Обществознание в вопросах и ответах

Учебное пособие

Под редакцией
доктора исторических наук,
профессора А. Б. Безбородова,
доктора экономических наук,
профессора В. В. Минаева

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 614.8.084(075.8)

ББК 68.9я73

O-28

Авторы:

А. Б. Безбородов, д-р ист. наук, проф. — введение (в соавт. с В. В. Минаевым), заключение, гл. 3 (в соавт. с М. Б. Булановой), 6 (в соавт. с Ю. Н. Нестеренко); М. Б. Буланова, канд. филос. наук, доц. — гл. 1 (в соавт. с В. Д. Губиным), 3 (в соавт. с А. Б. Безбородовым), 4; В. Д. Губин, д-р филос. наук, проф. — гл. 1 (в соавт. с М. Б. Булановой), 2; Н. И. Косякова, д-р юрид. наук, проф. — гл. 9—11; С. М. Маркедонов, канд. ист. наук, доц. — гл. 5; В. В. Минаев, д-р экон. наук, проф. — введение (в соавт. с А. Б. Безбородовым); Ю. Н. Нестеренко, д-р экон. наук, проф. — гл. 6 (в соавт. с А. Б. Безбородовым); С. В. Тимофеев, канд. юрид. наук, доц. — гл. 8; А. Б. Шатилов, канд. полит. наук, доц. — гл. 7.

Ответственные редакторы: д-р ист. наук, проф. А. Б. Безбородов, д-р экон. наук, проф. В. В. Минаев.

В учебном пособии рассмотрены основные темы курса «Обществознание» с учетом современной российской действительности: экономика, право и философия, социология, история, политология. Изложение материала в форме вопросов и ответов, а также контрольные вопросы для самопроверки в конце каждой главы позволяют лучше усвоить предмет и подготовиться к экзамену. Структурно учебное пособие построено с учетом требований школьной программы и богатого опыта приема вступительных испытаний по обществознанию (в форме тестов) в РГГУ.

Для абитуриентов, студентов, аспирантов и всех интересующихся обществознанием.

УДК 614.8.084(075.8)

ББК 68.9я73

© Коллектив авторов, 2013

© ООО «Проспект», 2013

Введение

Учебное пособие по обществознанию в вопросах и ответах призвано сконцентрировать внимание абитуриентов на ключевых проблемах экономики, права, философии, социологии, истории, политологии — и главным образом на материалах российской действительности. А она такова, что рождает сегодня очень много вопросов, порой больше, чем на них имеется ответов. Поэтому авторы дали свое собственное видение проблемного поля российского общества.

Совершив рывок из посттоталитаризма к ценностям свободы и права, демократии и рынка, российское общество столкнулось сегодня с острыми проявлениями незавершенности этих процессов. Перед Россией встал широкий круг новых модернизационных задач. По замыслу властей они будут решаться ненасильственными методами и иметь отчетливое гуманитарное измерение.

Историческая необходимость решения подобного рода задач обусловлена, в частности, ставшими реальностью запросами неоднородного, многомерного российского общества, объединяющего людей с разным образом жизни, разными пристрастиями и политическими взглядами. Поэтому модернизация экономики сопряжена с выработкой таких принципов политического управления и сотрудничества власти и общества, которые были бы адекватны многомерности, идеологическому и культурному многообразию отечественного социума.

Разразившийся в 2008—2009 гг. финансово-экономический кризис привел современные рыночные экономики развивающихся стран к необходимости поиска новой модели своего существования. Российскому руководству подобная модель обоснованно видится в форме инновационной экономики на основе модернизации всех сторон жизнедеятельности государства и общества. Модернизировать в первую очередь придется советское технологическое наследие, которое до сих пор составляет каркас современной российской экономики. Это наследие явно устарело, и тем не менее в жертву экономическим интересам нередко приносятся элементарные меры безопасности на объектах повышенной технологической сложности. Отсюда техногенные катастрофы, коих немало случается в нашей стране. Поэтому модернизация необходима России объективно, для преодоления экономической отсталости, коррупции, патерналистских настроений у государства и общества, т. е. для выживания россиян. Президентом РФ сформулированы пять приоритетов технологической политики нашей страны:

— повышение эффективности производства, транспортировки и использования энергии;

— ядерные технологии;

— IT;

— космические технологии;

— отдельные виды медицинского оборудования.

Плюс к этому традиционные отрасли, среди которых агропром и оборонные технологии.

Все эти сюжеты нашли отражение в предлагаемой вам работе.

Концептуально и структурно учебное пособие построено с учетом требований школьной программы и богатого опыта приема вступительных испытаний по обществознанию (в форме тестов) в Российском государственном гуманитарном университете. Для углубленного изучения прочитанного материала нами рекомендуются списки литературы по соответствующим темам, а для самопроверки — контрольные вопросы. Весь методический аппарат включен в текст книги.

Глава 1. ЧЕЛОВЕК В МИРЕ КУЛЬТУРЫ

1. Что такое культура?

Культура — это тот специфический мир, который человек создает, чтобы поддерживать себя в своем искусственном, т. е. человеческом, состоянии. Культура — необходимая составная часть человека, его вторая природа, не менее важная, чем его биология или физиология. Нельзя ничего сказать о человеке, не осмыслив саму сущность культуры и те механизмы, которые порождают человеческую природу.

Культурная работа была для развития человека важнее, чем физический труд. Важнее, чем обработка земли, было создание тотемных столбов, молитвенных дощечек, ритуальных танцев и песен, исполнение обрядов, т. е. совершение чисто человеческих действий, преображавших душу человека.

Вторая человеческая природа столь же загадочна, как и первая, она столь же мало может быть рационализирована и препарирована в научных понятиях. Скорее, ее внутренняя сущность приоткрывается перед нами в интуициях художников и философов, на основании которых можно строить некоторые гипотезы о специфике человеческого бытия.

Существует две точки зрения на происхождение культуры. Согласно первой культура возникла тогда, когда человечество стало обрабатывать (культивировать) почву. Согласно второй точке зрения культура возникает из культа. Ведь в древности и обработка земли была священным актом и выражением культовой деятельности: сеяние зерна — как похороны бога, прорастание зерна — как рождение бога. Хлебопашца связывали с землей глубокие, сакральные отношения. Земля была матерью, которая поит, кормит и охраняет заботящегося о ней человека. Обработка земли, уход за животными, воспитание детей, строительство жилища — все было полно таинственного религиозного смысла, все уподоблялось религиозному обряду.

Культ (cultus) происходит, по Флоренскому, от colere (вращать) — т. е. это круговорот вокруг святой реальности, вокруг святыни, которая сама является неподвижной, абсолютной точкой мира, точкой отсчета. Мое положение в мире определяется моим отношением к святыне. Не только метафизически, но и географически.

Определить себя географически, рассуждает Флоренский, — значит дать географические координаты широты и долготы, значит иметь какие-то опорные пункты и осознавать свое место относительно них. Например, столько-то градусов долготы от Москвы. Но что такое Москва? Это уже не столько географический, сколько культурный термин. Культурные же определения опираются на культовые, поскольку они требуют, чтобы в конкретной реальности был установлен какой-нибудь смысл, а признание смысла уходит своими корнями в недра культа. Москва — центр России, сосредоточие русского духа, основных святынь и преданий, вокруг которых строится русская история, и т. д. Таким образом, всякая точка в пространстве получает смысл, если на ней лежит печать духа. Само пространство становится осмысленным и доступным пониманию, если в нем есть такие точки, такие «зарубки» духа.

Даже космическое пространство, совокупность светил может быть названа, выделена, если проникнута изначально священным осознанием. Геодезия, по мысли Флоренского, держится на астрономии, астрономия — на астрологии, астрология же — на звездо-поклонении, а звездопоклонение — на мистическом окружении Безусловного и Вечного. Ведь ориентироваться в пространстве — это значит, по мнению П. Флоренского, установить свое отношение к тем или иным вещам мира. Но установка эта есть действие не внешнее, а внутреннее, есть некий акт разума и, следовательно, может обращаться не с внешним как таковым, а лишь с тем, что дано разуму как разумное, разумом проработанное и, следовательно, само как доступное такой проработке.

