укоризненно глянул Харитон на Верного. — Надо нам какую-то лайбу приобрести?

И в тот же день старик отправился на местный поселковый вещевой рынок, где втихую шла торговля и подержанными авто. Здесь многие его знали, и поэтому не удивились его появлению. К тому ж, слышали и о незаживающей ране старика в связи с загадочной гибелью Алексея, его закадычного друга, и поэтому поняли, что Харитон не случайно забрёл сюда.

Худо-бедно, но он всё ж приобрёл «Виллис». Неизвестно откуда он появился в этих таёжных уральских краях.

— Не дрейфь, — сказал ему мужик, хозяин этого древнейшего транспортного средства, — скоростя, мабуть, не те, но выносливость не отымешь.

— Он что, твой лимузин, кляча какая? — усмехнулся старик.

— Сам увидишь, — рассмеялся хозяин авто, — подведёт, я его у тебя обратно выкуплю.

На том они и сговорились, и через неделю Харитон вместе с Верным двинулся в путь. В багажнике позвякивали канистры с горючим, которое прикупил старик на ближайшей бензоколонке. Заправок-то в тайге не было. Так что запас бензина обязательно понадобится

Машина бежала бойко, вздрагивая на ухабах и объезжая промоины после небольшого дождя. Верный, сидя рядом на сиденье, временами урчал или повизгивал, то ли от удовольствия, что они с хозяином двигаются в знакомом направлении, или от страха перед предстоящими встречами с обитателями дремучей тайги и неизвестностью.

— Да, брат, — ласково поглядывая на преданного ему пса, бормотал старик, словно ожидая, что Верный сейчас заговорит с ним, — Бог его знает, что нас ожидает на этом заколдованном озере. Но ты ж меня не бросишь?

Между тем дорога петляла. На одном из поворотов путешественники чуть не врезались в молодую сосну, лежащую поперёк дороги.

— Вот недоноски, — чертыхнулся Харитон, успев затормозить. — Нарочно что ли бросили дерево посреди дороги, чтобы мы кувыркнулись? Хотя бы следы своего браконьерства не оставляли.

Старик кое-как сдвинул препятствие, вернулся в кабину. Они проехали ещё несколько километров, и дороги совсем не стало видно. Лишь малоприметный след от какой-то подводы или конной таратайки чуть просматривался, углубляясь в глухую чащу.

Харитон остановил машину, чтобы осмотреться. Дорога окончательно затерялась, превратившись в чуть заметную тропу.

— Ну, что, Верный, теперь надо держать ухо востро, а то чего доброго, угодим в какую-нибудь расщелину. — Где-то за горизонтом громыхнуло. — Нам ещё дождя не хватало, — озабоченно поглядывая на небо через лобовое стекло, проговорил старик. Однако впереди как-то неожиданно просветлело, и Харитон облегчённо вздохнул, увидев казачью сторожевую вышку.

Через несколько километров они подкатили к сторожке. Дверь кем-то заботливо, кто, очевидно, ночевал в лесной избушке, была припёрта небольшим обрубком дерева.

«Спасибо, земляк», — мысленно поблагодарил Харитон путника, вероятно, проведшего не одну ночь в сторожке. А когда зашли с Верным в избушку «на курьих ножках» — так полушутливо называл это своё лесное пристанище старик — то увидел на столе двухлитровую банку с мёдом. По его цвету Харитон определил, что это был собранный дикими пчёлами нектар от разных лесных трав.

Старик до такой степени растрогался, что присел на лавку у стола и стал размышлять, кто бы это мог быть. Какой-то добрый человек, решил он. И тут увидел на столе записку. «Бродил около этого заколдованного озера, — гласила она, — подумал, что обиходил это жилище хороший человек. Нашёл муку, крупу, извини, здорово в тот момент проголодался. Потом бродил вдоль озера. С Лёхой, геологом, мы когда-то искали здесь заветный камень. Он так его называл. И всё мечтал, что скоро появится его дружок, ты, наверное, и мы все вместе найдём этот волшебный минерал. А потом Алексей пропал. Думаю, утоп в проклятом озере. Он всё на резиновой лодчонке пытался доплыть до середины. Не знаю, как тебя зовут, но найди его, или хотя бы разгадай, что с ним случилось. А меня величают Севой. Двинул дальше, на север. Может, там разгадка»

«Может, может», — горестно вздохнул Харитон и стал распаковывать свой багаж. Верный преданно вертелся у его ног.

— Ну, что ты, мальчик, не скули. И так на душе муторно. Сейчас покормлю тебя.

А наутро старик завёл машину, и они попробовали с Верным обогнуть озеро с восточной стороны, чтобы пробиться на его северную сторону. Но деревья так плотно окружили его, что пришлось отказаться от этой затеи.