В любой своей деятельности мы в конечном счете пользуемся тем, что дает культ. Если бы мы могли, утверждал Флоренский, вычерпать полностью из своего сознания культовое содержание, то лишились бы не только высших духовных ценностей, но и всех способностей ориентации в мире. Пространство, например, просто свилось бы, как в свиток, в безразличную среду, не имеющую в себе никаких расчленений, никаких координат, сознанию просто не за что было бы зацепиться.

Не только пространство, но и время производно от культа. Мы живем в ритме праздников. Мы считаем дни и года: столько-то от Рождества, столько-то от Пасхи, столько-то лет от Рождества Христова как начала летоисчисления. Уничтожьте все культовые времена — и не станет календаря, извлеките все религиозное содержание из времени — и оно сольется в безразличную среду.

2. Как различаются внутренняя и внешняя культуры?

Существуют внутренние, глубинные основы культуры, их нельзя перевести в стереотипы и штампы, на их основе нельзя создать какие-то техники или технологии, используя которые можно было бы автоматически стать культурным человеком. Нет таких техник и технологий, которые позволили бы любому желающему стать Моцартом. Сколько ни изучай книг по теории стихосложения, лишь благодаря этому настоящим поэтом не станешь. Нельзя стать ни Моцартом, ни Пушкиным, ни Эйнштейном, ни мало-мальски серьезным специалистом в любой области, пока не овладеешь полностью той или иной частью культуры, нужной для работы в этой области, пока эта культура не станет твоим внутренним достоянием, а не внешним набором правил.

Культура каждой эпохи представляет собой единство стиля (или формы), объединяющего все ее материальные и духовные проявления: технологию и архитектуру, физические концепции и живописные школы, музыкальные произведения и математические исследования. Культурный человек не тот, кто много знает о живописи, физике или генетике, а тот, кто осознает и чувствует внутреннюю форму, внутренний нерв культуры, ее стиль.

Такой человек как бы попадает на силовые линии культуры и движется по ним, они ведут его от открытия к открытию. Моцарт не выдумывал, не вымучивал музыку — она сама «прорастала», сама жила в нем во всем богатстве ее звуков, гармоний, мелодий. Пушкин купался в стихии языка, чувствуя тончайшие нюансы слов, рифм и размеров, целостная культура говорила через поэта. Культурный человек никогда не является узким специалистом, не видящим и не понимающим ничего за рамками своей профессии.

Культурная форма в данную эпоху одна, она только проявляется в каждой сфере по-разному. Чем больше я знаком с другими направлениями развития культуры, тем больше я смогу сделать в своем собственном деле. Эйнштейн, к примеру, считал, что математику нужно обязательно заниматься музыкой, потому что музыка развивает специфическую математическую интуицию.

Осип Мандельштам писал, что появившиеся в XIX в. железные дороги изменили ритм и строй русской прозы. Казалось бы, какое отношение имеют железные дороги к литературе? На самом же деле железные дороги изменили ритм жизни в целом, сблизили разные концы страны, сделали наглядным наступление новой технической эры, и это не могло не отразиться на литературе, на мироощущении писателей.

А открытие микромира послужило еще более мощным толчком для создания новой культурной формы: она проявилась и у художника В. Кандинского, первого абстракциониста, со взрывающейся на его картинах материей, и у писателя А. Ремизова в его ритмической прозе, и у поэта Андрея Белого с его фантастическим описанием (в 20-х гг. ХХ в.) взрыва атомной бомбы, и т. п.

Интересно, что в развитой культуре даже маленькому художнику или ученому, поскольку он сумел к этой культуре прикоснуться, удается добиться серьезных результатов. В Китае в Средние века была очень высокая поэтическая культура: стихи писали все — от императора до портного — и было большое количество крупных поэтов. Люди с детства росли в атмосфере поэзии.

Высочайшая культура голландской живописи XVI—XVII вв. дала миру не только великих мастеров, но и большое количество интересных художников. В России стать признанным поэтом труднее, чем где-либо, поскольку уровень российской поэзии чрезвычайно высок, поэзия в России, как и в средневековом Китае, — настолько массовое явление (по крайней мере была таковым до последнего времени), что для того, чтобы подняться выше общего уровня, нужно обладать необыкновенными способностями.

Культура не является набором внешних институтов, правил, регламентаций, которыми человеку надо овладеть как чем-то внешним: культура — это совокупность «трансляторов», которые постоянно переводят наши субъективные психические состояния в нечто общечеловеческое, сверхчеловеческое и тем самым «очищают», «исправляют» нашу несовершенную природу.

Но есть и внешняя, формализованная культура, культура как цивилизация, массовая культура. Она также необходима для существования человека: человек должен соблюдать элементарные нормы поведения, нравственности, уважать права другого человека. Чаще всего внешняя культура понимается как совокупность знаний о том, что можно и что нельзя делать, совокупность элементарных сведений об устройстве мира и месте в нем человека, об экономике, политике и т. д. Внешняя культура фабрикует цивилизованного человека, заставляет его подчиняться законам, государству, выполнять те или иные общественные функции. Без внешней культуры невозможно бы было существование общества. Но внешняя культура — это только тонкая пленка, которая легко смывается в эпоху потрясений, войн, и люди, не имеющие внутренней культуры, быстро превращаются в животных, жгущих книги, преследующих инакомыслящих, в послушное стадо. Так, до революции в нашей стране и философы, и писатели много говорили о глубокой духовности русского народа, тот же Достоевский называл его народом-богоносцем. Но куда делась эта духовность по прошествии двух лет после революции? Народ с удовольствием помогал государству грабить церкви и расстреливать священников. Значит, и эта духовность, и вытекающая из нее религиозность были чисто поверхностным явлением. Сейчас снова многие идут в церковь, читают Библию, крестят детей, но это отнюдь не свидетельствует о том, что возрождается религиозная культура, религиозный дух, — просто стало модно делать открыто то, что раньше было запрещено.

3. Что такое массовая культура?

Массовая культура — никогда ранее не встречавшийся в человеческой истории феномен. Чтобы соответствовать культурным требованиям нашего времени, нужно было очень много работать. Но большинство людей много работать не хотят, поэтому они не соответствуют сегодняшнему уровню развития культуры и ничуть этим не опечалены. Они прекрасно приспособились ко времени благодаря наличию массовой культуры. Например, в любой отрасли современной науки открытия делают несколько человек. Но их открытия, их труд, его результаты размножаются, копируются десятками тысяч экземпляров, доводятся до каждого, могут быть использованы каждым. В любой отрасли науки работают тысячи людей, и они живут осадками чужого труда, теми размноженными достижениями, которые были совершены творцами.

Сейчас необязательно иметь специфический талант, чтобы преуспевать в науке: достаточно усвоить технику научноисследовательского труда, методику проведения и описания экспериментов, технику построения и обобщения выводов — и можно делать некоторые небольшие открытия, писать книги, защищать диссертации. Но это все — «массовые» ученые. Сегодня необязательно иметь поэтический талант: часто достаточно овладеть техникой стихосложения, прочитать пару книг об этом (нужно, конечно, иметь некоторый уровень поэтической культуры и слух, как в музыке) — и, в принципе, можно писать неплохие стихи, издавать книги. Появились «массовые» писатели и «массовые» поэты.

Массовая культура имеет и положительные стороны: не надо «изобретать велосипед», не надо снова открывать дифференциальное исчисление. Но заодно она избавляет нас от необходимости думать. Достаточно овладеть техникой, технологией действий — и можно преуспевать. Современный художник, владеющей техникой живописи, может сделать такую копию картины Рембрандта, что только эксперты смогут отличить ее от оригинала. Но людьми ценится отнюдь не только техника, не мастерское копирование, не репродукция, а прежде всего — оригинальное видение.

4. Что наиболее характерно для современной культуры?

Мы в настоящее время вступили в эпоху постмодерна, одна из особенность которой — стирание различия между «высокой» и «массовой» культурой. Это вызвано, помимо демократизации общества, уже упомянутым распространением репродуктивных техник и связанной с ними подвижностью в восприятии культурных продуктов: рафинированные произведения могут стремительно упрощаться, бесконечно тиражируясь и становясь достоянием миллионов (как Мона Лиза на полиэтиленовом пакете или огромное количество экранизаций «Войны и мира»), а произведения так называемых низких жанров (детектив, триллер) приобретают черты «высокой» литературы. Первый концерт П. И. Чайковского в США в апреле 1891 г. в Карнеги-холл слушали немногим более 2 тысяч человек; первое выступление в США группы «Битлз», происходившее в том же зале в феврале 1964 г., смотрели и слушали благодаря телевидению 73 миллиона человек. Сейчас некоторые концерты благодаря спутниковой связи могут слушать несколько миллиардов человек1.

В прошлые века существовало и даже культивировалось явственное различие между высокой и низкой (или, лучше сказать, низовой) культурой, воздвигались культурные барьеры: латинский язык в Европе, на котором говорили избранные и специально образованные, французский язык в России. В низовую культуру всегда включались массы народа; особенно наглядно это выступало во времена праздников, когда в карнавале шуты, скоморохи, дураки выходят на первый план, становятся героями, высмеивают высокую культуру, выворачивая ее наизнанку. В этом плане рок-культура 60—70-х гг. была типично низовой культурой, которая все более и более распространяясь, тиражируясь в виде записей, дисков, телеконцертов, резко нарушила баланс между высокой и низкой культурой. Теперь исполнители рока или рэпа — чуть ли не властители дум молодого (и не только молодого) поколения. Слова великих поэтов прошлого используются в разухабистом шлягере, и наоборот: стихи Дж. Леннона входят во многие антологии английской поэзии и музыка некоторых рок-музыкантов входит в программу среднего образования, становясь признанным элементом культуры.

5. Что такое контркультура?

Почти в каждую культурную эпоху существуют взгляды, идеи, которые противоречат признанным культурным ценностям, отстаивают совсем другие идеалы, сейчас в обществе не принятые. Совокупность таких взглядов, идей, поступков можно назвать контркультурой. Не антикультурой, ибо последняя — просто отрицание культуры, призыв возвратиться к животному состоянию, а контркультурой, которая призывает к новому пониманию традиционных идеалов.

Контркультурным движением были толстовские коммуны — они были вызовом и государству, и церкви, и самому образу жизни основной массы людей того времени. В толстовских коммунах, совместно обрабатывающих землю, были не только крестьяне — там было много бывших учителей, офицеров, священников и даже артистов. Это люди, которым надоело унылое мещанское существование и которые обрели новую цель в жизни. К тому же они взяли на вооружение специфическое толстовское толкование христианской религии.

Контркультурные движения всегда будоражили общество, всегда были ферментом, вызывавшим брожение в застоявшейся среде, приводившим к появлению новых идеалов, которые начинало принимать все большее и большее количество людей. В этом смысле контркультура — необходимый элемент любой культуры.

Но в ХХ в. контркультурные движения приобрели массовый характер, так как огромное количество людей оказались недовольными сегодняшней культурой: разрушением природы, стандартизацией воспитания и образования, насилием средств массовой информации над человеком, мещанским благополучием, которое пропагандируется современной культурой, и т. п.

Таким контркультурным движением сейчас является движение хиппи, ему уже около тридцати лет, но оно по-прежнему живет. Молодые люди, подобно Диогену, отказываются от всяких благ, от родительской помощи, нигде не работают, избегают службы в армии, живут впроголодь, одеваются во что попало, часто вообще уходят из семьи. Встречаясь друг с другом, они осуждают современное общество, которое, по их мнению, полностью прогнило и разложилось, в нем господствуют ложь и насилие, и лучше вообще держаться от этого общества подальше. Центр современных хиппи — столица Непала Катманду. Они приезжают туда тысячами со всего мира, лежат в парках на газонах, живут подаянием или редкими заработками и более абсолютно ничего не делают, выражая своим неделанием протест против сегодняшней чересчур активной культуры.

По-прежнему в США, в Германии, во Франции существуют сельскохозяйственные коммуны, необязательно толстовского типа, где люди вместе работают, одинаково получают, вместе отдыхают, совместно учат своих детей. Как правило, такие коммуны быстро распадаются, потому что современный западный человек — индивидуалист по своей природе и постоянная жизнь на виду его быстро раздражает.

Своеобразной формой контркультуры являются секты, общины, даже монастыри, возникающие на Западе на основе всякого рода индийских религиозных культов: буддийские, кришнаитские, движения последователей Кришны, Махариши, Кришна-мурти и т. д. На улицах наших городов можно часто увидеть представителей этих всемирных организаций, имеющих филиалы во многих странах. Они ходят по улицам в желтой одежде, поют: «Харе Кришна, Кришна Харе», — и торгуют очень некачественными переводами древней индийской литературы. По отношению к нашей западной христианской культуре это, конечно, контркультура.

В последние десятилетия на поверхность выплыли ранее стыдливо прятавшиеся представители сексуальных меньшинств. Они выступают со своими манифестами, издают свои журналы, требуют от государства регистрации браков между ними. С точки зрения традиционной культуры это все ярчайшее проявление контркультуры.

Понятие морали.
Сущность, социальные функции и структура морали

1. Как различаются мораль и нравственность?

Человек — существо, умеющее себя ограничивать. Мы живем в мире сплошных ограничений: этого делать нельзя, тот поступок является некрасивым или злым. Для животного все можно. Человек и человеческое общество возникли тогда, когда человек научился себя ограничивать. Первыми законами были законы, запрещающие браки между родственниками — между родителями и детьми, между братьями и сестрами, вообще между ближними родственниками. Люди заметили, что подобные браки ведут к кровосмешению и вырождению. У животных таких ограничений нет. Потом появились законы, запрещающие убийство, воровство, насилие. Это не означает, что в обществе больше нет подобных явлений, — сколько угодно убийств, насилия, унижения человеческого достоинства, воровства, предательства. Но людьми все эти вещи осуждаются, и любой самый последний негодяй знает, что он поступает плохо, и боится этого осуждения. Без подобных ограничений человеческая жизнь была бы невозможна. Человек, следовательно, возникает вместе с появлением морали.

Мораль — это совокупность норм, правил поведения, моральных законов, обычаев, которым люди, как правило, добровольно подчиняются и с позиций которых в каждом обществе можно почти о любом поступке сказать, хороший он или плохой, добрый или злой. Мораль требует от человека быть человеком, не опускаться до животного состояния, уважать других людей, делать добро, руководствоваться в своих поступках любовью, а не злобой, помогать друг другу, чтить своих предков и т. д. и т. п. В каждом обществе, даже очень древнем, было и есть право — совокупность законов, нарушение которых преследуется наказанием — уголовным или административным. Под юрисдикцию права подпадают только некоторые поступки людей, прежде всего те, которые несут опасность человеку или обществу в целом. К сфере морали же относятся все поступки, поскольку все могут быть морально оценены. Нарушение юридических законов карается обществом или государством, нарушение моральных норм или законов карается моральным осуждением. И часто моральное осуждение для человека страшнее уголовного преследования. Представьте себе: кто-то знает, что все окружающие считают его негодяем или подлецом, предателем или мерзавцем. Он наверняка бы решил, что лучше отсидеть срок в тюрьме, чем подвергнуться всеобщему остракизму. Презрение людей страшнее тюремного заключения.