«Вот вам и ответ, спорщики: мол, на Урале нет тайги, — вспомнил давние разговоры Харитон, что тайга только в Сибири. — Тут такие же непроходимые тропы среди болот».

Между тем Верный кого-то учуял. Он громко лаял, спустившись к самому краю озера, заслонённого от глаз каким-то колючим кустарником.

Харитон попытался приблизиться к тому месту, где бесновался его пёс, но без топора туда было не пробиться. И старик вернулся в сторожку за топором и двустволкой. Мало ли чего. Но пёс уже угомонился и вернулся к сторожке.

— Ну, и кого ты там облаивал? — впуская собаку в избушку, обратился к нему старик, вспомнив записку Севы. — Наверное, нам надо поискать дорогу к другой стороне озера, — снова вслух заговорил Харитон то ли с самим собой, то ли со своим верным спутником на четырёх лапах, будто и в самом деле тот мог ему что-то подсказать.

Перед тем, как отправиться на розыски другого подъезда к озеру, старик решил осмотреть пространство вокруг сторожки. Он пытался представить этого Севу, которому наверняка было тоже немало лет. Ведь Харитон с Алексеем были почти ровесники, а Сева дружил с Алексеем. Впрочем, подумал старик, может, они подружились позже в поисках какого-то заветного камушка, о чём написал ему Сева.

Старик обошёл вокруг домика. Увидел, что кое-где углы стали подгнивать. То ли от старости, или какие-то вредные букашки выклёвывали для себя что-то полезное и открывали пространство для проникновения в эти щели влаги. Однако ничего особенного он не обнаружил, кроме следов вокруг сторожки солдатских ботинок явно большого размера. Значит, Сева был мужчина крупный, и вес у него был подходящий, раз отпечатались следы от его обуви на сухой земле, решил старик.

Верный всё это время вертелся у его ног, и вёл себя спокойно

— Ну, что ж, дружок ты мой, пойдём, глянем, что нас ожидает, — и Харитон двинулся к западу, углубившись в густые заросли, окружившие со всех сторон это загадочное озеро-пруд.

— Немудрено, что всё тут заболачивается, — бурчал он себе под нос. — Видно, ключики, питающие мелкие ручейки, постепенно обволакивают водоросли, и не дают хода водой наполнять озеро. Он вспомнил, как в первое свое посещение этих мест, ходил километра за два-три от сторожки, чтобы обнаружить ручей с ключевой водой для питья. Интересно, рассуждал он теперь, озеро, которое представляет собой немалую площадь водной глади, наверняка откуда-нибудь изнутри питает огромный ключ, иначе бы оно давно превратилось в болото. И было ли оно, когда казаки в те далёкие времена обосновали в этих местах большой свой казачий редут, со сторожевой вышкой посреди высвобожденной от леса поляны, и устраивая здесь запруду? Он даже удивился этим своим мыслям, неизвестно откуда появившимся в голове. Так, рассуждая сам с собой, Харитон продолжал обследовать вокруг своего обиталища пространство, и вдруг обнаружил чуть заметную тропинку. Он даже крякнул от удовольствия, потому что понял — это то, что надо.«Тут, пожалуй, и мой „Виллисс“ проедет», — решил он и вернулся в сторожку.-Возьмём с собой пропитание, — продолжая вслух рассуждать, сказал он псу. — А то, чего доброго, придётся где-нибудь заночевать, да ещё на голодный желудок.

Забрав провизию и разные инструменты, он, придавив дверь полусломанным деревцом, вместе с собакой отправился к машине.

— Авось, не заблудимся, -проговорил он, -да и компас, если что поможет нам определиться, если заблудимся, забираясь в кабину и усаживая рядом Верного.

Тропа, по которой они осторожно покатились на самой малой скорости, стала расширяться, и километра через три-четыре они выехали на перекрёсток, где их малозаметную колею в траве пересекла настоящая гравийная дорога, которая вела не на запад, то есть, в противоположную сторону, где и находилось это чудо-озеро-пруд.

Старик остановил машину, вылез из кабины и осмотрелся. Похоже, что кто-то специально пробил через лесную чащу просеку, засыпал дорогу гравием. И это были явно не геологи. Но кто? И кому в этих глухих местах понадобилась дорога к таинственному водоёму? Вокруг никого не было видно. Старик вернулся к машине. и медленно её тронул, а затем резко свернул с тропки на гравийку, которая как раз вела в ту сторону, где за густым кустарником должно было находиться это озеро.

Самое удивительное было то, что Верный, восседавший на переднем сидении, вёл себя очень спокойно и не вызывал у хозяина своим поведением никакой тревоги.

Они проехали ещё километров пять-шесть, и вдруг дорога резко свернула на север, а впереди за густым кустарником вроде как заблестела вода. И старик понял, что они добрались до нужного места с западной стороны озера. Теперь надо было найти пологий спуск к нему. И проехав в