Мораль, в отличие от права, не имеет степенных градаций. Согласно нормам права если человек украл деньги, его осуждают по одной статье, а если он убил другого человека — по другой, и наказание во втором случае неизмеримо больше. Согласно нормам морали украсть и убить одинаково безнравственно, мораль одинаково осуждает и вора, и убийцу.

Слово «мораль» происходит от латинского mos (мн. ч. mores) — нравы. Другие значения слова mos — закон, правило, обычай, образ действий. Наряду с моралью употребляют слово «нравственность». Одни исследователи полагают, что мораль и нравственность — это синонимы, другие видят между ними определенную разницу, полагая, что нравы — это массовое поведение, имеющее моральное значение, например добрые нравы, преступные нравы и т. д. У некоторых народностей при встрече принято плеваться друг в друга, а у других — улыбаться и пожимать руки; в Индии люди сжигали и сжигают своих мертвых, а в Персии это считалось величайшим кощунством. Исследователь архаических обществ М. Элиаде писал, что первобытные земледельцы, понимая свою ответственность за процветание растительного мира, подвергали мучениям жертвы, приносимые богам для увеличения урожая, предавались сексуальным оргиям и каннибализму, охотились за головами врагов. Человек обречен убивать и работать, чтобы иметь возможность прокормить себя. Но это обязывает его принять жестокость и убийство как неотъемлемую составную часть его существования. Таковы были нравы архаического общества, и никакое моральное осуждение этих нравов было неуместно2.

И, видимо, нравы лучше определить как совокупность обычаев, принятых тем или иным народом, а основные моральные заповеди, касающиеся жизни, смерти, добра, совести, долга, у всех народов по сути своей одинаковы. Тем не менее в русском языке мы часто употребляем слова «мораль» и «нравственность» как однопорядковые.

Мораль — это и характеристика личности, ее главных качеств, таких как правдивость, честность, доброта, и характеристика отношений между людьми и совокупность моральных норм, которыми люди руководствуются в своей жизни. Мораль относится к сфере должного, она показывает человеку, каким он должен быть, и в этом смысле она не наука, она ничего не изучает — она научает человека быть человеком.

2. Что изучает этика?

Этика — это раздел философии, изучающий феномен морали, то, как складывались моральные нормы и законы, какова структура морали, как соотносится мораль с другими формами и видами человеческой деятельности. Можно сказать, что мораль — это практика человеческой жизни, а этика — это теория морали. Слово «этика» греческого происхождения — ήθος (этос) является аналогом римского mos и означает привычка, обычай, правило, нрав. Главным предметом этики являются не только моральные законы и категории, но и сам человек, каким он должен быть в свете этих законов и категорий.

Родоначальником этики в Европе считается Аристотель, который первым применил термин «этика» для обозначения особого класса человеческих качеств, таких как умеренность, мудрость, щедрость и др. Они существенно отличаются от качеств ума (например, памяти) и от проявлений телесной природы (например, ярости).

Основная задача этики — ответить на вопрос: в чем заключается смысл жизни, как нужно жить, чтобы осуществить этот смысл?

В русском языке, как и в некоторых других, термин «этика» также отождествляется часто с моралью и нравственностью: о человеке говорят, что он этически воспитан или что его поведение этически безупречно. Но все-таки надо иметь в виду, что этика — это теоретическое учение о морали, а не сама мораль.

3. В чем смысл и значение основного вопроса этики?

Что означает добро? Этот вопрос является самым фундаментальным вопросом этики. Быть добрым — значит совершать поступки, соотносимые с идеалом, с высшими ценностями, значит способствовать свободе человека, утверждать моральное равенство, гуманные отношения между людьми. Добрые поступки характеризуют человека с точки зрения его духовного возвышения и нравственного совершенствования. Человек не может быть автоматом добродетели: захотел сделать добро — и сделал. Все хотят добра — и все хотят делать добро. Субъективно ведь нет ни подлецов, ни негодяев, никто не думает про себя (или почти никогда не думает): «Ах, какой я подлец!» Гитлер, проводя политику расизма и геноцида, искренне считал, вероятно, что он делает добро — очищает мир от скверны. Быть добрым — это искусство. Недаром говорят: «Благими намерениями дорога в ад вымощена». Надо уметь делать добро, иначе будешь делать только зло.

Для того чтобы вести моральный образ жизни, нужно иметь немалое дарование, как, впрочем, и для изготовления добротной вещи. Прежде всего человек должен быть добрым в глубине своей души, и это глубоко внутреннее дело есть настоящее, основное дело человека, оно состоит в действенном утверждении себя в первоисточнике жизни, в аскетическом подвиге борьбы с мутью и слепотой наших чувственных страстей, нашей гордыни, нашего эгоизма.

4. Откуда в мире зло?

Можно обозначить три позиции в этом вопросе: 1) зло является такой же силой в мире, как и добро: если есть Бог, то есть и дьявол, и верить в дьявола так же обязательно, как и верить в Бога; 2) зло — это просто отсутствие добра: когда человек не старается быть добрым, он приносит в мир зло; 3) добро — от Бога, а зло — от человека, которому Бог дал свободу воли, а человек в силу ущербности своей натуры не может использовать свою свободу во благо.

Идея непреодолимой связности добра и зла проходит через всю историю этики. Выше мы говорили о проблеме зла у Достоевского, который считал, что Бог и дьявол борются в душе человека, что способность ко злу — показатель глубины человека. В ХХ в. основоположник психоанализа австрийский психиатр Зигмунд Фрейд также полагал, что в человеческой психике борются два начала: Эрос (бог любви) и Танатос (бог смерти). Борьба между альтруизмом и агрессивностью, садизмом проходит через историю человека, и до сих пор неизвестно, на чьей стороне окажется победа.

В современном постмодернистском мире добро и зло настолько переплелись и настолько взаимообусловлены, что на первый взгляд кажется действительно невозможным разделить их. СПИД ужасен, писал современный французский мыслитель Жан Бодрийяр, но не менее ужасна вероятность сексуальной эпидемии, всеобщей сексуальной скученности, которая наступила бы, не будь СПИДа. Наркотики — это огромное зло, наркоманы — несчастные, больные люди. Но не менее ужасны умственное отупение, нормативное обобществление, универсальная запрограммированность. То же можно сказать и о терроризме. Но угроза терроризма заставляет нас сплотиться, защитить гуманистические ценности, понять, что может потерять человечество. «Все вещи двойственны, все имеет оборотную сторону. В конце концов, именно благодаря неврозам человек оказывается надежно защищен от безумия»3.

Поневоле вспоминаются слова Мефистофеля из «Фауста»: «Часть злобной силы я, всегда хотевшей зла, творившей лишь благое».

Мы чаще всего не творим зло, но позволяем ему твориться — другими людьми, обстоятельствами, и в этом плане мы не делаем добра, не выполняем свой человеческий долг. И это происходит оттого, что мы не понимаем различия, не умеем различать добро и зло, никогда не занимаемся серьезной внутренней работой по взращиванию сил добра в собственной душе.

Зло приходит в мир только через человека, сам по себе мир не добрый и не злой. Зла нет и в животном существовании. Зло есть только в человеке, который, несмотря на то что стал человеком, продолжает в той или иной степени оставаться животным. Как животное изначальнее, чем человеческое, духовное, так и зло изначально по отношению к добру. Только тонкая пленка цивилизации отделяет нас от бездны зла. Зло онтологично (бытийственно) в сравнении с добром, которое обладает только аксиологической (ценностной) природой. Для злых поступков всегда есть конкретные причины, для добрых — нет. Всегда можно сказать, почему украл, почему убил. Добрые поступки неестественны, потому что не имеют естественных причин. Я спас человека не почему-то, а потому, что не мог не помочь, я люблю не почему-то, а потому, что не могу не любить. Мы не удивляемся, видя лень, жадность, жестокость, — это все естественно, это соответствует нашей животной природе, но всегда удивляемся человеку, готовому отдать последнюю рубаху, готовому пожертвовать жизнью. Мы не удивляемся тому, что быстро утомляемся, но поражаемся людям, годами находящимся в состоянии творческого самоуглубления, потому что это неестественно.

5. Почему любовь и смерть являются категориями морали?

Любовь — самый верный свидетель существования. Только находясь в состоянии любви, человек чувствует, что действительно живет, а не через него что-то живется, случается помимо его воли или желания, только в состоянии любви он способен на добрые поступки, для него существуют в полной мере совесть и долг. Любовь — не массовое явление, а редкий подарок, выпадающий далеко не всем людям. Она встречается редко еще и потому, что люди боятся любви, так как это постоянная забота и тревога за любимого человека, постоянная ответственность. Любовь никак не совпадает со счастьем в будничном смысле этого слова.

Согласно древнему мифу об андрогине, раньше человек был един, он был одновременно мужчиной и женщиной. Потом Бог разорвал его на две половинки и бросил в разные стороны. И они с тех пор ищут друг друга. Когда найдут, возникает любовь. Многие верят, что любят или любили, но на самом деле они себя убедили в этом, на самом деле чаще всего это была имитация любви. Вл. Соловьев считал, что любовь для человека — пока то же, что разум для животного, т. е. только неопределенная возможность.

Правда, Б. Паскаль считал, что любовь есть неотъемлемое качество человека, и невозможно себе представить человеческое существо без любви. «Мы рождаемся с любовью в сердце. Она вступает в свои права по мере совершенствования нашего ума, побуждая нас любить то, что представляется нам прекрасным, даже если нам никогда не говорили, что есть прекрасное. Кто после этого усомнится, что мы предназначены не для чего иного, как для любви? Бессмысленно скрывать от самих себя: мы любим всегда, и даже когда нам кажется, что мы презрели любовь, она таится в глубине нашего сердца. Без любви мы не можем прожить и минуты»4.

Любовь всегда связана со смертью: или оттого, что препятствия для ее осуществления оказываются непреодолимыми, или если любящий человек осознает, как хрупко и недолговечно его чувство, когда он остро переживает тот факт, что он живет, дышит, радуется жизни, и потому своим главным врагом считает небытие, распад, смерть. Андрей Болконский перед своей кончиной думал о том, что только любовь может противостоять смерти, только любовь является ее действительной соперницей и может спасти человека. Ибо жизнь как таковая, осуществляемая в смене поколений бессмертна.

Смерть, переживания человека относительно ее также делают его моральным существом. Смерть сопровождает человека с момента его рождения. Какое бы время его жизни мы ни взяли, человек всегда достаточно зрел для того, чтобы умереть. Смерть представляет собой как бы тень человека, самую верную и привязчивую. Смерть — фундаментальное свидетельство нашего неодиночества. Мы всегда находимся под ее пристальным взглядом. Ощущая ее присутствие, ее реальность за каждым поворотом, мы не позволяем себе распускаться, поддерживая себя на уровне, превышающем тот, к которому склоняет нас наша животная природа. Разумеется, это тяжкая ноша. Осознание нашей смертности требует от нас немалых усилий.

Смерть является необходимым условием жизни. Она присутствует внутри каждого мгновения жизни. Для мертвого и смерти нет, он не может умереть, поскольку и не жил никогда. Смерть существует только для живого, не только как конец, но и как постоянное предельное самоиспытание жизни, предполагающее ее завершенность, целостность в любом акте, любом деле или поступке. В этом смысле смерть прежде всего этическая проблема.

Смерть предполагает высший уровень ответственности. Лишить человека его смерти означает, помимо всего прочего, устранить этот уровень. Человек, будучи конечным существом, отличается от всех животных тем, что прилагает к своей жизни масштаб безусловного и бесконечного. Он должен жить так, говорит философия, как если бы впереди его ожидала вечность, только не в обыденном смысле, когда человек просто не думает о смерти, живя так, будто он бессмертен, а в том смысле, что он брал и будет брать на себя задачи, для выполнения которых заведомо не хватит собственной жизни. Поэтому, творя, любя, делая добро, он прорывается в вечность, побеждает смерть. Многие бравшие на себя такие бесконечные задачи остались жить в вечности в прямом смысле этого слова.

Понятие духовности. Духовность и гуманизм

1. Может ли гуманизм быть ложным?

Гуманизм означает любовь к человеку, веру в то, что человек — венец развития природы. Гуманистические представления о человеке возникли со времени Ренессанса. По смыслу этих представлений назначение человека заключалось в том, чтобы быть самодержавным хозяином своей собственной жизни и верховным властителем мира. Согласно такой позиции, вера в Бога казалась неоправданной и духовно гибельной верой в начало, порабощающее человека, препятствующее его самоопределению и свободному творчеству, к которому он призван по своей собственной природе. Человек осознал себя земным богом. Утратив сознание Бога, человек заменил нераздельное двуединство своего богочеловеческого, боготварного существа какой-то смутной мешаниной обоих начал.

Человек уверовал в свою способность и призвание покорять, усовершенствовать, одухотворять мир. Отсюда слепая, благодушно-оптимистическая вера в обеспеченность непрерывного умственного и нравственного прогресса, в легкую возможность осуществления царства Божия на земле, отсюда и бездуховный, плоско-рационалистический гуманизм, выдвигавший, как правило, голословные оптимистические лозунги типа того, что «человек добр по своей природе», т. е. осуществление нравственных ценностей совпадает с удовлетворением субъективных природных влечений. Но как быть, если стремление к добру и стремление к удовлетворению земных желаний, жажда власти и безграничной свободы не совпадают? Обожествление человека в его природном существе необходимо приводит к аморализму, нигилизму: человек как неограниченный самодержец есть хозяин и над своей моралью. Вера во всемогущество человека, в его доброе по природе естество была поколеблена еще в прошлые века. Первый удар был нанесен ей Французской революцией, когда царство свободы, равенства и братства быстро превратилось в царство разъяренной кровожадной черни. Еще более убедительное обличение несостоятельности этой веры принесло наше время, когда под тонкой оболочкой просвещенного европейца обнаруживаются неукрощенная звериная природа, демонические силы садизма и отвержения элементарных начал нравственности.

2. В чем сущность истинного гуманизма?

Первый последовательный критик поверхностного, плоскорационалистического гуманизма Ф. Достоевский пытался познать и описать некую глубинную суть человека, показать, что в глубинах человеческого духа, в каждом человеке борются Бог и дьявол. Зло изначально присуще человеку, и оно имеет такую же силу, как склонность к добру. В классическом гуманизме зло усматривали в несовершенстве общественного устройства, и потому во все века жила и занимала важное место в умах людей утопическая идея, согласно которой достаточно изменить бытие людей, преобразовать несовершенное общество, и человек будет лишен необходимости делать зло. У Достоевского зло есть признак того, что в человеке есть внутренняя глубина. Как ни странно, но только внутренне глубокие люди способны на зло. Зло является неизбежной частью человеческой жизни, потому что в мире есть свобода. Человек, решаясь на зло, испытывает себя, пытается выйти из-под закона, пытается доказать себе, что он человек, обладающий свободой воли, а не «штифтик» в общей отлаженной социальной машине. Если отнять у человека свободу и тем самым возможность творить зло, то человек и общество в целом будут счастливы, но только это будет счастье муравейника. Человеку нужно не счастье — ему нужна свобода, и из-за этого он готов на самый дикий странный поступок, готов на все, чтобы «по своей глупой воле пожить». «Я верю в это и отвечаю за это, потому что ведь все дело-то человеческое в том только и состоит, чтобы человек поминутно доказывал себе, что он человек, а не штифтик! Хоть своими боками, да доказывал...»5

Достоевский в отличие от гуманистов Возрождения видел в человеке не величие, а сложность. Человек — это тайна, которую надо все время проявлять, анализировать. Сложен всякий человек, простых людей нет. «Сложен всякий человек и глубок, как море, особенно современный нервный человек»6.

«Ненормальность» человека, его несовпадение с общественными структурами, его неприятие многих социальных норм и идеалов есть на самом деле норма его истинного существования. Наоборот, «нормальное» состояние человека, стремление к счастью, комфорту, спокойной и сытой жизни являются неестественным человеческим состоянием.

Любовь к человеку у Достоевского понимается не в поверхностногуманистическом смысле. Поскольку человек свободен и постоянно испытывает себя, он должен пройти путь страдания, должен заслужить звание человека. Человеческий путь в поисках самого себя лежит через тьму, через бездну, через раздвоение, через трагедию, он не может быть сокращен или облегчен. Только таким путем добывается внутренний свет и преображение человека. И только такой человек угоден Богу и соответствует его замыслу о человеке. И только в таком человеке появляется духовное измерение.

Искусство, его роль в жизни общества и человека.
Специфика искусства

1. Каким образом искусство может творить мир?

Искусство делает наш мир возможным для жизни. Мир, в котором мы живем, и есть в большей своей части продукт искусства. Например, мы видим, что некоторые умершие существуют более реально, чем большинство живущих. Пушкин более живой, чем многие наши современники, потому что в его жизни нет случайностей, провалов безделья, скуки, злобы. Потому что живы для нас его переживания, его мечты и надежды. Вся его жизнь сейчас — это чистая актуальность, чистая музыка.

А наша жизнь чаще всего не является жизнью в полном смысле этого слова, поскольку в ней преобладает нудная монотонная повторяемость серых будничных дней. В ней много случайного, нелепого, не зависящего от человека, которого чаще всего бросает, как щепку по волнам, и никогда не известно, к какому берегу прибьет его водоворот не им определяемых событий. В этом смысле кажется, что только искусство создает живую жизнь — оно не отражает серую монотонность будней, оно их одухотворяет, оно выжимает квинтэссенцию из жизни, берет ее в чистом виде, а в чистом виде жизнь как таковая, освобожденная от глупых случайностей или просто от скуки, — прекрасна.

Человек, вероятно, должен создавать себя так же, как создается произведение искусства, — отбрасывая от себя все случайное, наносное, избавляясь от автоматизма существования, т. е. становясь живым, ибо только тогда он может придать ей целостность, завершенность, смысл. Сама по себе жизнь, без подобных усилий, — только распад. Человек не является живым по факту рождения, или, лучше сказать, он живой только биологически. Но сущность его в метафизике, а не в биологии, он должен стать тем живым, для кого существует живой Бог, ибо Бог есть Бог живых. Тем живым, для кого существует истина, ибо истина всегда живая. Не только великие люди прошлого, но и герои великих художественных произведений кажутся более живыми, чем многие реально живущие люди.

Среди нас по-прежнему живут люди, напоминающие Гамлета, Дон Жуана или Плюшкина, мы видим в том или ином человеке черты Смердякова или Базарова. Россию мы до сих пор видим через гоголевские персонажи и часто вместо образа человека видим чудищ: Чичикова, Ноздрева, Собакевича и т. п. — и никакие революционные и духовные преобразования, никакие перестройки нас от этого видения не избавляют, поскольку все эти чудища обладают большой жизненной силой.

В реальных людях, друзьях, знакомых рано или поздно разочаровываешься, так же как и они в тебе. Друзей нужно создавать, т. е. добавлять к тем, кто есть, изрядную долю своей фантазии, расцвечивать их и одухотворять. Что мы все, наверное, постоянно и делаем. В человеке, которого любишь, уже совсем мало от реального человека, от того, какой он на самом деле, но очень много от воображения. Видимо, словосочетание «на самом деле» здесь не подходит, потому что «на самом деле» есть только то, что открывается через любовь, через поэзию, через искусство.

Все окружающее есть продукт искусства. Природа, писал М. Пруст, «как она есть на самом деле» — это природа, увиденная поэтически. Поэзия — не добавка к природе, поэтически увидеть — значит увидеть так, как есть на самом деле. Здесь термины «философия» и «поэзия» совпадают.

Не только природа, но вообще все, что есть «на самом деле», является искусством в широком, древнем, античном смысле этого слова: искренность есть не намерение быть искренним, а искусство, добро — не намерение или желание добра, а искусство. Благими намерениями вымощена дорога в ад. Человек хочет быть добрым, а творит зло, потому что не может предусмотреть всех последствий своих поступков, потому что не искушен в науке жизни, потому что судит о других со своей, узко субъективной точки зрения. Неискушенный человек вообще не знает различия между добром и злом, не знает того, насколько они взаимопроникаемы и насколько сложно каждый раз, в каждом конкретном случае устанавливать границу между ними.

Не искусство подражает жизни, а жизнь подражает искусству. Если произведения суть формы жизни, суть великие мысли природы, то я могу считать их более реальными, чем наша «реальная» повседневная жизнь. Жизнь не имеет силы искусства; она получает ее только в ослабленном и деградированном виде и воспроизводит сама себя лишь на самом низком уровне и в минимальной степени. Искусство преуспевает вполне в том, о чем жизнь знает только по черновому наброску.

2. Можно ли сказать, что гений и есть человек в чистом виде?

Человек всегда пытается стать кем-то: ученым, художником, пожарным, и только став по-настоящему кем-то, постигнув все тонкости своей профессии, он начинает понимать, что дело не в том, чтобы стать кем-то, а в том, чтобы в любой профессии оставаться самим собой — человеком, живущим в режиме подлинно человеческого бытия: в любви, красоте, сострадании. Собственно это и есть признаки гения. Суть человеческого самоосуществления — быть самобытным, ощущать себя человеком, а не просто и не только философом, или скульптором, или пожарным. Ибо человек, чем бы он ни занимался, выражает в своих деяниях свою человеческую природу, свою человеческую естественность и в этом смысле — обыкновенность, не замутненную никакими исключительными отклонениями. Но быть просто человеком очень трудно. Все стремятся к исключительности, к тому, чтобы быть лучше многих, больше знать, больше уметь, все чувствуют себя такими сложными и многогранными, что быть просто человеком, вероятно, может только гений. «Под посредственностью, — писал поэт Б. Л. Пастернак, — мы обычно понимаем людей рядовых и обыкновенных. Между тем обыкновенность есть живое качество, идущее изнутри и во многом, как это ни странно, отдаленно подобное дарованию. Всего обыкновеннее люди гениальные... И еще обыкновеннее, захватывающе обыкновенна — природа. Необыкновенна только посредственность, то есть та категория людей, которую составляет так называемый интересный человек. С древнейших времен он гнушался делом и паразитировал на гениальности, понимая ее как какую-то лестную исключительность, между тем как гениальность есть предельная и порывистая, воодушевленная собственной бесконечностью правильность».

Если в науке в лице крупного или великого ученого мы имеем дело с талантом, то в искусстве мы говорим о гении. «Ученый, — писал полагавший себя учеником Канта немецкий философ Артур Шопенгауэр, — это тот, кто много учился, гений — тот, от кого человечество научается, чему он ни у кого не учился». Талант можно развить, усовершенствовать или потерять, но гением можно только родиться. Гений — это природа, действующая свободно. Гению не нужны правила или законы, он сам себе и закон, и правило, он устанавливает законы. Гений — высшая стадия развития человека, это просто совершенный человек, выражающий в чистом виде человеческую природу.

3. Нужно ли различать гения и гениальность?

Нужно, правда, различать гения и гениальность. Каждый человек, считал Н. Бердяев, гениален, а соединение гениальности и таланта создает гения. Можно не быть гением, но быть гениальным. Гениальной может быть любовь мужчины к женщине, матери к ребенку, гениальной может быть забота о ближних, гениальной может быть внутренняя интуиция людей, не выражающаяся ни в каких продуктах, гениальным может быть мучение над вопросом о смысле жизни и искание правды жизни. Гениальность может быть присуща и святому, который занимается самотворчеством, превращает себя в «просиянную тварь».

Гениальность — это прежде всего внутреннее творчество, превращение себя в человека, способного к любому конкретному виду творчества. Гений должен еще и обладать талантом — техникой исполнения, техникой живописи, иначе он не сможет выразить свои гениальные прозрения.

Искусство, полагал Ф. Ницше, есть органическое соединение двух начал: дионисийского и аполлонического. Дионис — темное начало, он бог вина и опьянения, бог плодородия, любви. Дионисийское начало в человеке — это та основа, из которой он черпает свои прозрения, свою жизненную силу, это пропасть, заглядывая в которую он может наполнить свои интуиции содержанием. Аполлоновское начало — это форма, в которую отливается содержание, Аполлон — бог гармонии, покровитель наук и искусств. Всякое подлинное произведение потрясает нас, волнует, воспитывает, утешает, потому что в нем достигнута удивительная гармония между формой и содержанием. Гений — это человек, в котором бездонная глубина сочетается с блестящей, оригинальной формой.

Но всякое заглядывание в бездонную глубину никогда не дается даром. Художник оживляет в себе нечеловеческие силы, которые могут и погубить его душу. Недаром начиная с XIX в. стали говорить о том, что гений и безумие находится в близком соседстве. Обыватели так и считают гения безумцем, поскольку он говорит и утверждает то, чего еще никто не понимает. Но он и сам постоянно находится на грани между безумием и нормой, поскольку все время «проходит над бездной», все время пытается понять и осветить то, что пока еще непонятно и недоступно обычному человеческому рассудку.

Религия, ее сущность и социальные функции.

1. Зачем человеку религия?

Религия как социальный феномен есть массовое, организованное и авторитетное искание и осуществление контакта со сверхчувственной, Высшей Реальностью. В структурном плане религия предстает как целостное единство религиозного сознания, религиозной деятельности (культ) и религиозных организаций. Религиозное сознание имеет два уровня: религиозную идеологию (доктрину) и религиозную психологию.

Под функциями религии следует понимать различные способы ее действия в обществе. В литературе в качестве наиболее существенных выделяют следующие функции: мировоззренческая, компенсаторная, коммуникативная, регулятивная, интегративная и культурно-транслирующая. Религия включает определенное миропонимание, объяснение мира и некоторых процессов в нем, природы человека, смысла его существования, идеала и т. д. Религиозное мировоззрение задает предельные критерии, абсолюты, через призму которых осуществляется видение мира, общества, человека, обеспечивается целеполагание и смыслополагание. Придание смысла бытию поддерживает надежду на избавление от страданий, несчастий, одиночества, морального падения и т. п.

Религия выполняет специальную функцию компенсатора: социальное неравенство компенсируется равенством в греховности, в страдании; людская разобщенность заменяется братством во Христе в общине; фактическое бессилие человека компенсируется всесилием Бога; смертный оказывается бессмертным; мир зла и несправедливости заменяется царством Божиим. Важное значение имеет психологический аспект компенсаторной функции: религия может выступать средством снятия стрессовых состояний.

Коммуникативная функция: религия осуществляет общение людей, где «богообщение» считается высшим видом общения, а общение с «ближними» — второстепенным. Общение происходит прежде всего в культовой деятельности. Богослужение в храме, молитвенном доме, участие в таинствах, общественная молитва рассматриваются как главное средство общения и единения верующих с Богом и друг с другом. Внекультовые деятельность и отношения также обеспечивают общение верующих.

Религиозные идеи, ценности, установки, стереотипы, культовая деятельность и религиозные организации выступают в качестве регуляторов поведения людей. Как нормативная система и как основа общественно-санкционированных способов поведения религия определенным образом упорядочивает мысли, устремления и действия людей и тем самым реализует регулятивную функцию.

Религия может выступать как фактор интеграции общества, группы. Суммируя поведение и деятельность индивидов, объединяя их мысли, чувства, стремления, направляя усилия социальных групп и институтов, религия способствует стабильности данного общества. Важной функцией религии является культурно-транслирующая, позволяющая человеку приобщиться к культурным ценностям и традициям, в появлении и развитии которых религиозный фактор играл либо определяющую, конституирующую, либо значительную роль.

2. Какие религии существуют в современном мире?

Типологизацию и классификацию религий можно делать по разным основаниям. По основанию историко-культурному (хронологическому) все известные религии делятся на два типа: архаические религии и религии цивилизованных обществ. По основанию теистичности (наличия или отсутствия в них идеи Бога) — на дотеистические и теистические. Существует разделение религий по составу пантеона на политеистические, т. е. религии, в которых налицо почитание нескольких богов, например древнегреческая и древнеримская религии, и монотеистические, т. е. религии единобожия, к которым относятся иудаизм, христианство и ислам. В системе классификации религий можно выделить группу природных (естественных) религий. Для этих древних религий характерно то, что человек не находится в центре мироздания, а является элементом, составной частью природы. К типичным природным религиям относятся ведические религии Древней Индии, из мировых религий — буддизм. Однако, как правило, эти религии политеистические.

В отличие от них христианство, ислам и иудаизм, имеющие общий корень — Ветхий Завет, в центр своей системы ставят человека, который обретает путь к личному спасению. В этих религиях главное внимание уделяется нравственным идеям. Часто эти религии называют нравственными, или духовными. Собственную систематизацию религий предложил Г. Гегель. Он разделял все религии на три группы — стадии, последовательно сменявшие друг друга: религия природы (Древний Восток), религия духовной индивидуальности (иудеи, греки, римляне), абсолютная религия (христианство).

Некоторые специалисты выделяют большую группу древних религий, основой которых является мифология. Мифы представляют собой особый способ постижения человеком окружающего его мира в эмоциональной, образной, художественной форме. В мифологии заложены и наука, и искусство, и философия, и религия. В мифах человек уподобляет себе весь мир; по мере того как он развивается духовно и интеллектуально, отрывается от мира, от природы, все больше ощущая свою человеческую сущность, мифология исчезает. Мифологические религии, в которых боги живут на земле, в небе, появляясь среди людей и совершая различные поступки, в середине I тыс. до н. э. были потеснены появлением новых религий, не основанных на мифологии, — буддизма, даосизма, конфуцианства. На рубеже нашей эры появляются религии, в которых Бог существует и действует вне мира, как создатель и управитель всем сущим. Эта идея свое начало берет от монотеизма древних евреев и окончательно оформляется в христианстве. В период империи началось обожествление императоров. Уже император Октавиан добавил к своему имени титул Август, т. е. священный, и был объявлен богом. Август провел большую религиозную реформу, упорядочив поклонение богам, сделав религию опорой собственной императорской власти. Когда могущественная Римская империя стала клониться к закату, на ее окраине, а затем и в самом Риме стала утверждаться вера в Спасителя Христа. Человечество входило в новую эру своего существования.

Существует классификация религий по этническому основанию на религии национальные и религии мировые, или вселенские. Национальные религии (иудаизм, индуизм, конфуцианство, даосизм, синтоизм и др.), как видно из их названия, в значительной степени связаны с определенным народом, этносом, нацией. Причинами такого рода национальной замкнутости могут быть историческая обусловленность, геополитические условия, доктринальные причины, ярко выраженное этническое своеобразие культуры и т. д.

3. Какие религии являются мировыми?

Их всего три: буддизм, включающий два основных направления — хинаяна и махаяна; христианство, включающее три основных направления — католицизм, православие и протестантизм; ислам, имеющий два главных направления — суннизм и шиизм.

Возникновение мировых религий — результат длительного развития политических, экономических и культурных контактов между различными странами и народами. Этнические, национальные перегородки, свойственные религиям древности, были заменены перегородками религиозными. Космополитический характер буддизма, христианства и ислама позволил им перешагнуть национальные границы, широко распространиться по земному шару и превратиться в мировые религии.

Мировым религиям в большей или меньшей степени свойственна вера в единого, всемогущего, вездесущего, всеведущего Бога. Единый Бог монотеизма как бы соединяет в одном образе все те качества и свойства, которые были присущи многочисленным богам политеизма. Каждая из трех мировых религий складывалась в конкретной исторической среде, в условиях определенной культурноисторической общности народов. Этим обстоятельством объясняются многие их характерные особенности.

4. Какую роль играет в религиях культ?

Религиозный культ связан с определенным отношением людой к божественным силам и проявляет себя через богослужения, жертвоприношения, обряды, праздники, паломничества и т. д. Предметом культовой деятельности становятся различные объекты и силы, осознаваемые в форме различных образов. В качестве предмета культа в разных религиях выступают материальные предметы, животные, растения, реки, горы, Луна, Солнце и т. д.

В каждой религии сложились определенные нормы и предписания о том, когда, что и как нужно делать верующему. Эти предписания касаются как элементарных культовых актов (поклоны, коленопреклонение, крестное знамение), так и более сложных (жертвоприношение, обряды, молитвы, богослужение, праздники). Средства культа и способы культовой деятельности имеют символические значения. Например, крест, будучи символом христианства, выражает определенное значение (возвышение Христа, распятие Христа, его воскресение). Трехперстие во время крестного знамения православных обозначает исповедание триединства Бога.

Результатом культовой деятельности является, прежде всего, удовлетворение религиозных потребностей, оживление религиозного сознания. С помощью культовых действий в сознании верующих воспроизводятся различные религиозные образы, символы, возбуждаются эмоции. В культовой деятельности происходит общение верующих друг с другом, она является средством сплочения религиозной группы. Во время отправления культа удовлетворяются эстетические потребности. Все это усиливает религиозные чувства людей, объединяет их, помогает в достижении высшей духовности.

Русский мыслитель Павел Флоренский в своей работе «Культ, религия, культура» писал, что культура — это то, что как бы отщепляется от культа, это его боковой побег. Так же как обработка земли или приручение животных первоначально носили культовый, религиозный характер, так и искусство в своих первых элементарных проявлениях выполняло священную функцию — заклинало злые силы. Но точно так же и техника, работа с ней, первые орудия труда, первые согласованные координированные действия в совместном труде целиком находились в рамках религиозного обряда. Лишь постепенно утрачивался, выветривался религиозный смысл многих действий и оставался утилитарный набор операций и инструментов.

5. Проблема веры. Возможен ли сверхчувственный опыт?

Слушая прекрасное музыкальное произведение, человек, одаренный музыкальным чувством, слышит, кроме самих звуков и их сочетаний, еще что-то другое, что можно назвать музыкальной красотой. Как бы позади звуков и сквозь них мы воспринимаем еще что-то невысказанное, о чем в словах можно выразить только слабый, несовершенный намек. Звуки воспринимает наше ухо, а то невысказанное, о чем они говорят, воспринимает непосредственно наша душа.

Звуки музыки, слова лирического стихотворения, образы пластических искусств, природы или человеческого лица, добрые нравственные поступки пробуждают в нашем сердце что-то иное, говорят нам о чем-то далеком, непосредственно не доступном, смутно различаемом; нашей души достигает весть о чем-то потустороннем, запредельном. До нашей души, согласно русскому религиозному мыслителю С. Франку, в самой ее интимной глубине доходит голос как бы издалека, говорящий о некоем лучшем, высшем мире. Совершенно несущественно, называем ли мы это голосом совести или испытываем как голос, возвещающий нам волю Божью, — это только два разных названия одного и того же. Важно только одно: мы испытываем в интимной глубине нашего сердца живое присутствие и действие некоей силы, о которой мы непосредственно знаем, что она есть сила порядка высшего, что нашей души достигла некая весть издалека, из области бытия иной, чем привычный, будничный мир.

Таким образом, и эстетический, и нравственный опыт связаны с опытом религиозным. Но поскольку человек в большей степени чувственное существо, внимание которого, как правило, приковано к чувственно данному, видимому, осязаемому, то все незримое и неощущаемое склонно ускользать от него. Конечно, для глухих нет красоты в музыке, а для слепых — в живописи, но гораздо больше людей не глухих, но не музыкальных, не слепых, но не воспринимающих красоту зрительных образов, не ощущающих поэзию.

Можно наслаждаться красотой и при этом воображать, что красота исчерпывается приятными эмоциями. Можно верить в Бога, но сомневаться в религиозном опыте, считать его иллюзией, чем-то призрачным, что только пригрезилось. Ведь Бог — не каменная стена, о которую можно, не заметив ее, разбить голову и в которой поэтому нельзя сомневаться. Он есть реальность незримая, открывающаяся только глубинам духа.

Вера есть воля открывать душу навстречу истине, прислушиваться к тихому, не всегда различимому «голосу Божию», как мы иногда среди оглушающего шума прислушиваемся к доносящейся издалека тихой мелодии. Это воля, рассуждал Франк, заставляет нас пристально вглядываться в ту незримую и в этом смысле темную глубь нашей души, где тлеет «искорка», и в этой искорке увидеть луч, исходящий от самого солнца духовного бытия.

Обычно под верой понимается некое своеобразное духовное состояние, в котором человек согласен признавать, утверждать как истину нечто, что само по себе не очевидно, для чего нельзя привести убедительных оснований, и поэтому возможно сомнение и отрицание того, во что веришь. Если принять такое определение, то останется непонятным — как возможно верить в этом смысле, для чего это нужно? Верить в недостоверное — либо обнаруживать легкомыслие, либо заставлять, уговаривать, убеждать себя самого в том, что, собственно, остается сомнительным. Здесь абсолютизируется некое состояние искусственной загипнотизированности сознания.

Философия, ее место в духовной культуре общества

1. Для чего нужна человеку философия?

Философия — греческое слово и в переводе на русский язык означает «любовь к мудрости». Это древнейшая наука, и в то же время она всегда молодая, потому что идеи, выдвинутые мыслителями, никогда не устаревают. Устаревать могут знания, а мудрость — это умение жить, удивляться миру, видеть его таким, каким не видит никто, пытаться понять смысл собственного существования и смысл существования человеческого общества, истории. Все это и означает «философствовать». Люди философствуют всегда, поскольку они живут среди других людей, поскольку постоянно нужно выбирать между добром и злом, между честью и бесчестием, поскольку чаще всего самому приходится принимать самые главные решения относительно собственной жизни, почти никогда нельзя спрятаться за какие-нибудь правила или готовые решения. Люди не были бы людьми, если бы не философствовали. Но чаще всего мы философствуем стихийно, руководствуясь здравым смыслом или житейской интуицией, которые нас часто подводят.

Изучение философии позволяет нам познакомиться с мудрыми советами относительно осмысленной жизни, относительно добра и зла, понять свое место и предназначение в обществе, место человека в мироздании, выработать свое отношение к таким феноменам нашей жизни, как судьба, счастье, любовь, смерть. Ни физика, ни биология, ни лингвистика таких советов не дают, изучение этих дисциплин делает человека специалистом, а изучение философии может сделать человека умным. Быть умным — значит уметь правильно распоряжаться своей жизнью, уметь предусматривать последствия своих поступков, уметь быть счастливым, творческим, влюбленным в жизнь человеком.

2. Чем отличается проблема от тайны?

Проблема — это то, что можно разрешить конечным числом шагов. Сейчас проблемой является термоядерный синтез, но рано или поздно она будет разрешена наукой. Наука имеет дело, таким образом, с проблемами, а философия — главным образом с тайнами. В той мере, в какой философия пытается быть наукой, подражать науке, брать на вооружение научные обороты и понятия, она является носителем знаний. Но знаний в философии мало: мы знаем годы ж

...